в Москву была введена Тульская воздушно-десантная дивизия. В распоряжении ГКЧП было элитное подразделение «Альфа», то самое, про которое говорили, что оно силами одного взвода смогло захватить дворец Амина в Кабуле, и группа «Б», именовавшаяся Отдельным учебным центром КГБ, на самом деле воинское подразделение диверсантов. Министерство внутренних дел располагало отрядами милиции особого назначения (ОМОН) и Отдельной мотострелковой дивизией особого назначения имени Дзержинского (ОМСДОН).
Все эти громадные силы должны были продемонстрировать решимость ГКЧП сломить волю политических противников, заставить их подчиниться. Угроза применения силы сама по себе становилась силой. Достаточно было генералу Варенникову, вылетевшему из Фороса в Киев, пригрозить чрезвычайным положением, как политическое руководство Украины по существу согласилось выполнять требования ГКЧП. Ниже мы приведем сведения о том, что многие союзные республики признали законность ГКЧП. Инициаторы введения чрезвычайного положения, казалось, добились своих целей.
Но не в России. Сцепление странных обстоятельств, на первый взгляд малозначительных, начало работать против затеи ГКЧП. В жаркое воскресенье 18 августа многие высшие руководители России находились в загородном дачном поселке Совета Министров России Архангельское. Туда же приехал, вернувшись из Алма-Аты, президент Б. Н. Ельцин. Благодаря этому уже ранним утром в доме Ельцина собрались премьер-министр И. Силаев, исполняющий обязанности Председателя Верховного Совета России Р. Хасбулатов, государственный секретарь
Г. Бурбулис, народный депутат России юрист С. Шахрай, сюда же прибыли вице-мэр Москвы Ю. Лужков и мэр Петербурга А. Собчак. Утром было написано обращение «К гражданам России».
«В ночь с 18 на 19 августа 1991 г. отстранен от власти законно избранный президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом»,— сообщалось в этом обращении. Указывалось, что создалась угроза срыва подписания Союзного договора. Обращение определяло введение чрезвычайного положения как государственный переворот, имевший своей целью реставрацию коммунистических порядков. Оно было подписано Ельциным, Силаевым и Хасбулатовым. Уже оттуда, с дачи, текст обращения начал рассылаться по факсу, не выключенному на даче Ельцина. Он шел в редакции газет, в информационные агентства, его копировали, рассылали по всей стране и миру. Если у членов ГКЧП и была надежда договориться с российским руководством, то после опубликования этого обращения это стало невозможным.
Уже в первые часы действия ГКЧП произошло событие, как нам кажется, существенно повлиявшее на исход переворота. Летом 1991 г. Ельцин был в Туле, где его познакомили с Тульской воздушно-десантной дивизией. Дивизией командовал генерал А. Лебедь. А представлял дивизию Ельцину командующий Воздушно-десантными войсками Герой Советского Союза генерал П. Грачев, тот самый Грачев, которому позже Крючков и Язов поручили вместе с двумя руководителями КГБ готовить планы ГКЧП. Оказавшись в отчаянном положении, Ельцин утром позвонил прямо Грачеву. Он напомнил ему о том, что тот обещал оказывать помощь законным властям России. Грачев, по словам Ельцина, «взял долгую паузу». Грачев выбирал167. Выбирать было из чего. В одном случае он оставался в своей прежней роли, добавив к репутации боевого генерала сомнительную славу участника путча, причем не обязательно успешного. В другом — открывалась карьера в России, та карьера, которую стремительно сделат Герой Советского Союза, тоже афганец, полковник Руцкой, ставший вице-президентом России. Грачев попытался в этой ситуации занять нейтральную позицию. Он пообещал Ельцину выслать для охраны в Архангельское разведроту (что, кстати, не понадобилось).
Грачев взялся «охранять» и Белый дом. На допросе в прокуратуре, уже после провала путча, он рассказывал об этом утре следующее: «19.08.91 мне позвонил Ельцин и спросил меня, что происходит. Я ему объяснил, что введено чрезвычайное положение и что войска идут в Москву. Я его спросил, что мне делать. Он ответил, чтобы я выделил личный состав воздушно-десантных войск для охраны Белого дома. Я пообещал. В 8 часов ко мне приехал советник президента Портнов, и мы договорились о взаимодействии. Я поставил задачу Лебедю выделить батальон для охраны Белого дома, лично его вывести и доложить Президенту России. Лебедь привел один батальон к Белому дому, где поставил танки кормой вплотную к зданию, обеспечив тем самым его охрану»168
В изображении Лебедя все это выглядело несколько иначе: для начала его просто не пропустили в здание, которое на его глазах стремительно и серьезно защищалось баррикадами вовсе не игрушечного свойства. Затем выяснилось, что он потерял этот злополучный батальон в обстановке всеобщего хаоса, характер- него для ввода войск в Москву и всеобщего противодействия этому процессу169 В конце концов ему удалось связаться с государственным советником Президента России Ю. В. Скоковым. Позже Лебедя привели к президенту, на прямой вопрос которого, от кого охранять и оборонять Белый дом был намерен исполнявший приказ Грачева Лебедь, генерал ответил: «От кого охраняет пост часовой? От любого лица или группы лиц, посягнувшего или посягнувших на целостность поста и личность часового»170 Искусный гибрид устава караульной службы с дипломатическим протоколом означал в сущности одно: Лебедь собирается защищать самого себя. Так и было понято. Генерал сохранял возможность присоединиться и к тем, и к другим. Позже генерал Лебедь много раз говорил и писал, что если бы он получил приказ на захват Белого дома, то, безусловно, выполнил бы его. Но одно становилось ясным: Грачев устранялся от активных действий. Приказ Лебедю должен был отдать именно он. Курс Грачева на устранение от активных действий скоро перестал быть тайной, в том числе и для Лебедя. Главнокомандующий Военно-воздушными силами генерал Е. Шапошников узнал, что Грачев затягивает отправку десантников, и понял, что он «медлит»171
Командир группы «Альфа» генерал В. Ф. Карпухин, получивший ранним утром 19 августа приказ следить за дачей Ельцина, а позже — распоряжение по радиотелефону арестовать Ельцина и интернировать его в Завидово, одну из дальних правительственных резиденций, приказ не выполнил. Сам он объяснял свои действия тем, что не захотел выполнить этот приказ. Думаем, однако, что причины были иные: не случайно Карпухин обратил внимание на то, что приказ он получил а устной форме177 Это значило, что в случае неудачи он, Карпухин, будет отвечать за все. Брать на себя ответственность он не хотел. Возможно и другое: спецгруппа просто прозевала кортеж правительственных автомобилей, на предельной скорости вырвавшихся из Архангельского и стремительно ушедших в Москву. Колонна из четырех машин шла на такой скорости, что у машин сопровождения были разбиты фары мелкими камешками, вырывавшимися из- под колес летевших впереди автомобилей.
В Белом доме в половине девятого было тихо. Все как всегда: работают буфеты, киоскеры продают свежие газеты. Единственная новость — у милиции, охранявшей здание, появились автоматы. В зале заседаний
