он видел всех входящих и в случае необходимости легко мог спрятаться. Дверь, находящаяся перед ним, вела через уборную на задний двор. Это были необходимые меры предосторожности. Ведь когда тебе семнадцать, и отец, и закон запрещают пить.
— Отлично, тогда мне как обычно. — Дирк кивнул.
— Чего-то ты сегодня припозднился, — заметил Генри, наливая джин и разбавляя его пивом. — Снова охотился? — Бармен был невысоким мужчиной, чуть старше пятидесяти, с бледным лицом и выцветшими глазками-бусинками. Расспрашивая Дирка, он косился на Арчи Лонгворси.
— Молился ли ты сегодня? — Арчи достал Катехизис.
Дирк приложил палец к носу.
— А ты как думаешь? — Сморкнувшись, он усмехнулся.
Все рассмеялись.
— Кому же? Мадонне? — Арчи вытягивал из него информацию, подражая священнику и играя на публику.
Дирк пожал плечами. Мадонной звали жену одного из машинистов. Ее муж через день ездил в Питермарицбург. Она была достаточно сговорчива.
— И с кем ты делил свою молитву? — пошутил Генри.
— Я дам знать, когда мне надоест это гнездышко, — пообещал Дирк.
— Милашка? — выпрашивали они. — Красивая, да?
— С ней все в порядке. Не так уж она и плоха. — Дирк попробовал джин.
— Мужчина, ты никогда не доходишь до пикантных подробностей, — дразнили его. Арчи ухмыльнулся, а Дирк вспыхнул от удовольствия. — Продолжай, приятель. Расскажи нам — она горячая?
— Расскажи, — настаивал Генри. — Можешь не называть имен, но не забудь про детали. Где ты ее подцепил?
— Ну… — Дирк колебался.
— Давай, давай! Расскажи нам.
И он вынужден был рассказать историю с мельчайшими подробностями. Все стали смеяться как-то по-другому и подвинулись друг к другу, чтобы не пропустить ни слова.
Дирк врать умел, и люди слушали его в полной тишине. Но за другими столиками раздавались крики и громкий смех. Одна компания разгорячилась от вина больше всех.
— … Беру я ее за руку, — продолжал Дирк, — и говорю: «У меня для тебя сюрприз». — «Что за сюрприз?» — спрашивает она, будто сама не знает. «Закрой глаза, и я покажу тебе». Так вот…
И вдруг из дальнего конца зала прогремел голос:
— Так вот… Беру я этого большого ублюдка Коуртни, который ни на что не годен, кроме как разъезжать на драндулете и трепаться.
Дирк замер от неожиданности и поднял глаза. Его, лицо побледнело.
Голос принадлежал мужчине, сидящему в дальнем конце бара. Он был одет в потрепанную куртку из голубой грубой хлопчатобумажной ткани. Он был немолод — вокруг глаз и рта пролегли глубокие морщины.
— Вы знаете, откуда у него деньги? Говорю вам, он берет их у нас. Без нас для него все было бы кончено и он бы разорился через месяц. — Мужчина поднял мозолистые руки, на пальцах под обкусанными ногтями чернела грязь. — Вот этим он зарабатывает свои деньги. Кровавый полковник Коуртни!
Дирк в упор смотрел на говорившего, сжимая и разжимая кулаки. Теперь все в салоне замолчали, и поэтому слова рабочего казались громом.
— Вы знаете, сколько он платит? Тридцать два фунта в месяц квалифицированным рабочим!
— А минимальная ставка — двадцать пять! — сухо заметил один из его собутыльников. — Сможете найти более высокооплачиваемую работу, я сниму перед вами шляпу. Я лично остаюсь…
— Ты не прав. Ведь этот ублюдок построил свое счастье на наших слезах. Я считаю, он должен платить нам больше. Я полагаю…
— Ты считаешь, что стоишь больше? — крикнул Дирк через весь зал, вскочив со стула.
Все, как один, повернули к нему головы.
— Оставь его, Дирки, он пьян. Не надо, — взволнованно прошептал Генри. Потом повысил голос: — С тебя на сегодня хватит, Норман. Убирайся, твоя старуха ждет тебя к ужину.
— О Боже! — Рабочий пристально посмотрел в противоположный конец бара, и его глаза заблестели.
— О Боже! Да это же щенок Коуртни!
Лицо Дирка перекосилось, он медленно направился в противоположный конец зала.
— Оставь его, Дирки. — Арчи схватил его за руку, пытаясь остановить, но Коуртни вырвался.
— Он оскорбил моего отца и обозвал его ублюдком.
— Это так, — согласился Норман. — Твой папочка — законченный ублюдок. Счастливый законченный ублюдок, не проработавший ни одного дня за всю жизнь. Большой, счастливый, сосущий кровь законченный ублюдок. И его щенок — такой же ублюдок…
Дирк ударил его по губам. Пьяный упал, задел за стул и ударился плечом. Перекатившись, он встал на колени, утирая кровь.
— Ты — маленький ублюдок… — только и смог произнести он, так как кровь мешала говорить.
Дирк сделал шаг назад и, размахнувшись, ударил рабочего со всей силы. Носок ботинка угодил в грудь, рабочий упал на спину.
— Ради Бога, остановите их! — завопил Генри. Но все, как парализованные, смотрели на Дирка, поднявшего стул и опустившего его на противника с таким шумом, будто он колол дрова.
Тяжелое деревянное сиденье угодило в лоб, следующий удар пришелся по затылку. Опилки окрасились кровью после третьего удара в нос.
— Ты убил его, — раздался одинокий голос.
— Да, — согласился Дирк. — Я убил его. Я убил человека. — Вдруг что-то обожгло его изнутри. Огонь охватил все тело, и ему стало трудно дышать. Он стоял над жертвой, не в состоянии пропустить агонии. Ноги задрожали, дыхание сдавило от восторга, и он разрыдался.
— Да, я убил его. — Голос мальчика дрожал от удовольствия. Он видел только мертвое лицо. На лбу покойника зияла страшная рана, а глаза вылезли из орбит.
Вокруг поднялась страшная суета.
— Надо послать за его отцом.
— Я не намерен здесь больше оставаться!
— Стой, где стоишь! Никто не двинется с места!
— Боже, позовите дока Фрейзера!
— Док уже не нужен. Звоните в полицию!
— Все произошло так быстро… Он походил на леопарда, почуявшего кровь.
