был близок к Morgan Guaranty и специализировался на сохранении старых клиентов. Один из вице-президентов Morgan Guaranty называл Паркера "старой породой". Это были барракуды внизу, которые не понимали, что такое отношения". Он должен был олицетворять традиции в период быстрых перемен. Один из бывших коллег сказал: "Паркер находится там, где он находится, потому что его отец и отчим были там, где они были. Он - символическая фигура, как Гарри Морган". По словам другого бывшего партнера: "Общий вымысел, по которому жили люди в Morgan Stanley, заключался в том, что он хотел доказать, что добивается успеха не только потому, что является пасынком Гарольда Стэнли. Затем он отправлялся играть в гольф". На самом деле, какими бы ни были первоначальные планы, Гилберт стал не просто фигурой, а неожиданно волевым председателем совета директоров. Именно его осторожность позволила Morgan Stanley избежать некоторых последствий краха 1987 года.
Настоящим наследником Боба Болдуина, вероятно, был Дик Фишер. Жертва полиомиелита, парализованный от бедра вниз и ходивший с тростью, Фишер по окончании Гарвардской школы бизнеса подал заявление о приеме на работу в Morgan Stanley, но сначала ему нужно было победить собственные сомнения в своей работоспособности. Партнеры также недоумевали, как инвалид может ездить в командировки и свободно передвигаться. Яркий, общительный и популярный, он оказался виртуозным политиком и умелым управляющим людьми. "Дик - жесткий человек, но не подает виду", - заметил один из его бывших коллег. "Он может быть безжалостным человеком в бархатных перчатках".
Фишер нашел ответ на свой недостаток в малоподвижном мире трейдинга. Работая в звукоизолированном стеклянном боксе, так называемом lean-to на торговой площадке, он организовал новую операцию по торговле облигациями в 1970-х годах. (По симметрии, его брат Дэвид возглавил J. P. Morgan Securities.) Это был удачный выбор. Как и Деннис Уэзерстоун в Morgan Guaranty, акции Фишера в Morgan Stanley росли прямо пропорционально растущей моде на трейдинг на Уолл-стрит.
Другой важной фигурой был Льюис Бернард, по прозвищу Мозговитый Бернард, первый партнер-еврей и, вероятно, лучший стратегический мыслитель в компании. В 1979 г. он возглавил целевую группу по разработке десятилетнего плана развития Morgan Stanley. Именно Бернард внедрил компьютерную мультивалютную систему для глобальной торговли, которая сделала Morgan Stanley законодателем мод. В 1983 г. он возглавил новое подразделение по работе с ценными бумагами с фиксированным доходом, которое с запозданием привело компанию к торговле золотом, драгоценными металлами и иностранной валютой, а также к выпуску и торговле коммерческими бумагами, муниципальными облигациями и ипотечными ценными бумагами - всеми инструментами для удовлетворения все более требовательных корпоративных клиентов. Эта деятельность также потребовала увеличения числа трейдеров и продавцов, что привело к дальнейшему превращению Morgan Stanley в анонимный глобальный финансовый конгломерат.
Важнейшим стратегическим шагом стало то, что компания Morgan Stanley, которая в начале послевоенной эпохи была столь нерасположена к зарубежным рынкам, взяла на себя серьезные обязательства по торговле и распространению ценных бумаг за рубежом. При этом компания разумно упразднила все управленческие различия между своими внутренними и международными операциями. По мере того как торговля и слияния вытесняли андеррайтинг в Morgan Stanley, элегантность уходила, а наглость приходила, что стало неожиданностью для некогда спокойной культуры. Как писала в 1984 г. газета New York Times, "руководители Morgan, которые на протяжении многих поколений пользовались репутацией аристократов инвестиционного банкинга, в наши дни выглядят растерянными в отношении своего имиджа". По мере утраты эксклюзивных связей с клиентами компании приходилось бороться за бизнес и поощрять агрессию. Как и в Morgan Grenfell, фирма, которую когда-то высмеивали за чопорность, доказала, что при необходимости она может быть безжалостной, чтобы сохранить свои привилегии.
В области поглощений Morgan Stanley отказался от всякого притворства пассивности. В 1978 году специалист по слияниям Р. Брэдфорд Эванс сказал: "Мы не пристаем к нашим клиентам и не говорим: "Почему бы вам не принять эту компанию, или ту компанию, что угодно, лишь бы получить сделку". "В 1981 г. Morgan Stanley по-прежнему лидировал на Уолл-стрит, получая 40 млн. долл. в виде комиссионных за слияния, и совершал треть всех сделок. Затем вперед вырвались Goldman, Sachs, First Boston и Lehman Brothers. К 1983 г. в условиях жесткой конкуренции отдел Morgan по поглощениям, состоящий из 75 специалистов, прочесывал местность в поисках компаний-целей. Они начали стучаться в двери, используя жесткие методы продажи. "В прошлом было нежелание звонить людям", - говорит Боб Гринхилл. "Было принято, чтобы клиент звонил сам". Теперь Morgan Stanley все чаще выступал в роли двигателя бума поглощений.
По мере сокращения объемов андеррайтинга Morgan Stanley обратился к тем видам деятельности, которые раньше с гордостью отверг бы, войдя в мир нежелательных облигаций. Эти рискованные высокодоходные облигации часто выпускались для поддержки поглощений компаний с сомнительной надежностью. Появление нового отдела нежелательных облигаций совпало с внезапным интересом Morgan Stanley к небольшим начинающим компаниям. Как объяснил Боб Гринхилл, "в то время Morgan развивал направление высоких технологий, и я сказал: "Как мы можем не участвовать в бизнесе, который так необходим многим нашим растущим клиентам?".
Нежелательные облигации произвели революцию на Уолл-стрит, увеличив объем средств, доступных для корпоративных рейдеров. Если в 1960-х годах для поглощения конгломератов использовались биржи акций, а в 1970-х - наличные деньги, то рынок нежелательных облигаций позволил рейдерам обойти устоявшиеся правила Уолл-стрит и финансировать свои вторжения за счет продажи облигаций инвесторам. Ажиотаж слияний также подпитывался обилием денег у коммерческих банков, чьи сокращающиеся перспективы в оптовом кредитовании привлекали их к финансированию поглощений. Таким образом, обе стороны Уолл-стрит - коммерческий и инвестиционный банкинг - нашли в поглощениях спасение от фундаментальных кризисов в их основном кредитном и андеррайтинговом бизнесе. Ослепительный блеск Уолл-стрит в годы правления Рейгана заслонил собой этот глубинный кризис, необратимый упадок традиционного бизнеса, устаревание традиционного банкира.
С большим шумом Morgan Stanley заговорил о джентрификации нежелательных облигаций, но самоудовлетворение оказалось преждевременным. В середине 1982 г. Morgan Stanley вместе с Хамбрехтом и Квистом выступил спонсором первого публичного размещения акций People Express, новаторской дисконтной авиакомпании. Скупив подержанные самолеты Lufthansa и вырезав из них салоны первого класса, основатель People Дональд К. Бурр хотел создать дешевые авиаперевозки для широких масс; его дерзкая и шумная авиакомпания была антитезой классического клиента Morgan. В период с 1983 по 1986 год Morgan Stanley выкупил для People облигации на сумму более 500 млн. долл. Как будто все еще опасаясь своего ухода из компании, компания отступила от обычаев и позволила Чарльзу Г. Филлипсу, главе своего отдела по работе с проблемными облигациями, занять место в совете директоров
