Кэтрин смотрит этими глазами, — прошипел второй голос.
Вспыхнул свет, и я снова закричала. Веревки на ногах и запястьях, но не веревочные. Бурлящее голубое колдовство, обжигающее мою кожу.
— Ты делаешь ей больно, — прорычал Адъютант.
Сердитый. Он казался высоким и злым, готовым к насилию.
— Заткнись, — прорычал Подмастерье.
Диагностические заклинания достаточно сложны и без… фейл’ибаше.
Я смеялась и рыдала. Я никогда раньше не слышала, чтобы этот человек ругался на мтетва.
— Оно ее успокаивает. Но дело дошло до третьего аспекта, — хрипло прошептал сонинке. — Мы должны…
— Что? — настаивал Адъютант. — Сделать что?
— Не знаю, — отрезал Подмастерье. — разложние распространяется.
— Так останови его, — рявкнул орк. — Сейчас.
— Это не так просто, оно укоренилось в аспекте, — ответил маг.
— Так вырви этот проклятый аспект, — громогласно приказал Адъютант.
Я могла слышать что-то за ними, слабо. Как песня. Я слышала это раньше, я знала это. Откуда она взялась?
— Я искалечу её душу, — с болью в голосе проговорил сонинке. — Она может умереть.
О, Подмастерье. Такой нежный. Почему он был с нами? Я все еще не была уверена. Песню становилось все легче разобрать. Там были слова, и если бы я просто слушала правильно, я могла бы…
— Боги Внизу, Подмастерье, если ты не начнешь прямо сейчас, я не отвечаю за свои действия, — взревел орк.
Встревоженный, он был встревожен. Но было произнесено слово, которое было как приказ Творению, и я уснула.
☠
Чего-то не хватало. Еще до того, как я открыла глаза, я знала это так же хорошо, как свое собственное дыхание. Я больше не была привязана к кровати или даже в той же комнате. Это было не поместье, все было слишком маленьким, и деревянные стены были дрянными. Еще было окно с распахнутыми крашеными ставнями. Ночь еще не наступила, но небо было полно облаков, как и в моем сне. Это не было похоже на совпадение, и я вздрогнула, чувствуя тошноту. Через мгновение дверь слева от меня широко распахнулась, Подмастерье рассеянно махнул рукой и погасил руну, которую я не заметила на прикроватном столике.
— Кэтрин, — неуверенно произнес он.
— Масего, — нахмурилась я.
Облегчение отразилось на его лице, и он поспешил к моей кровати. Его волосы были в беспорядке, без большинства безделушек, и его глаза были красными, как будто он не спал слишком долго.
— Ложись, — приказал он, и я соизволила повиноваться.
Мне и раньше приходилось иметь дело с целителями, и их самонадеянность обычно проявлялась ради пациента. По крайней мере, этот не пил, в отличие от человека, на которого мне пришлось положиться в Яме. Его руки были мягкими, но уверенными, когда он осматривал мои запястья, морщась при виде заживающих ожогов на них. Они тускло пульсировали, хотя и не так сильно, как дар Уильяма — шрам, в плохие дни.
— Все не так плохо, как я думал, — сказал Подмастерье, одной рукой удерживая один из моих зрачков открытым, а другой проводя перед глазом окутанным пламенем пальцем. — Твое зрение не пострадало, а обесцвечивание я смогу исправить с помощью соответствующего ритуала.
— Обесцвечивание? — слабо повторила я.
Во рту был странный привкус, совсем не такой, какой бывает после долгого сна. Кто-то напоил меня зельем. Все по-прежнему казалось туманным. Масего замолчал, погасив пламя и убрав руку с моих глаз.
— Мне очень жаль, Кэтрин, — сказал он. — Выжечь заражение оказалось труднее, чем я думал. Некоторые из… эффектов могут быть постоянными.
— Я прекрасно себя чувствую, — запротестовала я.
— Я знаю, — признал он. — А я уже двадцать ударов сердца втыкаю иглу тебе в щеку.
Я отдернула голову, наблюдая, как маленький кусочек металла отлетел и приземлился на пол.
— Я… я не… — начала я, не зная, что сказать.
— Это влияет только на левую сторону твоего лица, — объяснил он, и я почувствовала, как он делает усилие, чтобы быть бесстрастным.
Я оценила это больше, чем могла выразить словами. Мне казалось, что я иду по краю пропасти, и даже малейшее проявление эмоций может опрокинуть меня.
— Твоя правая нога, — сказал он, обойдя кровать и осторожно откинув одеяло после того, как я кивнула в знак согласия. В какой-то момент кто-то надел на меня мягкие хлопчатобумажные брюки. — Попробуй ударить ею.
Я прервала попытку пинка с шипением боли. В глазах Масего промелькнула тень, исчезнувшая так же быстро, как и появилась.
— Конечность остается в основном функциональной, и я приготовлю тебе что-нибудь от боли, — сказал он. — Но ты будешь хромать всю оставшуюся жизнь.
— Омертвевшая плоть, — догадалась я.
Темнокожий маг отвел взгляд.
— Если бы я начал работать над сдерживанием быстрее, у тебя всё ещё была бы полная функциональность, — признался он, стыдясь.
Я закрыла глаза. Каждый дюйм меня хотел наброситься на него прямо сейчас. Я медленно вдохнула, затем выдохнула.
— Ты спас мне жизнь, — сказала я.
Он выглядел огорченным.
— Кэтрин, я…
— Масего, — перебила я. — Ты знаешь Блэка гораздо дольше, чем я. Если бы он узнал, что меня исказил демон, что бы он сделал?
Человек в очках сжал пальцы в кулак.
— Он убил бы тебя, — тихо сказал он. — Немедленно, без предупреждения, и уничтожил труп. Затем он поместил бы в карантин всех, с кем ты вступала в контакт, и сделал бы то же самое с каждым, кто пострадал, хотя бы немного.
— И он был бы прав, — прошептала я.
Я позволила пройти долгому мгновению, которое он, казалось, не мог или не хотел нарушить. Несколько раз он открывал рот, потом закрывал. Я собрала остатки сил, которые еще оставались во мне, и собралась с духом.
— Рассказывай, — приказала я. — Скажи мне, почему я чувствую, что у меня нет конечности, которой у меня никогда не было.
Темнокожий мужчина закусил губу.
— Я оперировал твою душу, — сказал он. — Аспект, который был поврежден, должен быть вырезан, или он будет продолжать распространяться.
Я заставила свои руки перестать дрожать.
— Искажение, оно исчезло?
— И некоторые другие части твоей души, — признался он. — У меня не было нужных инструментов, чтобы быть абсолютно точным.
Я горько улыбнулась. Мое тело уже превратилось в искореженное месиво, даже
