Вечером мы беседовали с Петром. Его посольство, как ни странно, до сих пор не прибыло в Венецию, так что он вернулся на "Чайку". Я рассказал царю о недавно закончившейся встрече.
— За моей спиной, значит, хотят мириться, — помрачнел он.
— Разумеется, я тебе это когда еще говорил. Но, что самое смешное, как они собираются использовать тебя, их сейчас точно так же надувают цезарцы! Уже начались переговоры о сепаратном мире между Священной Римской империей и Турцией. А Венецию на них не позвали, пусть себе воюет помаленьку, авось османы станут посговорчивей. Хорошие у тебя союзники, правда? Кстати, Август с Фредериком ничуть не лучше, можешь мне поверить. Но тут можно вспомнить неплохую поговорку — "с паршивой овцы хоть шерсти клок". Так что, не раздумал в Азов плыть на "Чайке"?
Глава 13
Русское посольство появилось в Венеции через два дня. Опоздание было объяснено тем, что пришлось задержаться в Вене, где Лефорт имел аудиенцию у императора Леопольда, на которой пытался уговорить его при заключении мира с турками иметь в виду и интересы России. Естественно, ничего даже отдаленно похожего на результат Франц Яковлевич не добился.
Кроме того, в Вене посольство получило письмо из Москвы, от Ромодановского, адресованное не только Петру, но еще и Лефорту. В нем князь-кесарь сообщал, что в начале марта среди стрельцов возникли волнения, связанные с задержкой жалованья и, как они написали в челобитной, "произошедшей от этого бескормицы". Но все было быстро улажено.
Однако второй пункт вызвал у Петра сильнейшее возмущение. Я это могу сказать точно, потому как он это письмо читал у меня в каюте, оторвавшись от партии в шахматы.
— Ну что за люди! — вскочил молодой царь, опрокинув при этом доску. — Откуда в них этот страх бабий? Сбрехнул им кто-то, что я умер, а они и поверили, как дети малые! Ладно Лев Кириллович, но Ромодановский-то почему, скажи, Алекс?
— Потому что непрочно они себя без тебя чувствуют, оттого и пугаются, но ты вообще-то немножко не о том думаешь. Вот смотри — волнения были в начале марта. А письмо отправлено пятнадцатого! Это значит, что за пять дней там успели успокоить стрельцов, разобраться с причинами, приведшими к волнениям, провести розыск… а?
— Точно! — грохнул кулаком по столу Петр. — Не розыск у них там был, а воровство сплошное! Ну, Федор Юрьевич, удружил, а я-то ему как родному верил.
— И правильно делал. Ошибиться может всякий, важно, как он эту ошибку потом исправит. Ты, между прочим, тоже вроде бы собираешься поступить не лучшим образом. Небось хотел просить, чтобы мы завтра же вышли в море, на всех парах летели к Азову, а там ты бросишь все дела компании и помчишься в Москву?
— А ведь и точно, — слегка смутился царь, — так я и хотел. А надо не так?
— Можно не так, — подчеркнул я первое слово. — Написать письмо и отправить курьером, он все одно быстрее тебя в Москве будет. Здесь же надо закончить с моряками и мастеровыми — зря, что ли, я для тебя дожа с сенаторами уговаривал чуть ли не целый день?
Вообще-то, если уж быть совсем точным, дело происходило несколько наоборот. Венецианцы хотели отправить Петру своих в данный момент безработных специалистов. Мол, им от этого не убудет, а у русских появятся дополнительные возможности для продолжения войны. Но, чтобы не портить грядущих переговоров с турками, мне предложили вербовать этих людей для работы в нашей компании, и я, для порядка самую малость поломавшись, согласился. Но отягощать Петра столь мелкими и незначительными подробностями я не стал, а продолжил:
— И в Азове лучше хоть на недельку задержаться, а по уму так и на две не помешает. Потому как если Ромодановский даже после твоих прямых письменных указаний не сможет провести нормальное следствие, то тут уж тем более спешить будет совершенно некуда. Но это вряд ли, он, по моим сведениям, человек и верный, и неглупый.
К вечеру Петр написал пространное письмо, которое следующим утром с курьером было срочно отправлено в Москву. Возня же с вербовкой венецианцев в Россию продолжалась еще неделю и обошлась, кстати, не так уж и дорого, всего рублей в четыреста. В процессе нее я тихо офигевал. Откуда в воюющей стране взялись безработные самых востребованных при морской войне специальностей — кораблестроители и матросы? И почему при такой организации дел турки до сих пор не взяли Венецию?
Впрочем, у них сейчас царил бардак едва ли не еще похлеще. По моим сведениям, за последние пять лет там сменилось четыре султана, и вскоре ожидался пятый. Причем ни один из них не освободил трон не только естественным, но даже полуестественным порядком — ну типа тихо отравили болезного. Однако нет, всех с шумом, стрельбой и резней свергали янычары.
Но все на свете когда-нибудь да кончается, и к девятому апреля нами было завербовано сто десять человек. Добираться до России им предстояло по суше, а мы утром десятого числа покинули Венецию и вышли в море.
На сей раз "Чайка" с "Кадиллаком" шли не рядом, а примерно в тридцати километрах друг от друга, поддерживая постоянную связь по радио. Такое построение имело целью поймать какой-нибудь одиночный турецкий кораблик, а потом вежливо побеседовать с находящимися на нем информированными людьми про обстановку в Эгейском и Мраморном морях.
Первые два дня мы двигались по Адриатике, и никаких кораблей, кроме трех венецианских, тут не встретили. Почти половину этого времени Петр провел в моей каюте, постигая основы расчета на прочность балочных конструкций в приложении к катамарану. Он решил, что такой тип судна будет очень хорош в прибрежных операциях. Первое преимущество — он может нести заметно больше десанта, чем обычный корабль такого же водоизмещения. Это ему подсказал я, но дальше мой ученик думал сам и пришел к довольно интересным выводам. Им способствовало то, что в Венеции он мог хорошо познакомиться с галерами, коих немало имелось во флоте республики.
Главным достоинством галеры была возможность маневрировать при слабом ветре или вовсе без такового, но оно полностью нивелировалось тем, что на галерах практически некуда было ставить пушки. И в результате их там было совсем мало, от одной до максимум восьми, но мелких. Катамаранная же схема позволяла разместить гребцов в корпусах, оставляя всю перемычку между ними свободной. Кроме того, артиллерия тут могла быть расположена для стрельбы вперед или назад, то есть такой корабль мог и атаковать, и удирать, непрерывно стреляя при этом, а классические суда были лишены такой возможности.
— Железные балки надо делать! — сообщил мне Петр в конце второго дня своего сидения над чертежами. — Тогда можно будет построить катамаран тонн на триста и полусотней гребцов по каждому борту. А на палубе хватит места для десятка двадцатичетырехфунтовых пушек.
— Вот и строй, балки тебе компания скоро предоставит. А один такой корабль сможет выходить на бой против нескольких турецких.
— Это как?
— У твоих пушек будет преимущество в дальнобойности, — пояснил я, — турецкие стреляют каменными ядрами и не так далеко. Но для его реализации необходимо, чтобы корабль превосходил противника и в скорости, и в маневренности. Тогда он сможет все время держаться за пределами зоны обстрела вражеских орудий, непрерывно нанося им ущерб своим огнем. Но корабля и пушек тут мало. Нужна команда, которая сможет маневрировать, как надо, и артиллеристы, умеющие стрелять на большие дистанции. Короче, у тебя в Азове давно пора учреждать морскую школу.
— Эх, а людишек-то для нее где взять…
— Первый раз слышу, что в России мало народу. Преподают для начала пусть венецианцы, среди них есть толковые люди. Потом подоспеют наши. А ты объяви крестьянам — за пять лет в службы в Азовском флоте будет воля. А затем пойдет жалованье, причем не меньше рубля в месяц. И предусмотри возможность продвижения самых талантливых матросов в офицеры с получением дворянства, тогда у тебя отбоя не будет от добровольцев. Ведь тут надо-то всего две тысячи человек!
На третье утро пути мы вышли в Ионическое море. И где-то часа в три дня с "Кадиллака" радировали, что видят турецкую фелюку и приступают к сближению. Увидев австралийскую шхуну, посудина попыталась удрать, но быстроходность фелюки оказалась весьма относительной. "Кадиллак", подняв пары, догнал ее за полтора часа. Мы тоже двинулись к месту рандеву и вскоре его достигли. К тому времени я уже знал, что фелюка называется "Медария", идет из Салоников в Геную, ее владельца и капитана зовут Ицхак Хамон и он в данный момент пьет кофе на "Кадиллаке" в компании Коли Баринова, причем уже успел сообщить, что при всех несравненных достоинствах австралийского кофе арабский все-таки лучше.
"Чайка" легла в дрейф, я, чуть подумавши, упаковал в полиэтиленовый пакет подарок для Колиного гостя, погрузился в лодку и через пару минут был на борту "Кадиллака". Когда я зашел в каюту и был представлен почтенному Ицхаку, он встал, поклонился и сказал, что уже слышал про мою светлость год назад в Тулоне. Там португальские моряки рассказывали, как австралийцы заходили на остров Мадейра и что из этого вышло.
