температуру поддерживать, чтоб цыплята наши в яйцах не сварились и не замерзли.
Так, бегающих из угла в угол с ящиком с яйцами, нас и нашли подруги. А я даже забыла высказать им претензии, потому что вопрос как греть будущих цыплят, стал важнее. Наконец-то, благодаря Дару Глаи, решение пришло – нужно просто постоянно топить печку, помаленьку, чуть ли не по щепочке, поддерживая температуру, а для влажности, прямо в коробку поставить кружку воды, накрытую деревянным кружочком. Надо больше, приоткрыл, надо меньше, прикрыл. А еще каждый час нужно было поворачивать и ящик, и яйца, чтобы они грелись равномерно со всех сторон.
И если с влажностью было проще, один раз выставил, и потом можно не трогать долго, то переворачивание яиц и особенно топка печки крошечными порциями, но регулярно и часто, требовали постоянного присутствия. И мы установили дежурство, чтобы бы контролировать наш инкубатор круглосуточно.
В общем, следующие три недели мы жили у Глаи. Вся наша банда: я, Салина и Рыска.
Всю остальную работу тоже никто не отменял, поэтому как-то не до обид было. Моя недоделанная выкройка сарафана так и осталась лежать на полу в пустой комнате.
Ох, и тяжелая это работа, скажу я вам работать курицей-наседкой.
Первый месяц нашей колхозной жизни пролетел как один миг. И мы собрались подвести итоги.
Как не похоже было это итоговое собрание на то самое первое. Мы крепко сдружились, мы знали друг друга как самых родных и близких людей, мы смогли стать командой. И сейчас сидели в кабинете господина Гририха, пододвинув лавки ближе к столу.
– Итак, бабоньки, – начал наш председатель, – первым делом хочу сообщить две радостные новости. Первая, все члены колхоза, которые внесли вклад своим трудом отработали долг и теперь являются полноценными колхозниками. И вторая, – не дал он нам завизжать от восторга и кинуться в объятия друг друга с поздравлениями, – за месяц мы с вами продали сыра на двести двадцать два грота.
Вот тут мы уже не сдерживались. Вдовы, жившие на три-пять грот в месяц, просто взвыли от озвученной суммы. Это была просто немыслимые деньги.
Когда закончилось всеобщее ликование, а мы все наобнимались и даже наплакались, господин Гририх, который терпеливо ждал, когда все успокоятся, продолжил:
– Итак, бабоньки. Нам нужно решить, что делать дальше. Если мы отложим эти деньги, то уже можно нанимать бригаду строить ферму и сыроварню. Если мы решим выплатить каждой то, что вы заработали, то строителей можно будет приглашать на коровник. А если мы направим все эти деньги на покупку коров, то через месяц мы сможем заработать примерно шестьсот грот…
Вот тут все онемели. Столько деньжищ даже я не могла себе представить. Хотя сто грот в руках держала.
– А мы сможем продать столько сыра, – я первая пришла в себя, потому что для меня это пока еще были просто цифры.
– Сможем, – прошептала Салина, – это примерно по сорок килограмм сыра в день… да… сможем… даже больше сможем… только, – она обвела нас всех взглядом, – мы столько не вытянем. Нам рук не хватает…
– Еще три вдовы хотят вступить в колхоз, – господин Гририх довольно улыбался, – а когда они увидят наше будущее стадо… Думаю, от желающих не будет отбоя…
– А потом еще овощи, – вмешалась я, свято верившая в успех картошки, капусты и огурцов с помидорами, – через пару недель дойдет первый урожай репы, кабачков и капуста ранней. Их заготавливать на зиму нельзя, но капусту можно мариновать, добавлять в супы и есть сырой. Как и репу с кабачками. Салина, мне нужны бочонки.
– Малла, – подруга стала серьезной. После фиаско с зеленью у местных появились сомнения в травах из Хадоа, – пару бочонков мы тебе выделим, но, знаешь, если то, что ты положишь в них не будет интересно купцам… – она замолчала, но всем стало ясно, что в таком случае мой огород так и останется только на моем участке для моего личного удовольствия.
– Хорошо, – согласилась я, – а еще у нас скоро будут цыплята. А если получится их выводить без курицы, то очень много цыплят.
– Да кому они нужны, – одна из женщин-овощеводов махнула рукой. В последнее время их энтузиазм спал, и хотя работали они старательно, но как-то без огонька. А вот Рыскины животноводы чувствовали себя героями, – куда нам столько яиц-то?
– Никуда – согласилась я. Я уже знала, благодаря Салине, что рынок сельскохозяйственной продукции поделен жестко, чуть ли не указом его величества. Втиснуться туда с яйцами просто нереально. – А вот мяса и пуха-пера можно много продать. А лучше не просто мясо и перо продавать, а мясо коптить, а из пуха-пера перины, подушки и одеяла шить.
– Да кому… – возразила вторая моя помощница, но господин Гририх перебил, начавшийся спор.
– Про цыплят будем думать потом, когда они вылупятся. А сейчас надо решить с коровами. Что делаем? Закупаем еще коров или делим прибыль сейчас?
За увеличение коровьего стада проголосовали единогласно. И за новых колхозников тоже.
Глава 16
Я шла домой одна. Даже не стала дожидаться Салину, которая о чем-то шепталась с госпожой Гририх. Мне было немного обидно. Да что там… мне было страшно обидно, от такого пренебрежения к моим овощам и к моим инкубаторам. И думалось, что как-то быстро все забыли, именно я придумала, как варить сыр… и, вообще. Десять коров было куплено на мои деньги. На те, что дал мне его сиятельство.
– Малла, – Салина догнала меня очень быстро и схватила за руку, – что с тобой?
– Ничего, – буркнула я, вырываясь, – могла бы поддержать меня. Ты все же моя подруга.
– Обиделась? – удивилась соседка, – но, Малла, я же права. Как мы можем сейчас закупать бочонки, если еще неизвестно, что там у тебя растет? Нужны ли твои овощи купцам или нет? Но в остальном мы же тебя поддерживаем. Поле тебе выделили, и с яйцами этими носимся, ночами не спим. Хотя где это видано, чтобы цыплят без курицы высиживать. Кроме Глаи в это никто не верит. Прости, если я тебя обидела.
– Мои овощи намного вкуснее вашей гадкой цветочной каши, – вспылила я, – и цыплят у нас только так и выводят. Моя бабушка их по сто штук покупала, мы их растили, а осенью всех на мясо. И потом всю зиму ели. И подушки у нас нормальные были, и матрасы, и одеяла, и, вообще, – я уже не сдерживалась, – у вас здесь все убогое! Ненавижу вас всех! И Гвенар ваш ненавижу! Я домой хочу!
Я уже
