дело буквально нескольких секунд!
Конечно, я страшно рисковал: на опытных моделях, срок срабатывания взрывателя (без всякого взрыва, конечно), плавал от одной минуты до пяти – а усовершенствовать конструкцию или «технологию» уже не было времени.
СВУ в своём саквояжнике я принёс в самый последний день, а до этого оставляя его «наедине» с предполагаемыми заговорщиками - приучал их к мысли, что ничего там ценного и тем более опасного, нет… Опять же риск – путч мог состояться и на день-другой раньше.
И, вот «бомба бифуркации» под Круглым столом взорвалась!
Конечно, всё несколько не так планировалось: предполагалось, что я просто выйду в очередной раз по большой «нужде» - а «оно» бабахнет.
Ну, тут уж…
***
…ЧТО ЭТО?!
Это звонят колокола!
– Держаться, пока звонят колокола…, - повторяю я, мотая головой, - изо всех сил надо держаться…
Прихожу в себя стоя на карачках – передо мной валяется дубовая ножка от круглого стола… Ага, соображаю: вот это меня чем по «кумполу» приложило! Хорошо, что наверняка плашмя – иначе б, проломило череп…
Сегодня, боги играют за меня!
Сажусь и осматриваюсь сквозь ещё не рассосавшийся дым и пыль, как сквозь туман: Джентльмен-капитан, не сумев вылететь сизым голубем через окно сортира, сейчас грудой грязного офицерского обмундирования валяется на его сравнительно чистом полу.
Оба его подельника – лже-депутаты, по ходу - не вписались даже в дверной проём и, запорошёнными пылью нежизнеспособными кучками улеглись у входа в сие «скорбное» заведение.
Сам, кажись заработал лёгкую контузию - в ушах звенит «торжественный благовест», тело «ватное», а перед глазами всё плывёт и раздваивается…
Кажется, я несколько переборщил с этим чёртовым мелинитом!
Вижу, тот у окна - с вынесенным наружу остеклением и даже фрамугой, шевелится и пытается приподняться… Вот ему уже удалось встать на «четыре кости»… С ужасом замечаю револьвер в его руке.
С превеликим трудом встав сам, пошатываясь на ватных ногах, пару раз задев плечом перегородки сортирных кабинок, иду к нему. Пытаюсь со всего маху пнуть под зад - но промахиваюсь и падаю прям сверху на Джентльмен-капитана, обнимая обеими руками… Со стороны, наверное казалось, что я пытаюсь его «покрыть» – как осёл кобылицу… Ибо здоров вельми и зело высок - по сравнению со мной, был сей благородный английский муж!
Он неожиданности он нажимает на спусковой крючок: «бабах» - как сквозь вату, почти неслышно… После «большого» то взрыва!
«Бжиикк» - пуля несколько раз срикошетив в опасной близости, улетела чёрт знает куда…
Револьвер, как живой вырывается из его рук. Британец, переворачивается на спину и отлично поставленным хуком бьёт меня правой в челюсть: «тырц!».
Точно, но не сильно! Должно быть, ему тоже сегодня досталось… Всего лишь сажусь на жоппу и мотаю головой - пытаясь избавиться от усилившегося «колокольного» звона в ушах и, сфокусировать «картинку».
Когда мне это удалось, вижу – опершись спиной об стену садится и, не отрывая от меня дико-ошалевшего взгляда, снова нашаривает на полу свой огнестрел. Из положения «сидя на оппе», перехожу в положение «стоя на коленях» и, в падении бросаюсь на него - перехватывая обеими руками руку с оружием.
Когда это удалось, пытаюсь ударить лбом в по-аристократически прямую переносицу, но получается как-то вскользь… Свободной левой рукой, он наотмашь бьёт меня в ухо: «тырц!».
В голове, как что-то лопнуло, в ушах уже не «торжественный благовест» - траурный набат какой-то, в глазах – радужные круги. Чувствую – ещё одна такая плюха и, я выключусь - как телевизор у должника за электричество…
Удерживая его вооружённую руку – «баххх-бжиикк», баххх-бжиикк, баххх-бжиикк», я снова пробую ударить лбом в ненавистное лицо. Отворачивается, подставляя левой ухо.
Удар!
Не знаю, как ему – а мне реально поплохело… Руки слабеют, ещё немного…
Прямо перед глазами вижу человеческое ухо, ещё сохранившее тонкий аромат сказочно дорогих мужских духов… Уже, ничего не соображая, действуя на первобытных звериных инстинктах: неоднократно выручавших, должно быть - моих одетых в звериные шкуры предков в этой вечной войне на выживание, впиваюсь в него зубами и, по-акульи вертя головой - рву его…
- АААА!!!
Звук чего-то железного, упавшего на каменный пол. Вкус солёной крови во рту…
«Оказывается, у человека в ухе очень много кровеносных сосудов! - совершенно нелепые для такой ситуации мысли, - а, что ж оно, тогда так зимой мёрзнет?!».
- АААА!!!
Бьёт левой – но очень слабо… Ни фига не левша… Вырывается, бьёт правой – «тырц»!!!
И, вот я не помню, как оказался на полу…
Очнулся от крика:
- ААА!!!
Как так получилось? Вроде ж, крепко – не оторвёшь, вцепился? А, чё за фуйня во рту? Ах, да… Вот, чёрт!
Как некрасиво получилось…
Выплёвываю брезгливо ухо иностранного подданного и привстаю опершись на локоть - Джентльмен-капитан катается по сортирному полу, держась за… За то место – где раньше было левое ухо и:
- ААА!!!
На карачках, подползаю к нему:
- Чё, больно?
Не дождавшись ответа, нахожу револьвер:
- Потерпи – сейчас будет легче…
Взявшись за ствол, рукояткой «Нагана» - как молотком бью в британский упрямый лоб:
- А, ты думал?!
Это вам не эфиопских каннибалов в джунглях геноцидить, проклятые британские колонизаторы!
- Это – РОССИЯ(!!!), деточки…
Забрасываю револьвер в ближайший унитаз – ибо, если придёт в себя, обязательно отберёт… Я очень слаб… Вижу, как всё заволакивается дымом… Ещё бы – столько керосина… Я, отъезжаю…
Прихожу в себя - кто-то меня тащит, схватив за воротник кожаной куртки:
- Ваше Императорское Величество, Ваше Императорское Величество…
- СТОЙ!!!
Сажусь на пол, озираясь вокруг: дым, треск горящих деревянных конструкций…
Писец, особняку губернатора Пильца!
Ну, ничего – Александр Иванович у меня в московские губернаторы запланирован: в Кремле жить будет – или, где там у нас в Первопрестольной, градоначальники обитают? Почему то, перед глазами появился ленинский Мавзолей… Машу головой, отгоняя наваждение.
Без крыши над головой, по крайней мере не останется…
Вокруг меня мои верные телохранители Хренов, Зимин, Афанасьев… Губы, непроизвольно расплываются в счастливой улыбке: как же я чертовски рад вас видеть!
И… И, Комендант Свиты ЕИВ Воейков Владимир Николаевич…
***
- …Ну что, Владимир Николаевич? Поговорим о делах наших скорбных?! – спросил я его тот раз, вызвав к себе в купе-кабинет, - расскажите-ка мне, что связывает Вас с генералом Борисовым из Штаба, что у вас с ним общего?
Тон мой был, как у Понтия Пилата - допрашивающего с пристрастием
