— Люси, — нарушил он тишину и протянул мне свою раненую руку. — Иди сюда, моя дорогая.
— Нет! — сказала я неуступчиво и убежала в свою комнату.
Они знали об этом. Они поняли, без того, чтобы я призналась. Да, я боялась подвала. И это становилось всё хуже. Иногда я даже смотрела на землю, если проходила снаружи по тротуару мимо окон подвала, потому что боялась случайно увидеть что-нибудь, чего не хотела видеть. При этом я точно знала, что папа держал шторы закрытыми, когда приводил в порядок труп. Я задерживала воздух, когда шла по лестничной площадке, чтобы ничего не унюхать, а вчера вечером я даже не захотела обнять папу, когда говорила ему спокойной ночи, потому что знала, что прибыл новый материал, а он несомненно коснулся его. У меня было такое чувство, что там внизу что-то было. Что оно могло забрать и меня, если я слишком приближусь к подвалу.
— Я не хочу об этом говорить! — прошипела я на маму, которая несколько минут спустя последовала за мной в комнату. — Я хочу сейчас остаться одна, ведь уже сказала вам об этом.
Могвай поднялся из своей корзинки, сел рядом со мной и смотрел на маму с вызовом. Каким-то образом глупая собака поняла, что мама что-то хотела, чего не хотела я, и это немного утешило меня.
— Хорошо, Люси. Я — я только хочу… — Я заткнула себе уши и начала напевать. — Я — ТОЛЬКО — ХОЧУ — ТЕБЕ — СКАЗАТЬ, ЧТО — ТЫ — МОЖЕШЬ — ПОЙТИ — НА — БАЛ! ТЫ МЕНЯ ПО -
— Дааа, поняла! Вот блин, мама, от твоего крика ещё заболит голова!
— Тогда убери руки от ушей. Папа и я договорились. Я накрашу его клиентов прилично, — выражение лица мамы стало кислым, — ты поможешь мне немного на кухне, а завтра ты будешь моей маленькой русалочкой.
— Я не буду твоей русалочкой. Я буду просто русалочкой. Зелёной, а не розовой. В противном случае я останусь добровольно здесь.
К моему великому удивлению костюм был действительно зелёным, а не розовым. Я ещё никогда не была у моря, но как раз так я его себе представляла: Мешанина из тысячи оттенков голубого, бирюзового и зелёного. Мама даже смастерила мне рыбий хвост, который я могла тянуть за собой, как шлейф. Она нашила на материал бессчётное количество серебряных блёсток, так что хвост сверкал всевозможными оттенками блеска.
Мама сияла до ушей, когда представляла мне костюм поздним субботним вечером.
— Та-дааам! — протрубила она и благоговейно положила его на мою кровать. Померь его! Сейчас же!
— А что мне надеть под него?
— Ну, нижнее бельё и больше ничего! — Мама фыркнула обиженно, когда я с костюмом исчезла в ванной комнате, но она ведь не знала, что надо мной парила амёба мужского рода, которая следила за мной ещё более добросовестней, чем она, и останавливалась только перед ванной. И кто знает, может быть, Витус откроет глаза как раз в этот момент. Мне понадобилось какое-то время, чтобы рассортировать части тканей, но после нескольких выкрутасов костюм сидел как влитой.
Я позволила маме осмотреть меня, а она расположила меня, издавая колкие крики воодушевления перед её трюмо в спальне и начала раскрашивать меня. Раскраска длилась вечность, но мама при этом была такая счастливая, что я только иногда ворчала. Больше всего я ворчала тогда, когда она красила мне ресницы, а глаза подводила тёмно-зелёным.
Против розовой помады я смогла успешно защитить себя. У меня получилось уговорить её на «незаметный» блеск для губ. У неё было примерно семнадцать различных цветов на выбор, и я решила выбрать её любимый тон — тропический коралл. Ещё прежде, чем мы вышли, я украдкой вытерла рот. Мне не нужно сразу так перебарщивать.
На лестнице я чуть не сломала себе шею, потому что споткнулась о рыбий хвост, а потом я нечаянно зажала его дверью машины. Если бы я была настоящей русалкой, то уже давно была бы мертва.
После следующего перекрёстка, моё сердце вдруг забилось так быстро, что я даже не могла сосчитать. На мгновение мне захотелось закричать «стоп!» и сказать маме, чтобы она развернулась, что мне плохо, что я заболела, что угодно, только чтобы не идти на бал. И когда я наконец успокоилась, то вдруг подумала, что Сеппо может быть приведёт с собой Сильвану и весь вечер будет находиться рядом с ней. Но было полной ерундой. Сильвана жила в Гамбурге.
Чтобы отвлечься, я посмотрела ещё раз в маленькое зеркальце, которая мама дала мне — «чтобы ты могла проверять макияж». Чтобы это дало? Если я установлю, что выгляжу глупо, я всё равно не могла это изменить. Но я решила, что выгляжу не глупо. Только по-другому. Мои веки блестели, а мои корни волос мерцали бирюзовым, будто я двигалась под водой. Но самыми странными были мои собственные волосы. Мама разделила их на маленькие части, скрутила их в улитки и завязала зелёными развевающимися лентами. У меня значит было по крайней мере что-то похожее на длинные волосы. К сожалению мама так же вшила в рыбий хвост карманчик для мобильного. Иногда он будет звонить.
После того, как мама попрощалась со мной, целуя, а в её святящихся глазах стояли слёзы, я взяла свой рыбий хвост так величественно, как только могла в руку и пошла на дрожащих коленях в актовый зал. Софи уже ждала меня. Она выглядела ужасно бледной и больной. Под глазами у неё лежали тёмные тени.
— Ах, Боже мой, Люси! — закричала она и зажала рукой бледные губы. Потом она начала неумеренно хихикать.
— Так плохо? — спросила я воинственно и позволила соскользнуть хвосту на пол. На ней была одета порванная, чёрная накидка, а её волосы были полностью испорчены.
— Разве ты не знала, какой у бала лозунг? — Сочувственно она провела по моему чешуйчатому платью.
— Лозунг? Да, знала. До рассвета. Между прочим неправильно написано. Одна s лишняя,[2] — ответила я и показала на надпись над входом. Кто-то пытался ещё позже исправить ошибку, и вторую s окружил скобочками.
— О неееет, — Софи снова захихикала. — Это так и должно быть! Укус на рассвете. Укус! Она оскалила зубы и изо рта у неё выскользнула челюсть вампира. Пуская слюни, она снова вставила её. Она что, совсем потеряла разум?
— Это что-то связанное с вампирским дерьмом, — пробормотали рядом со мной. Я быстро обернулась, а мой хвост скрёб, шурша по полу. На Билли был одет длинный до пола чёрный плащ и у него был такой же нездоровый цвет лица, как у Софи.
— Это не дерьмо! — воскликнула Софи с негодованием. — Это супер хорошая книга, Люси, я одолжу тебе её, на самом деле это несколько книг… — Теперь и Сердан подошёл к нам и разглядывал меня гадая.
— Люси, это ты? — Он тоже был одет в чёрную одежду, на лицо напялил большие солнцезащитные очки. Я подумала, что узнала один из папиных галстуков.
— Да, это я. И как вы видите, я не вампир. — Я гордо выпрямилась, а ракушки, которые мама обвязала вокруг моей талии, тихо забренчали.
Билли и Сердан смотрели на меня, как будто окаменели, в то время как бледнолицые девчонки из восьмого класса проходили мимо, хихикая и переговариваясь. Что это был за дурацкий бал в честь карнавала, когда все оделись одинаково? Здесь всё проходило как на похоронах.
— Ничего себе, Катц, у тебя ярко-зелёные глаза! — в конце концов нарушил молчание Билли. Ярко-зелёные!
— Они у меня всегда такие были.
Теперь и Сердан что-то пробубнил под своим жёстким воротничком. Я поняла только «другая», и по крайней мере мальчишки не сбежали. Если бы им было из-за меня стыдно, они бы уже давно уносили ноги. В этом отношение я довольно хорошо их знала.
— Давайте, наконец, зайдём. Мне становится холодно. У меня на теле одна лишь чешуя, — предложила я и подняла свой рыбный хвост вверх по ступенькам по направлению к входу в актовый зал. Софи взяла меня под руку и рассказывала что-то про Беллу и Эдварда и что она ведь одолжила мне журналы Bravo, а там почти всё об этом написано. Как я только могла пропустить Эдварда!
Сумерки был, как я теперь узнала, первый том об этой истории про вампиров, и так как каждый, кроме меня знал книги и фильм, то естественно и понял лозунг, и намазал лицо белым макияжем. Даже Билли. И Сердан.
— Моя сестра читает такие вещи, — пробормотал Сердан, когда я спросила его об этом. А потом он рассказал это Билли. Только Сеппо видимо не сообщил. Так как на стойку бара облокачивался в плохом настроении Джек Воробей с короткими кудрями. Усмехаясь, я подошла к нему.
— Мы знакомы? — спросил он и приподнял свои брови, когда я ударила его своим правым плавником в бок. Потом его рот открылся. — Мамма мия, Люси…
— Ты не поможешь мне взобраться на табуретку? У меня проблема с моим рыбьим хвостом.
Молча, Сеппо поднял меня и неуклюже обмотал хвост вокруг ножек стула. Потом он споткнулся о свои пиратские сапоги и кое-как успел удержаться за край стойки бара, прежде чем распластаться на полу. Я прикусила губы, чтобы не засмеяться.
— Кто тебя так заколдовал? — Его глаза блуждали по моим волосам, а потом снова по лицу и всему другому. У него действительно были длинные ресницы.
