Насколько более уверенной она была бы, если бы на ее стороне был кто-то вроде Холли?
— А как насчет тебя? — спросила Холли, глядя на него поверх бокала с вином. — Тебе нравится то, что ты делаешь?
— Иногда, — он полуулыбнулся, его взгляд задержался на ней. — Мне нравится зарабатывать деньги.
Она наклонилась вперед.
— Но в твоей жизни должно быть что-то большее, чем деньги.
— Это семейный бизнес. Никогда не было никаких сомнений, что в конечном итоге я буду им управлять. Это то, для чего меня воспитывали.
— Это то, чем ты хочешь заниматься? — продолжала она, как будто не понимая его ответа.
Его желудок сжался.
— Дело не в желании. Дело в долге. Ты, как никто другой, должна это понимать.
Ее улыбка была неуверенной.
— Мы все являемся продуктом нашего воспитания. И, я думаю, именно поэтому мы оба здесь. Сражаемся друг против друга, чтобы сохранить то, что создали наши семьи.
Ему не нравилось, что они были по разные стороны.
— А что, если мы не будем говорить об этом?
Она нахмурилась.
— О чем?
— Обо всем этом фиаско с этим городом. Что, если мы вообще не будем об этом говорить? Я не говорю тебе, что делаю я, ты не рассказываешь о том, чем занимаешься ты и твоя семья?
Холли склонила голову набок.
— Разве ты не хочешь знать?
Нет, он не хотел. Не хотел быть ее врагом. Он хотел быть ее другом. Ее любовником. Он хотел, чтобы она улыбалась, а не плакала.
— Я просто хочу сбежать от этого с тобой.
Пока он не сказал это, Джош не понимал, как сильно хотел этого побега. Нуждался в этом. Ему нужно было, чтобы она отодвинула все это, пока не останутся только они вдвоем и больше ничего.
Его тело болело по ней непонятным образом.
Ее щеки залил румянец, когда ее глаза встретились с его.
— Я тоже этого хочу, — она положила столовое серебро на тарелку. — Это звучит как рай.
— Ты закончила? — он посмотрел на ее тарелку.
Холли кивнула.
— Тогда иди сюда, — сказал он, его голос был глубоким и низким.
У нее перехватило дыхание.
— Мне нужно прибрать здесь.
— Оставь. Я сделаю это позже.
Она закусила нижнюю губу и встала, а он взял ее за руку и потянул к себе, пока она не оказалась возле его мускулистых ног. Он резко вдохнул, сладкий запах ее духов ворвался в его сознание.
Он был тверд, как скала, и страстно желал ее. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами цвета расплавленного шоколада, и он чувствовал себя королем этого чертового мира.
— Я хочу, чтобы тебе было так хорошо, что ты забудешь свое имя, — сказал он ей. — И вместо него будешь называть мое.
Ее глаза стали еще шире. Она переместилась к нему на колени, и от этого движения его член стал еще тверже от возбуждения.
— Я хочу пробовать тебя на вкус, пока ты не взлетишь от удовольствия. Я хочу быть покрытым твоими соками, — он провел пальцем по ее губам, и она тихо выдохнула. Ее лицо раскраснелось, грудь высоко вздымалась. Он чувствовал, как ее бедра сжимаются под его пальцами. — Я все еще помню, какая ты сладкая на вкус.
Она провела руками по его груди, ее ладони коснулись его сосков, и ему пришлось прикусить губу, чтобы не застонать.
— Ты полон обещаний, — пробормотала она. — Но выполнишь ли их?
Они улыбнулись друг другу.
— Если нет, — сказал он, вставая и поднимая ее на руки, — ты можешь подать на меня в суд.
***
Я всегда играю, ради выигрыша.
Джош сказал ей это в кафе «Холодные пальчики», когда она отказалась признать, что помнит его. И сейчас, глядя ему в глаза, Холли задалась вопросом, знает ли он, что уже выиграл.
В нем была такая сила, что у нее перехватило дыхание. После того, как их поцелуи стали горячее, он просунул пальцы ей под бедра, и без слов отнес ее в свою спальню, захлопнув дверь.
Его кровать была королевского размера и доминировала в комнате, толстый матрас едва прогнулся, когда он уложил ее на него, ее темные волосы рассыпались вокруг, как ореол. Он стоял у изножья кровати, его горящие глаза блуждали по ее телу, его челюсть была крепко сжата, когда он медленно заскользил руками по ее ногам в чулках от икр до бедер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ее грудь сжалась, стоило ему добраться до края чулок. Его пальцы скользнули по ее голой, мягкой коже. Его большие пальцы впились в чувствительную плоть внутренней поверхности бедер, бугорок на джинсах увеличился, когда он провел ими по атласным трусикам.
Подхватив Холли руками под бедра, Джош потянул ее к краю кровати. Опустившись на колени так, что его взгляд оказался на уровне ее тела, он стянул с нее чулки один за другим и бросил их на пол, прежде чем вернуться и снова прикоснуться к ней. Его руки были сильными и уверенными, пока скользили по ее ногам, его рот был нежным, когда прижимался поцелуями к ее бедрам. Холли пришлось вцепиться в покрывало, чтобы не выгнуть спину, и закрыть глаза, когда он прижался носом к ее влажным трусикам.
— Ты пахнешь так, будто я умер и попал в рай, — голос Джоша был грубым.
— Не умирай пока.
Он усмехнулся и запустил большие пальцы в ее трусики, потянув их вниз, а затем раздвинул ее ноги, чтобы дать ему лучший доступ к ее ноющей сердцевине.
Холли должна была догадаться, что он будет хорош в этом. Но для нее все равно было шоком, когда он нашел кончиком языка самое сладкое местечко, посылая волны удовольствия по ее телу. Он нежно лизал ее снова и снова. Этого было слишком много и одновременно недостаточно. Безумное удовольствие заставляло ее желать большего.
Затем Джош прижался к ней лицом, засасывая клитор между губами, и вибрация его стона заставила ее сильно сжаться.
Черт, он действительно хорош в этом.
— Смотри на меня.
Она приподнялась на локтях, его развратный взгляд поймал ее, и он снова прильнул к ней. Плотоядность его прикосновений и языка была ошеломляющей.
Холли было двадцать восемь лет. У нее были парни, жених. Она не была неопытной, ради всего святого. Но она никогда не видела мужчину, который бы так стремился доставить удовольствие. Он ввел в нее палец, затем другой, сгибая их так, чтобы попасть в то самое место, отчего ее спина поднялась с кровати.
Свободной рукой он толкнул ее обратно, положив руку ей на живот, и продолжил сосать и лизать, пока за плотно закрытыми веками не появились яркие вспышки. Ее дыхание было прерывистым и учащенным, сердце бешено колотилось в груди, а удовольствие… она не была уверена, что сможет выдержать больше.
— Я собираюсь…
Его глаза смягчились, как будто он улыбался ей. Затем Джош ввел в нее третий палец, и от этого давления ее глаза расширились, а затем она переступила через край. Холли затрепетала вокруг его пальцев, сила оргазма заставила напрячься каждый мускул ее тела. Он медленно вводил и выводил пальцы, доставляя ей удовольствие до последней капли, затем вытащил их и погрузил между своими губами.
— Сними платье, — скомандовал он и наслаждался тем, как она, полностью одетая, стягивает его через голову. — И лифчик.
Она сделала все, как было велено, расстегнула его и бросила на пол. Его глаза вспыхнули, на губах заиграла улыбка.
— Ты прекрасна.
— А ты слишком одет.
Его улыбка расширилась. Джош не спешил раздеваться, медленно стягивая кофту. Холли тяжело сглотнула, опустив взгляд, когда он расстегнул ремень и снял джинсы, не торопясь, словно полностью контролируя ситуацию.
Остались только его темные трусы, толстый контур его желания проступал на черной ткани. Она увидела, как его внушительный член упирается в пояс, и тяжело сглотнула, потому что, черт возьми, он был больше, чем она помнила.
Не снимая трусов, он достал из бумажника презерватив и забрался на кровать, обхватив Холли руками. Он перебирал пальцами прядь волос, упавшую ей на щеку, и его выражение лица было почти нежным, когда он прижался губами к впадинке у основания ее шеи.
— Ты в порядке? — прошептал он. Его губы блестели от ее возбуждения.
