Оказавшись в указанной Альбером Фалько пещере, мы обнаруживаем множество битой керамики. Наши рюкзаки заполняются и заметно тяжелеют. Мы возвращаемся на борт с весомой добычей, но по пути еще находим в себе силы осмотреть древний карьер у подножия холма. Мы замечаем на земле множество квадратных отверстий, куда рабочие загоняли костыли, чтобы замедлить спуск груженных камнем салазок. Этот карьер, похоже, использовался еще венецианцами, но работы в нем начались задолго до них. Найденный осколок римского стекла подтверждает наше предположение.
4 апреля. Новая экспедиция в глубь острова, на этот раз на холмы, которые выстроились рядом с четвертой бухтой Дии. Тропка вьется до самой вершины, где сохранились следы древнего турецкого лагеря. Доктор Колонас, которому Боб Бронбек показывает все сверху, никак не нарадуется такому обилию открытий.
— Дия, — говорит он, — несомненно была стратегическим плацдармом для каждого, кто хотел получить власть над Критом. Здесь разбивали лагерь все завоеватели острова, от микенцев до турок, в том числе римляне, византийцы, венецианцы. Археологические богатства острова отражают его историческую роль. Без «Калипсо», без «чутья» его моряков и ныряльщиков мы бы никогда не догадались о существовании столь богатых залежей.
5 апреля. На утро назначено погружение в бухте Месайос. Там кроме самых разнообразных керамических изделий обнаружены изготовленные из ограненной гальки грузила для рыбацких сетей. Ремон Колл натыкается на каменный якорь. Доктор Колонас пришел в такой восторг, что, не обращая внимания на холодную воду, сиганул в море в маске и с трубкой, чтобы оказать помощь команде «Калипсо».
Во второй половине дня мы направляемся к бухте Агрелиас. Наш археологический атташе просит провести точечный поиск с помощью отсоса «Калипсо» и добраться до скального основания. Капитан Гурлауан выполняет труднейший и весьма опасный маневр установки судна на заданном месте. Весь экипаж мобилизован для крепления тросов. Судно проходит менее чем в метре от скалы — малейшая ошибка, и мы получим пробоину!
Наконец «Калипсо» застывает на месте. Отсос спущен на дно… Работа началась. На поверхности доктор Колонас следит за тем, что падает в корзину: византийские предметы, римские, затем греческие… А ныряльщикам очень трудно продолжать «бурение» в нормальных условиях. Осадки здесь очень рыхлые, и стенки колодца обрушиваются по мере его углубления. Люди сменяют друг друга у горловины отсоса, но выемка не желает углубляться. «Калипсо» не может оставаться в этом опасном месте, поэтому вечером мы заканчиваем поиск и укрываемся в своем убежище — в бухте Сен-Жорж.
Каскады амфор
Нам предстоит затопить еще два якоря около судна II, на котором вскоре начнутся работы. Погода ухудшилась. Малые глубины в том месте, где развернутся раскопки, и усилившееся волнение затрудняют маневр судна. Ветер дует в корму «Калипсо», и брызги дождем обрушиваются на судно. Экипаж, поеживаясь, принимает прохладный душ. Наконец якоря установлены [8].
На следующее утро мы становимся прямо над затонувшим судном. Вокруг «Калипсо» сплетена целая паутина из тросов, чтобы усилить якоря. Первым отправляется в воду Ремон Колл, который должен установить сигнальный буй над крупным скоплением амфор, которые предстоит извлечь со дна.
— Вообще-то, — заявляет Ремон Колл, вынырнув на поверхность, — я заметил две настоящие реки из амфор на глубине 30 и 50 метров. Там сотни этих глиняных горшков.
Доктор Колонас просит поднять те, которые не скрыты под наносами, и, чтобы собственными глазами увидеть богатства залежи, он в сопровождении Альбера Фалько отправляется на дно в мини-подлодке.
Начинается работа по подъему амфор, а Альбер Фалько в это время проводит фотографическую съемку раскопа. Каждая амфора, доставленная на судно, очищается, регистрируется и переносится в трюм. Наш археолог ведет подробный каталог находок. «Калипсо» очень быстро заполняется керамической посудой. Надо идти в Ираклион и передать груз хранителю цнтадели. Именно там античные предметы пройдут обработку и будут рассортированы и только потом предстанут перед глазами публики.
Работа продолжается… Груженые корзины появляются одна за другой, и амфоры устилают палубу «Калипсо». Доктор Колонас безжалостно отдирает от них водоросли и многоцветные губки. В некоторых вазах нашли пристанище креветки или маленькие рыбки; в других прячутся осьминоги — их мы тут же возвращаем в родную стихию. Но если к амфоре прицепилась асцидия, все наперегонки бросаются к добыче — кому первому удастся ее слопать… Постепенно заполняются трюм, палуба и… чьи-то желудки.
Когда от находок на палубе становится тесно, «Калипсо» идет в Ираклион. Слухи о наших открытиях взбудоражили весь город. И каждый раз, как мы пристаем к причалу, нас приветствует праздничная толпа. Четыре докера сгружают нашу добычу под полунаивно-детским, полуподозрительным взглядом полицейского и таможенника, специально отряженных для наблюдения за перегрузкой. За амфорами следуют медные блюда, шумовки из того же металла, венецианские латунные или стеклянные чернильницы, тарелки, кружки, блюда, бутылки, салатницы, флаконы из опалового стекла, мельничные жернова и обломки мраморных плит, вероятно украденных из храмов…
Когда все легкодоступные предметы с судна 11 извлечены (сфотографированы, очищены, классифицированы), наш археолог официально «закрывает» рабочую площадку и вручает (с церемонной торжественностью) каталог находок хранителю музеев Ираклиона, а тот в ответ подписывает коносамент…
«Калипсо» направляется в бухту, где лежит судно IV. Мы становимся на затопленные якоря, и новая паутина тросов удерживает нас от удара о скалы.
— Именно на эти раскопки, — рассказывает Колен Мунье, — к нам прибыл доктор Манолис Бурбудакис. Доктор Колонас по прежнему осуществляет общее руководство работами, а доктор
Критзас на время покидает «Улисс» и группу Бернара Делемотта, чтобы помочь нам.
Когда мы совершаем разведывательное погружение, судно IV кажется нам огромным обвалом амфор. Поднять их все нет никакой возможности, даже если брать только те, что лежат на виду. Придется, как и в бухте Сен-Жорж, провести отбор образцов в «материализованном» прямоугольнике.
Для начала Альбер Фалько, капитан Гурлауан, Клод Богар, Боб Бронбек и доктор Бурбудакис изготовили в карьере, выходящем прямо к морю, большую железную раму размером 12×14 метров и разбили ее на 42 квадрата, каждый 2×2 метра. Эта «стальная паутина» спущена на воду и поддерживается на плаву буями, затем ее привязывают к шаланде и буксируют к «Калипсо». Все свободные ныряльщики мобилизуются для операции затопления рамы. Иван Джаколетто замедляет спуск конструкции с помощью парашюта. Рама, погружение которой направляет вся группа ныряльщиков, медленно приближается ко дну и ложится на него. К раме прикрепляются четыре ножки, чтобы компенсировать уклон дна и избежать разрушения амфор от ее тяжести. Каждая из 42 клеточек получает свой номер и снабжается этикеткой. Укрепленный на конце парашюта треножник служит для установки стереофотографической системы, обеспечивающей съемку каждого квадрата на всех этапах работ. Эти фотографии, составляющие гигантскую мозаику, будут использованы для изготовления калек, и в частности перенесены на грифельные доски, которые ныряльщики берут с собой на дно.
