— Ах, если б! Я порой сомневаюсь, правильно ли колдомедик определил пол ребенка. Как можно принять этого жирного слюнтяя за мужчину? — Сияя божественной улыбкой, Вероника пододвинула к гостю парадную вазочку с миндальным печеньем. — Прошу прощения, мистер Фатум, но вам точно нужен именно Питти? Он же совершенно ни на что не годен.
— Мама…
Даже гримаса отвращения на этом нереально красивом лице смотрелась очаровательно.
— Я просила не называть меня так! Хотя бы при людях! Ненавижу, когда меня жалеют! — И снова улыбка богини. — Еще Куантро,[107] мистер Фатум? Питти, достань лед.
Питер не двинулся с места. Гарри видел его сжатые до белых костяшек кулаки.
— Что вам нужно?
Злость Веронике тоже оказалась к лицу.
— Как ты смеешь, неблагодарный жирдяй! Немедленно извинись перед…
— Благодарю, сеньорита, вы очень любезны. — Волдеморт небрежным жестом усадил ее на табурет. — Но нам с вашим сыном нужно кое-что обсудить, и ваша любезность сейчас не к месту. Присаживайтесь, мистер Петтигрю, возьмите свою палочку. Вы ведь уже убедились, что она вам не поможет?
— Толстый, никчемный увалень, — зачастила Вероника, — неспособный даже…
— Молчать! — негромко велел Риддл, и она покорно застыла, сложив на краю стола изящные руки и бессмысленно улыбаясь грязному окну.
— Империо, видишь? — Настоящий Питер шумно задышал Гарри в плечо. — Он ее околдовал!
— Конечно. — Стараясь не давать волю жалости, Гарри наблюдал, как Питер-из-воспоминания плетется к сотворенному для него стулу. Понятно, что будет дальше. Мерлин и все святые, клянусь больше никогда никого не судить, не разобравшись…
— К вашему несчастью, мистер Петтигрю, вы явились очень вовремя. — Волдеморт поставил перед Питером чистую рюмку и наполнил ее ликером. — Откровенно говоря, я впервые встретил столь ярую ненависть самки к своему отпрыску и, сочтя свою миссию провальной, намеревался уже покинуть ваш гостеприимный клоповник. Однако вам мои соболезнования! это жалкое существо все-таки оказалось дорого.
Стиснув в потном кулаке возвращенную ему палочку, Питер напряженно повторил:
— Что вам нужно?
Риддл изогнул улыбкой безгубый рот. Твою ж три раза, Джеррод Браун[108] молился бы на такую натуру…
— Относительно немного. Я хочу получить доступ в дом вашего друга Джеймса Поттера.
— Нет.
Волдеморт пошевелил лбом в тех местах, где у нормальных людей находятся брови.
— Вы не поняли, мистер Петтигрю. Я не предлагаю вам выбор.
Даже слепому было бы видно, как у Питера трясутся поджилки, но голос его оставался тверд.
— А я и не собираюсь торговаться, мистер Фатум. Жизнь моей матери нельзя назвать счастливой.
Лоб Волдеморта зашевелился сильнее.
— Неожиданно. Тогда как насчет вашей жизни, юноша? Вы молоды.
— Я не продам Джеймса за все сокровища мира. Можете нас убить и убираться к дьяволу, большего вы не добьетесь.
Гость одарил хозяев еще одной жуткой улыбкой.
— Узнаю факультет отважных, сколько пафоса!.. В Гриффиндор не попадают по ошибке, верно? Хотя сеньорите Ди Кьеза вряд ли понравится ваше решение.
— Я давно уже не спрашиваю у нее совета.
Гарри повернулся к «своему» Питеру.
— Он правду говорит. Ты настоящий грифф.
Но тот лишь горестно махнул рукой.
— Какое там… смотри дальше.
Волдеморт прихлебывал ликер и задумчиво разглядывал безучастную, словно впавшую в транс Веронику.
— У природы забавное чувство юмора, не находите? Такая красивая женщина… почти сквиб. Глупа, тщеславна, капризна на редкость бесполезное создание. Днем спит, ночи проводит в кабаках, где все еще мечтает найти свою куриную удачу. Что у нее есть? Только вы и волшебная невянущая красота. Человек нелогичен, чем меньше он имеет, тем больше этим дорожит. Такова и бедная сеньорита Ди Кьеза с ее нищенским скарбом: умрет сын кого она станет ненавидеть? Исчезнет красота что будет любить?
Вероника перестала улыбаться и растерянно захлопала роскошными ресницами.
— Видите, мистер Петтигрю? Это испуг животного, даже мое заклятие над ним не властно. Вообразите же, каково будет нашей Венере, когда я превращу тот шумный шкаф в большое зеркало и начну медленно, по кусочку, отбирать у нее красоту…
Рядом всхлипнули. Гарри снова обернулся то ли утешить, то ли извиниться но Питер смотрел мимо, да так, будто мантикору увидел. Инстинктивно выхватив палочку, Гарри принял боевую стойку… и невольно отшатнулся. Мерлин всемогущий…
Лицо Вероники Ди Кьеза перестало сиять божественной красотой. Теперь оно было страшным. Идеальные черты почти осязаемо излучали лютую, безграничную, совершенно осознанную ненависть ненависть женщины к сыну, посмевшему выбрать не ее. Вот оно откуда… теперь все ясно. А ведь Луна заметила неладное, когда отправляла его во Вьетнам! Но я не стал заморачиваться, потому что некогда… и потому что это Петтигрю. Неуд тебе, Командорчик, от дедушки Дамблдора, уж он-то бы точно не пропустил.
— Оно не всегда так было! — вдруг начал оправдываться Питер. — Раньше я ей нравился! Пока не растолстел…
— Ну и что?
— Тот… кто меня ей сделал, был толстым.
— Отец?
— Какой он отец… Я рос худышкой, она меня баловала игрушки, костюмчики, гулять ходили каждый день, рисовать учила, хотела, чтобы стал визажистом. А потом меня разнесло на шестом курсе. Домой приехал и… все.
— К колдомедику ребенка сводить не судьба? У тебя ж щитовидка!
— Какое там, она даже взглянуть на меня брезговала… Смотри, сейчас я сломаюсь.
Жуткого выплеска Вероники на кухне никто не заметил: Питер тупо гонял палочкой по столу полную рюмку, Волдеморт украшал затейливой вязью раму огромного зеркала. Воздух разве что не искрил от напряжения.
— У вас крепкие нервы, мистер Петтигрю, кто бы мог подумать. Мне вас описывали как размазню.
— Ошибались.
— Судя по всему, да. — Закончив узор эффектным завитком, Риддл медленно повел палочкой в сторону жертвы. — Начнем, пожалуй, с прелестного носика.
Вероника отчаянно замычала.
— Увы, дорогая моя сеньорита, ваш сын в полной мере одарен и гриффиндорской отвагой, и гриффиндорским упрямством, на алтарь которого сейчас падет ваше несравненное личико. Поверьте, мне искренне жаль. Все, что я хочу это возможность навестить одного из его друзей…
Рюмка опрокинулась и покатилась, вычерчивая на скатерти мокрый липкий полумесяц.
— Остановитесь! Я согласен.
— Не знаю, почему так сказал, не знаю! — почти зарыдал настоящий Питер. — Я не хотел! Собирался ее убить и сам умереть достойно! Но она же моя мама! Мама!!!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
