же момент их первого знакомства, когда Жакоб появился в доме Констанции с рекомендательными письмами от одного из самых богатых и влиятельных домов Парижа. Мысленно усмехнувшись, Констанция решила, что именно такой мужчина в качестве парикмахера ей и нужен. Он всегда будет оставаться только слугой, что от него и требуется. К тому же, Жакоб прекрасно знал свое дело, и Констанции нравилось, как он работает над ее волосами. Вот и сейчас, после нескольких часов труда Жакобу удалось создать на голове Констанции настоящее произведение искусства. Хотя большинство дам того времени предпочитали полностью закрывать париком собственные волосы, Жакоб сумел убедить Констанцию том что она должна последовать его совету и появиться на балу с прической, в которой собственные пышные волосы Констанции были так искусно переплетены с вычурными локонами дорогого парика, что никто и никогда и не догадался бы о секрете этой красоты. Такой прическе без сомнения могла позавидовать сама королева. Шею Констанции, кроме обычного медальона с жемчужиной, украшало тонкое бриллиантовое колье ручной работы — подарок короля Витторио. Камеристка Констанции, высокая темноволосая уроженка Нормандии Мари-Мадлен в последний раз осмотрела платье Констанции, а затем вместе с хозяйкой выбралась из кареты, остановившейся перед парадным входом Версальского дворца.
Несколько камергеров и лакеев суетились вокруг лошадей и кареты, в то время как высокий седовласый мажордом в великолепной бархатной ливрее, расшитой атласом, торжественно подал руку Констанции и проводил ее во дворец. Мари-Мадлен отвели в помещение, предназначенное для слуг.
Констанция была поражена великолепием Версальского дворца, который, казалось, стал еще прекраснее с тех пор, как она несколько лет назад покинула Париж. Здесь стало еще больше великолепных картин, скульптур, гобеленов, ковров ручной работы. Казалось, повсюду был свет. Жемчужина на груди Констанции стала сверкать каким-то совершенно новым, ослепительным блеском. Констанция почувствовала, как ее волнение за собственную судьбу сменилось каким-то необыкновенным трепетом преклонения перед всей этой изумительной красотой. Вот она, первая столица мира. Вот оно, великолепие богатств Франции. Вот о чем она всегда мечтала и грезила в далеком Пьемонте. Именно сюда ей хотелось вернуться и остаться здесь до конца жизни. И именно здесь сейчас решится ее судьба.
От огромного количества народу, присутствовавшего сегодня на балу в королевском дворце, у Констанции просто стало рябить в глазах. Ей трудно было снова привыкнуть к тому, что она снова находится в столице мира. После тихого, почти провинциального Пьемонта, Версальский двор просто сразил ее. Констанция снова почувствовала себя простой деревенской девушкой, которая неожиданно для себя попадает на великолепный богатый бал. Сколько балов уже было в ее жизни. Сейчас она не могла бы и припомнить этого. Однако такого великолепия она просто не помнила. Блеск золота, платины и бриллиантов был не менее ярок, чем свет тысяч свечей, лившийся ото всюду. Королевские камергеры не успевали выкрикивать звания и фамилии непрерывно стекавшихся во дворец гостей.
Громко играла музыка, и несколько десятков пар, главным образом молодых, сходились и расходились в плавных менуэтах. Томные дамы, сопровождаемые галантными кавалерами, неспешно прохаживались по гигантскому залу, обсуждая последние новости и сплетни. Несомненно, главный интерес вызывали фавориты короля и королевы.
Сами Людовик XVI и Мария-Антуанетта на балу пока отсутствовали, и Констанция, войдя в зал, кожей ощутила непрерывно возраставшее здесь напряжение в ожидании их появления.
— Ее светлость графиня Констанция де Бодуэн! — торжественно возвестил церемониймейстер, хлопнув высоким деревянным жезлом в тот момент, когда Констанция переступила порог зала.
Она успела заметить несколько удивленных взглядов, обращенных на нее из толпы гостей. Да, трудно было рассчитывать на то, что события в расположенном не столь уж далеко от Парижа Пьемонте останутся здесь незамеченными. Похоже, что многие хотя бы один раз слышали ее имя.
Впрочем, Констанцию это уже не слишком волновало. От этих придворных ее судьба мало зависит. Только король может решить, что станет с нею в будущем и только на короля она возлагала свои надежды.
Пока же королевской четы в зале не было. Констанции оставалось лишь устроиться в одном из дальних углов зала, где она могла обращать на себя поменьше внимания, и, прикрывшись широким веером, наблюдала за гостями вечера. Хотя на балу было много сановных и даже титулованных особ, о прибытии которых немедленно возвещали камергеры, Констанция скучала. Некоторый интерес вызвало у нее лишь появление губернатора Гаити в сопровождении двух темнокожих гигантов, которые неотступно следовали за ним повсюду. Очевидно, губернатор так боялся за свою жизнь, что не мог доверить ее даже королю Франции. Впрочем, некоторые основания для этого у него были. Констанция слышала, что в последнее время на Гаити то и дело вспыхивали бунты, для подавления которых французскому королю приходилось снаряжать одну экспедицию на остров за другой. Похоже, что ненависть к французскому владычеству была там так велика, что губернатор острова боялся за свою жизнь даже здесь, в столице метрополии. У него была весьма миловидная жена с лицом, наделенным той отрешенностью и вместе с тем величием, которое свойственны только индейцем. В то же время она не была индианкой, о чем говорили ее голубые глаза и тонкий прямой нос. Судя по всему, жена губернатора Гаити была креолкой. Констанция вдруг поймала себя на мысли о том, что видит в этой юной, полной свежести и жизни девушке собственное отражение. Нет, они совсем не были похожи внешне, но горящий в глазах креолки огонь страсти, только подчеркивавшийся упрямыми губами, напоминал Констанции о том, какой была она сама несколько лет назад, когда только — только попала в свет. В ней, этой темнолицей голубоглазой девушке, было столько же природной энергии и нерастраченного чувства, сколько их было у Констанции во времена ее юности.
Как ни странно, мысли и воспоминания, связанные с прошлым, не только не заставили Констанцию страдать, но и подняли настроение. Она уже с меньшей безучастностью взирала на окружающих, а спустя несколько минут уже целиком отдалась во власть созерцания. Мысли о собственной судьбе отдалились куда-то на задний план, словно это уже не имело для Констанции существенного значения. В конце концов, она была на балу у короля и нужно было пользоваться случаем для того, чтобы поближе ознакомиться с двором. Вполне может быть, что ей придется провести здесь еще не один год — по меньшей мере, она на это надеялась.
Заставив себя позабыть о печалях и скуке, Констанция даже опустила веер и внимательно вглядывалась в лица окружающих. Многих из тех, кто сейчас прогуливался по залу Версальского дворца, графиня Констанция де Бодуэн не знала. Но ей повезло — рядом с
