на месте вглядываясь во тьму, говоря про себя.
– Что творят, что творят, а ведь луна ещё не показалась, и что будет, когда она взойдёт, ведь тогда, у этой мертвечины самая сила появится. И в правду. Чем глубже ночь, тем страшней и громче ревут твари, тем резче и быстрее становятся их движения, а прыжки на островок света всё яростнее.
– Дайка попробую я, как эти твари к чесноку относятся. Опять сказал в слух сам себе Василь, чтоб его рассудок не помутился. Охотник взял две стелы, те что были на птицу с костными наконечниками и тщательно намазал их жало чесноком, экономя зелень. Средь двух огней, чтоб тело человека сильно не отбрасывала тень, не то по этой тени, какой-нибудь нечистый в один прыжок мог добраться до Василя, он присел на колено выбирая себе цель, какая была по удобней. И всадил твари стелу прямо в один из светящихся глаз. Жёлто-зелёный свет струящийся из него померк, как и прошлый раз и гад свалился наземь. Охотник подскочил на месте, от радости воскликнув:
– Да я вас тут быстро сейчас поубавлю.
Ведь гадов было не так уж много, всего пару дюжин, не больше. Но радость человека была преждевременной, нежить, упавшая на землю, поражённая стрелой с чесноком, полежав немного, вынула либо обломила стрелу из своего глаза и поднялась снова, да и свет в её глазах заструился, как и раньше. «Ясно», – подумал охотник. Стрела, угадившая в глаз нечистому лишь на время, останавливает его, а поди попади такому хотя бы в голову, вон как скачут всё сильнее и сильнее, ладно хоть дров пока в достатке. «А попробую-ка на этот раз в сердце стрелой с чесноком обмазанной попасть», – подумал он. Дядька Василь опять присел на колено, тщательно метясь, тетива щёлкнула едва слышно в стоящем вокруг вое и гомоне. Стрела точно ударила в грудь, войдя в самое сердце набегающему из сумрака на освещённый островок мертвяку, но тот даже не качнулся и не замедлил свой бег, а как обычно достигнув того места где свет упал на него, с визгом будто ошпаренный, ускользнул во мрак.
– Да, чеснок против этих тварей не помогает, – Опять в слух проговорил человек, нужно ещё с горящей стрелой попробовать. Для начала охотник вынул из костра, хорошо разгоревшуюся головешку и метнул её в разбухшего мертвеца, попав ему в голову, мертвяк испуганно отскочил жалобно взвизгнув. Другие нечистые тоже осторожно обходили стороной горящее дерево, пока то не потухло в сырой осоке, только и всего. Но дядька Василь и не думал сдаваться. Он отрезал небольшой кусочек сала, обжарил его на костре, чтобы из него начало вытапливаться жир и привязал его к наконечнику стрелы, тесьмой, оторванной от своей же рубахи. Наконечник стрелы Василь сунул в раскалённые угли, тесьма, пропитанная свиным жиром, вспыхнула. После чего охотник быстро выстрелил. Горящая стрела точно поразила в голову, бегущую прямо на Василя нежить, хоть пламя на наконечники почти угасло при полёте, но всё же выстрел произвёл на мертвяка эффект. Мертвяк испуганно заметался в темноте, визжа и подвывая, пока ему в конце концов не удалось затушить огонёк, горевший у него на лбу, оперившись головой в землю. Эх сейчас бы жидкость горючую, специальную для стрел, был бы толк, ту так легко не потушить.
Теперь было понятно только одно, что стрела, попавшая точно в светящийся глаз, ненадолго обездвиживает нежить. «Да только поди попади им точно в газ, когда они скачут как ошалелые всё сильней и ведь никакая усталость не берёт их», – размышлял человек, подбрасывая в костры дров. Сидеть меж трёх огней, вздрагивая от каждого вопля нечистых без дела было не по нутру Охотнику. Не той он был породы, да и если седеть нечего, не делая время, долго тянутся будет. Так что охотник присел на бревешко и начал мастерить факела из двух заранее отложенных палок, кусочков сала и нательной рубахи которую он дорвал прямо на себе. Мелкие кусочки сала он туго притягивал длинными лоскутами от своей рубахи. В то же время, коря себя за то, что никогда не интересовался ни оберегами от нежити, ни узнавал, чего эти твари боятся и чем какую можно поразить.
– А ведь мог бы и разузнать, ведь в дружине у князя и отряд есть такой, что за нечистыми охотится и видал я их не раз, ведь рассказали б коли спросил. Потому как не разу не встречал ни колдовства, ни мертвяков ходячих, поэтому и не интересовался. А на болоте видно так и ведётся, что невеждами вроде меня нечистая сила питается. Ладно хоть из лука бью неплохо, а то б сели меня давно эти утопленники болотные.
Василь осмотрел получившиеся факелы, так себе, конечно, долго гореть они не будут.
– Но, если ничего не произойдёт, так и воспользоваться ими не придётся, у костра пересижу до лучей первых. Ну, а что, дрова есть пока, колья какие не есть заточены, факела тоже готовы, топорик за поясом, нож на поясе и стрел пока хватит.
Хорошо, что у Василя была привычка стрелы брать, с запасом, а то вроде и не стрелял ещё, по-настоящему, а пол колчана нет. Осталась только рассвета дождаться, Василь отхлебнул из кожаной фляжки молока и с тоской поглядел на холм, за которым где-то там за непроглядной, ночной пеленой был его дом. И увидел, как над вершинами деревьев из-за тучи вышла луна.
– Недобрый знак, сразу почувствовал сердцем охотник. Луна была какой-то необычной, она толи ближе к земле стала, толи просто больше размером чем обычно и цвет её был с красна.
«Вот и светило нечистых, пришло им в подмогу, теперь точно жди беды», – мелькнула мысль у Василя. И в правда: мертвяки словно по команде подняли головы, вперили свои неживые, светящиеся глаза в ночное небо, где тихонько плыла луна и заорали все, вмести хором. От этого чудовищного многоголосия, Василя опять бросило в пот, ноги его сделались ватными, а руки затряслись. А когда мертвяки опустили свои морды, стало видно, что глаза у них уже не жёлто-зелёного цвета, а светятся, как и луна красным.
Василь с усилием заставил себя вернуть самообладание. Нужно продолжать, что-то делать, не важно что, лишь бы занять свои руки и мысли хоть какой-то работой и не дать страху овладеть собой. Думал охотник, достав из сумы не большой точильный камень начав поправлять о него и без того отточенные наконечники стрел, твердя словно заговор при этом.
– Только того можно победить,
