Вероника помрачнела и отвернулась, попытавшись за шуткой скрыть волнение.
– Ну что ты хочешь от пустоголовой марионетки? В том состоянии я могла только рисовать! А что мне еще оставалось?
– Я возьму тебя, – серьезно заметил Кама. – Если ты не прекратишь рисовать и скажешь мне, почему изобразила меня таким – он ткнул пальцем с коротким ухоженным ногтем в рисунок.
– Каким вижу, таким и нарисовала, – пожала плечами девушка.
– А каким ты видишь, скажем… Влада?
– Действительно хочешь знать? – засмеялась Вероника, попытавшись уйти от ответа.
– Хотелось бы… Может, нарисуешь и его?
– Не, я не хочу рисовать этого монстра… б-р-р-р! Ты знаешь, – задумчиво произнесла она, – я думала, что буду ревновать его, ну, когда увижу с Алиной. Но после того, как я отдала все силы королеве нагов, кое-что изменилось. Я стала видеть иначе и его тоже. Влад, конечно, мне очень помог, когда я… ну, была немного не в себе. Он – то, что заставляло меня держаться в этом мире, но я не могу любить или ревновать то, что я вижу теперь… Думала, все пройдет, после того как стану собой прежней, но…
– Ничего не прошло.
– Нет. Почему?
– Возможно, потому, что ты не стала собой прежней, – пожал плечами Кама.
– А кем я стала?
– Вот это и выясним, или думаешь, что я оставил тебя здесь по доброте душевной?
Эпилог
Черная, покрытая коркой льда трасса, выделяющаяся на фоне сугробов, которые смотрелись синими в ночной темноте, упиралась в кованую решетку со змеями у въезда в элитный загородный лицей для богатых и одаренных детей. В глубине старинного, окутанного сумерками парка возвышалось трехэтажное здание восемнадцатого века. Лишь отдельные окна в корпусе общежития подмигивали блеклым светом, и горел огонь в кабинете второго этажа.
Тишина. Даже охранники на вахте – в небольшом деревянном домике, издалека напоминающем недавно затопленную баню, – спали. Полная луна, похожая на вытаращенный глаз без зрачка, лениво кралась по гуталиновому небу, то и дело ныряя в рваные облака.
Мотоциклист на зимней дороге мог бы вызвать ажиотаж, окажись он у лицея в дневное время, но ночью его никто не заметил. Он затормозил у ворот, легко спрыгнул и поставил своего железного коня на подножку. Мужчина или парень в утепленной кожаной курточке и шлеме, закрывающем глаза, не стал ломиться в массивные ворота, запертые на огромный, похожий на амбарный, замок изнутри. Кованые створки сами открылись при его приближении.
Злющая сторожевая собака Альма с рычанием высунулась из конуры, но, приметив незваного гостя, прижалась к земле, посмотрела затравленно-обожающим взглядом, замела по грязному настилу хвостом и скрылась в будке. Парень сел на мотоцикл, повернул ключ зажигания и рванул по аллее. На рокочущий грохот мотора не высунулся ни один охранник, а гость спокойно припарковался на стоянке возле главного входа в лицей. Стянул с рук кожаные перчатки с обрезанными пальцами, снял с головы шлем и, взъерошив короткие светлые волосы, задумчиво посмотрел на возвышающееся перед ним здание.
– Ну и где же ты тут прячешься, Вритра? – пробормотал он, разглядывая темные окна глазами неестественного синего цвета.
Анна Одувалова
Камень желаний
© Одувалова А., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
* * *
Величественный город, напоминающий с высоты птичьего полета схематичное изображение солнца, раскинулся на бескрайних просторах земли, которую спустя многие столетия назовут Урал. Идеальной формы круг крепостных стен, внутрь которого вписан квадрат – центральная площадь, символизировал высшую степень духовности, которую так сложно сохранить в материальном мире. Город поражал своей масштабностью и выглядел снаружи необычно и завораживающе – круглый, с высокими башнями, огнями в остроконечных окнах и внешними стенами, облицованными разноцветным кирпичом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Здесь не было ничего случайного. Ворота строго ориентированы по сторонам света. Жилища примыкали к высокой крепостной стене, словно дольки апельсина, и имели выход на основную улицу. В Аркаиме имелись две кольцевые стены – первая, внешняя, символизировала солнце, а вторая, внутренняя, – луну. Любой входящий в город, прежде чем попасть на внутреннюю квадратную площадь, должен был пройти путь, который проходит солнце от восхода до заката.
Основавшие Аркаим существа не были людьми. Древние прабоги, спасаясь от наступающего ледника, покинули солнечный город, находившийся далеко на Севере, на острове, поглощенном ледяным морем, и двинулись на юго-восток в поисках теплых земель. Город, возведенный в горах, был всего лишь перевалочным пунктом. Попыткой сохранить древние знания и артефакты. Внизу, под крепостными стенами, раскинулась сеть подземных ходов-катакомб. Именно там расположились основные сокровищницы и святилища древних богов.
Темнокожая, величественная Кали являлась одной из тех, кто помнил Гиперборею и знал ее секреты. Богиня была настолько древней, что в ее глазах плескалась вечность – черная лава расплавленных воспоминаний, убитых недоброжелателей, вспыхивающие искорки череды предательств и спрятанное где-то в глубине души всепоглощающее пламя разрушительной любви. Кали была соткана из контрастов: красота поджарого, гибкого тела и уродство украшений, разлагающаяся плоть человеческих рук на поясе, жуткие оскалы черепов на ожерелье. Любовь и смерть, страсть и разрушение не просто уживались в ней, они превращались в одно целое – две стороны монеты.
Юный Яма – ветреный, наивный, влюбчивый, но несмотря ни на что целеустремленный, по божественным меркам совсем недавно перевоплотился из простого смертного в высшее, божественное существо. Он еще помнил, каково это – быть смертным, он не забыл, что такое настоящее чувство и каково это жить. Юный бог преклонялся перед разрушительной красотой и мудростью Кали. Он восхищался многоликой, но все равно решился на предательство. На кон было поставлено слишком многое.
Ветреный, смелый бог, повелевающий мертвыми, прекрасно понимал – кровавая богиня никогда не простит его, но все равно опускался все ниже и ниже, ярус за ярусом в глубину подземелий, туда, где на черном, окропленном кровью постаменте лежал невзрачный камень. Именно он был целью Ямы. Последней возможностью исправить ошибки. В одной из четырех рук молодой бог сжимал медальон – переплетенную змейку, вписанную в круг, – ключ, который ночью он украл с шеи Кали.
Следовало торопиться, глупо надеяться, что богиня не заметит пропажу, а значит, времени осталось не так-то уж и много. Яма преодолел последнюю череду ловушек и, пытаясь отдышаться, замер перед массивной каменной дверью, на которой было высечено огромное солнце с лучами, расползающимися по стенам. В середине солнечного диска находилось небольшое углубление идеальной, круглой формы.
Бог дрожащими руками поднес к нему золотой медальон, но вставить не успел. Сзади раздался грохот, и в клубах дыма появилась разгневанная богиня любви и смерти. Высокая и гибкая, с темной, отливающей синевой кожей и развевающимися за спиной волосами, она замерла в проходе. С ее раздвоенного алого языка капала слюна, глаза горели огнем и бешенством, человеческие руки на поясе, нанизанные на красную нить, тянули к парню скрюченные почерневшие ногти.
– Ты посмел предать меня? – прошипела Кали и сделала шаг вперед.
– Это не предательство. – Яме отступать было некуда, поэтому он замер у стены, гордо расправив плечи и покрепче зажав в кулаке амулет.
– Умоляй! – презрительно бросила богиня. – Скажи, что раскаиваешься, глупый мальчишка, и, может быть, я прощу тебя. Нам было хорошо вместе.
– «Мы» не имеем отношения к этому. – Яма кивнул в сторону каменной двери. – Я просто хочу исправить ошибки прошлого…
