Великий эмир, несмотря на свою болезнь, не захотел остановиться в одном из дворцов Отрара, а как всегда на походе, находился при своем войске и жил в войлочном шатре, не отличавшемся особой роскошью.
Когда вошел Карач-мурза, Тимур в накинутой на плечи шубе сидел на ковровой постели у наполненного жаром мангала. Кроме него, в шатре находился скромного вида юноша — его любимый внук Улуг-бек [525] и один из лекарей, хорезмиец Тахир Ибн Осман, усердно растиравший что-то в бронзовой ступке.
Тимур сильно постарел за последние годы, теперь он был совершенно сед, и все лицо его было иссечено морщинами. Но все же он выглядел далеко не так плохо, как ожидал Карач-мурза, и только зеленоватая бледность да бескровные губы говорили о том, что болезнь его серьезна.
— Я рад еще раз видеть тебя, оглан, — промолвил он в ответ на приветствие Карач-мурзы. — Из всего, что сделал хан Тохтамыш с тех пор, как я его знаю, я могу считать приятным лишь то, что своим послом ко мне он всегда присылает тебя.
— Да воздаст тебе Аллах годами здоровья и долгой жизни за твои милостивые слова, великий эмир, — кланяясь, ответил Карач-мурза.
— Садись и говори, с чем прислан. Но раньше скажи: здорова ли Хатедже? И не пришлось ли тебе или ей жалеть о том, что с вами случилось в Кара-Самане пятнадцать лет тому назад?
— Благодарение Аллаху, жена здорова и поручила мне передать низкий поклон ее великому дяде. А живем мы хорошо и всегда благодарны тебе за то, что ты соединил нас, преславный гурхан.
— Кажется, у вас есть сын?
— Да, великий эмир. Ему сейчас четырнадцать лет, но он уже настоящий воин, и никто не скажет, что ему меньше семнадцати.
— Если он захочет, пришли его ко мне. Когда он будет постарше, я его сделаю правителем какой-нибудь завоеванной страны, как сделал всех других своих родственников.
— Да не откажет тебе Аллах ни в чем за твое великодушие, гурхан. Я скажу об этом своему сыну.
— Других детей у вас нет?
— Была еще дочь, но ее унесла болезнь, когда ей было всего четыре года.
— Ризван открыл ей двери самого лучшего из садов Аллаха: в такие годы еще не знают греха, — сказал Тимур и, помолчав немного, добавил: — Ну, теперь говори, с чем прислал тебя Тохтамыш?
— Хан Тохтамыш повелел мне сказать, великий эмир, что нет на всей земле человека, который более чем он желал бы тебе от Аллаха…
— Оставь это, — устало отмахнулся Тимур. — Начинай прямо о деле.
— Хан не перестает сожалеть о сделанных им ошибках, которые лишили его твоей дружбы и твоего покровительства, великий эмир. Но ты сам знаешь, как дорого он за эти ошибки заплатил. Теперь он просит тебя забыть все, что было, и возвратить ему твое благоволение.
— Чего же он хочет?
— Мудрость твоя известна всему миру, гурхан, и потому нет надобности говорить тебе о том, что истинным виновником всех событий, которые отвратили твой высокий взор от хана Тохтамыша, был эмир Идику — недостойный человек, посеявший между вами вражду, а потом обманувший и его, и тебя. И теперь всем видно, что только он один извлек выгоду из того, что произошло.
— Сейчас всем кажется, что это так. Но в Коране сказано: счастье нередко является началом несчастья и удача часто ведет к неудаче. Так будет и с Идику. Он еще получит полностью то, чего заслужил.
— Если ты так говоришь, великий эмир, то слова хана Тохтамыша будут подобны семени, которое упало на добрую почву: хан считает, что те, кого обманул Идику, должны общими силами покарать его и что время для этого уже наступило.
— Понимаю, оглан: воробей предлагает быку вместе вспахать поле и засеять его просом, — промолвил Тимур, улыбнувшись. Но улыбка была не злая, и это сразу заметил Карач-мурза. Он тоже улыбнулся и ответил:
— Нет, великий эмир: сокол предлагает орлу вместе уничтожить гиену. Хан Тохтамыш сейчас не так слаб, как думают. Два месяца тому назад он одержал над Идику крупную победу. Но для того чтобы совсем уничтожить своего врага, сил у него недостаточно, и он просит твоей помощи, обещая всегда быть тебе верным другом и покорным сыном. Он клянется навеки забыть о том, что Хорезм и Азербайджан раньше принадлежали Орде, и никогда не посягнет ни на одну пядь земли, которую ты осчастливил своим владычеством, гурхан.
— Значит, когда у хана Тохтамыша увели всех коней, он понял, что можно было запирать конюшню, — промолвил Железный Хромец и, помолчав с минуту, добавил: — Но он уже достаточно наказан за свои ошибки и, я думаю, не захочет повторять их. Скажи хану, что я больше не буду вспоминать прошлого и еще раз ему помогу. Возвратившись из этого похода, я с помощью Аллаха отберу у Идику улус Джучи [526] и передам его хану Тохтамышу. Жизнь его хорошо поучила, и я верю, что теперь он не нарушит тех обещаний, которые мне дает, ибо знает уже, что, имея дело со мной, всегда выгоднее исполнять свои обещания, чем нарушать их.
— Да свершится все по твоему мудрому слову, великий эмир! Тот день, когда я возвращусь к хану Тохтамышу и передам ему твой ответ, будет для него самым счастливым днем жизни.
— Пусть же наступит для него этот день скорее! Поезжай завтра, и да сопутствует тебе милость Аллаха.
* * *
Вечером хорезмийца Тахир Ибн Османа сменил у постели Тимура другой лекарь, араб Мухаммед Бен-Якуб. Когда гурхан чувствовал себя хорошо, как сегодня, они оставались при нем по очереди.
Ибн Осман помещался в шатре вместе со своим племянником и учеником Джаффаром. В этот день после вечерней трапезы он приказал слуге оседлать лучшего коня и, убедившись в том, что никто не может его подслушать, тихо сказал Джаффару:
— Собирайся в путь, надо выехать сейчас же. Я здесь сказал, что посылаю тебя в Яссы, к моему ученому другу Хумар ад-Дину за лекарством, которое может исцелить гурхана. Ты знаешь, где найти Хумар ад-Дина. Покажи ему это кольцо и скажи: сегодня Тимур сговорился с послом Тохтамыша о том, чтобы отнять улус Джучи у эмира Идику и передать его Тохтамышу. Нужно известить об этом эмира эмиров, не теряя дня. Хумар ад-Дин знает, как это сделать, — и, понизив голос до шепота, Ибн Осман добавил: — Скажи еще, пусть пресветлый эмир Идику знает: разрушитель Ургенча проживет недолго.
Глава 28
«Тохтамыш же, не зная того, что беды обступили его со всех сторон, пребывал в беспечности в своем шатре и очнулся только тогда, когда его начали язвить змеи копий и ехидны стрел, а львы смертей схватили его».
Ибн Арабшах
Через несколько дней после отъезда Карач-мурзы болезнь Тимура резко обострилась, и в ночь на девятнадцатое февраля он умер, передав верховную власть своему старшему внуку Пир-Магомету. Но другие родичи не пожелали этому подчиниться, и сразу вспыхнула смута. Против Пир-Магомета выступил второй внук Тимура, любимец войска Халил-Султан [527].
Поход на Китай был отменен, и среди Тимуридов началась кровавая борьба за власть, сопровождавшаяся быстрым развалом империи. В первый же год усобиц от нее отпали Индия и Багдадский халифат, а Хорезмом овладел эмир Эдигей. Многие области Средней Азии обособились под властью различных родственников Тимура и местных эмиров.
Только через пять лет победителем из междоусобных войн вышел сын Тимура, Шахрух, который обосновался в Герате, а Мавераннахр отдал своему сыну, Улуг-беку.
Государственная жизнь под властью Тимуридов здесь продолжалась еще целое столетие, временами даже не без блеска. Но империя Тимура умерла вместе с ним, потому что среди его потомков вовсе не оказалось таких талантливых организаторов и полководцев, какими изобиловал род Чингиса.
* * *
Известие о сговоре Тохтамыша с Тимуром эмир Эдигей получил в начале марта, но о смерти Тимура он еще ничего не знал, и потому полученная новость его встревожила, тем более что всего за неделю до этого он снова потерпел от Тохтамыша поражение, на этот раз гораздо более серьезное, чем предыдущее.
Осенью против Тохтамыша действовал его отряд численностью всего в три тумена под начальством темника Бузан-бека, которого Эдигей знал как храброго и опытного военачальника. Но когда этот отряд был разбит, а сам Бузан-бек попал в плен, эмир эмиров пришел в ярость и решил, что пора раз и навсегда покончить с врагом, который снова становился опасным.
Он прибыл на реку Тобол сам во главе семи туменов отборной конницы. При его приближении Тохтамыш со своим войском, как обычно, скрылся в лесах, и где он находится, Эдигей точно не знал. Наконец, его разведчики обнаружили противника, который расположился станом на большой лесной поляне между Чингис-Турой и Искером [528].
По татарскому обычаю, Эдигей решил обойти его и напасть одновременно с двух сторон. Для этого, приблизившись к лагерю Тохтамыша с запада, он послал по два тумена в обход справа и слева, а с остальными тремя остался в засаде, возле дороги на Чингис-Туру, не сомневаясь в том, что, уходя из окружения, его противник побежит именно сюда.
