Когда мы зашли на место нашей будущей дислокации, там уже разгружались две больших телеги с бревнами, а на подходе было еще три поменьше.
— Ты же сам сказал, что вам нужны бревна, на доски вы их будете распускать прямо тут, — уточнил молодой царь, — сами, что ли, будете бревна пилить? А то смотри, я уже выделил пяток мужиков.
— Это хорошо, пусть подтаскивают и кладут станину, а пилить будет механизм под названием "циркулярка". Его мы привезем первым рейсом, он уже на катамаране.
— О как? — оживился Петр, — тогда и меня позови, как он начнет пилить. Бревна подтаскивать я, чай, смогу не хуже мужиков, силушкой бог не обидел.
Осмотрев площадку, я отошел в сторону, повернулся спиной к публике и, достав из кармана рацию, сказал пару слов. Вскоре от "Чайки" отделился катамаран и двинулся к нам, при его менее чем метровой осадке он мог пристать практически в любом месте.
Все запланированное к высадке перевезлось за три рейса. Когда мы уже начали ставить палатки, к нашей площадке сравнительно ровным строем приблизился взвод. От него отделился довольно молодой парень, одетый, с моей точки зрения, ну совершенно не по обстановке. Наверное, то, что заменяло ему шинель, называлось кафтаном. Или камзолом, я как-то до сих пор не удосужился разузнать, чем они отличаются друг от друга. В общем, нечто малиновое, со множеством пуговиц и галунов, но только выше пояса, в данный момент расстегнутых. Из-под него виднелось что-то наподобие кителя, с длинными и торчащими в стороны полами. Было оно синегого цвета. Красные штаны доходили примерно до колен, а ниже были некогда белые чулки. На голове подошедший имел треуголку с бахромой, а на ногах — совершенно не подходящие к местным реалиям туфли, покрой которых я не смог определить из-за налипшей грязи. Вместо оружия визитер держал трость.
Он осмотрелся, быстро выделил взглядом меня и, подойдя, бодро гаркнул:
— Ваша светлость, второй плутонг первой роты Лефортовского полка прибыл в распоряжение Ост-Австралийской кумпании! Рапорт отдал поручик князь Голицын.
— Прекрасно, — восхитился я. — Не падайте духом, поручик Голицын! Вас ждет очень интересная служба. А пока получите на личный состав две больших палатки, это вон там. Выберите из солдат пару-тройку тех, кто может кашеварить, пусть начинают осваивать полевую кухню, это та железная бочка с трубой и на колесах, видите? Организуйте караульную службу, посторонних ближе пятидесяти саженей от площадки быть не должно. Пускать только австралийцев или государя, всех остальных с разрешения старшего по лагерю. На обустройство и организацию службы вам два часа, а потом жду в своей палатке, она тут единственная синего цвета.
С утра я начал готовить к запуску циркулярку. Люди, знакомые с данным механизмом, могут удивиться — да чего тут готовить-то? Но должен напомнить, что ни двухсот двадцати, ни трехсот восьмидесяти, ни еще каких-нибудь вольт в Таганроге конца семнадцатого века не имелось. Кроме того, электропривод нельзя было никому показывать, во избежание стимулирования мыслей в ненужном направлении. Наконец, к этому времени уже все привезенные из двадцать первого века бензиновые и дизельные генераторы давно нашли применение в Австралии. Правда, оставались генераторы без двигателя, которых я в силу компактности захватил довольно много, но их еще нужно было крутить.
Однако наша с Ильей возня вокруг авиационной паровой турбины оказалась полезной в том смысле, что образовалось несколько опытных образцов, которые были непригодны для установки на дирижабль, но вполне могли вертеть генератор. Один из них и был установлен под циркуляркой.
Когда я потихоньку поднял пары, прибежал Петр. Первое бревно распустил я, молодой царь в компании с одним из выделенных нам мужиком только поднял его на станину и потом подталкивал. Но, естественно, после первого бревна последовал вопрос — все ли понятно в работе механизма. Получив ответ "да, все", я отошел в сторонку и дальше только смотрел, как Петр командует около циркулярки. Одного мужика он посадил подбрасывать дрова в топку, два других подавали бревна, а царь стоял на самом ответственном месте у диска и принимал доски. Первое время я еще покрикивал "ровней, ровней веди, а то диск закусит", но потом, убедившись, что экипаж станка уже освоился, занялся другими делами.
За полдня Петр с командой распилил все привезенные бревна и, довольный как слон, сел обедать, сочетая прием пищи с расспросами про полевую кухню. Впрочем, в силу несложности данного устройства их было немного. Солдаты, кстати, были ей очень довольны, о чем и не упустили случая сообщить царю.
Как там про него потом напишет Пушкин? Кажется, "на троне вечный был работник". Да, от работы царь не бегает и, главное, я уже заметил в его характере любопытную черту — он любит учиться. И с уважением относится к тем, кто его учит, то есть за время нашего знакомства я стал для него почти непререкаемым авторитетом в технике. Ну, а политические советы я всегда старался всунуть между технических, да так, чтобы они не особо выпирали. Вот и сейчас я ждал, когда царь вернется к циркулярке в приложении к воронежским верфям. И, действительно, покончив с ухой, он сказал:
— Сей механизм заменил пятьдесят работников, а ведь мы его пользовали неумело. Научившись, можно заменить сто. Вот бы мне в Воронеж хоть один такой!
— Одного и только в Воронеже мало, — возразил я. — Сделать-то мы их можем, чем ты за них заплатишь, тоже договоримся, но ведь техника требует ухода или, как у нас говорят, регулярного обслуживания. Значит, тебе надо заранее готовить людей, причем не абы каких. Вот, например, что можешь сказать про паренька, который обрезки собирал и в топку их подбрасывал?
— Отца его, Афоню, знаю, — чуть растерялся Петр, — отрока же сего раньше не видел.
— А он, между прочим, с полуслова понял, что такое манометр и как надо соизмерять его показания с потребным количеством топлива, — пояснил я. — Вот тебе первый, его только подучить малость, и получится готовый сменный мастер. Остальных сам ищи, и учти, что среди мужиков смышленые встречаются ничуть не реже, чем среди дворян, их просто заметить труднее. И, значит, вернемся к циркуляркам. Эта останется здесь на нужды будущего Донецка. Для воронежской верфи я тебе в следующий раз привезу побольше. И еще одна пригодится в Таганроге, тут тоже надо верфь ставить. Кстати, что это там за возня в бухте, метрах в трехстах от "Кадиллака"? Вообще-то о таких вещах предупреждать надо, а то мало ли чего капитан подумает.
— Не предупредили? — вскочил Петр, — хотя ты-то откуда знаешь, сюда же гонца не было?
Вообще-то мы с Колей Бариновым только что побеседовали на эту тему по радио, и в конце разговора я велел отправить юнгу на ют — тренироваться в сигнальной азбуке адмирала Макарова. Поэтому я просто показал царю на размахивающего флажками паренька.
— Ну, Данилыч, погоди, вот я тебе… нет, смотри, пошла лодка!
— За это время снайпер с корабля мог десять раз перестрелять всю ту команду, поэтому в следующий раз пусть предупреждают заранее. Так чего им там надо-то?
— Есть у меня задумка на той отмели построить рукотворный остров, а на нем форт, чтобы защищал бухту с моря, вот сейчас и меряют глубины. И что ты там говорил, какой… э… снапер?
— Такой островной форт лучше в Керчи делать, когда ты ее возьмешь, — хмыкнул я, — а если не возьмешь, так он и тут будет не больно нужен.
Пожалуй, следует сделать небольшое отступление. Наверное, многие помнят место в "Семнадцати мгновениях весны", где Штирлиц утверждает, что в разговоре запоминается последняя фраза. Это не совсем так, если, конечно, беседуют не дебилы. Но вот на отношение ко всему услышанному конец беседы действительно влияет очень сильно. И теперь, когда я уже сообщил Петру все, что было запланировано на сегодня из стратегических установок, следовало закончить наш разговор чем-нибудь эффектным, что будет потом долго вспоминаться, причем в положительном плане. Именно из подобных соображений я пояснил:
— Снайпер — это отличный стрелок, вооруженный дальнобойным оружием. Слышал про нарезные штуцеры?
— Не только слышал, в руках держал и даже стрелял из него. Бой, конечно, хороший, но больно уж дорогая штука. И, главное, перезаряжать ее долго, у меня так минут десять уходило.
— А сейчас я покажу тебе, как делают штуцеры в Австралии. Где бы тут пострелять, чтобы не переполошить весь лагерь?
Я сходил в свою палатку за штуцером и всем необходимым для стрельбы, вручил Петру мишень, и мы отошли от лагеря на полкилометра. Там царь отмерил двести своих шагов, которые были по метру, если не больше, и воткнул в землю шест с ростовой мишенью. Потом вернулся и с интересом уставился на извлеченный из чехла штуцер. Действительно, тут было на что посмотреть — у оружия полностью отсутствовала вся задняя часть ствола. То есть оно было предназначено для стрельбы вроде как унитарными патронами, только они имели толщину стенок "гильзы" в восемь миллиметров и не вставлялись в ствол, а просто насаживались на его выточку и контрились затворным рычагом.
