особенно скрывал свое восхищение набиравшими силу фашистскими диктаторами Европы. Однажды он даже воспользовался посещением собрания Британского легиона в лондонском Альберт-холле, чтобы предложить «протянуть руку дружбы немцам». Немецкие и американские газеты восприняли это заявление как явную политическую поддержку Гитлера, а Кабинет министров Великобритании попросил Георга V сообщить сыну о своем недовольстве.
Уоллис, будущая госпожа Симпсон, родилась в 1896 году. Эта фотография была сделана в то время, как Уоллис была в браке с первым мужем, летчиком ВМС США Эрлом Уинфилдом Спенсером-младшим. Здесь ей около 25 лет.
Все эти события в сочетании с растущим безразличием принца к своим церемониальным обязанностям показывали, что он, к сожалению, понятия не имеет, какие обязательства влечет за собой статус монарха в Британии. Георг V в сентябре 1935 года (это был последний сентябрь в его жизни) проводил в замке Балморал долгие часы в напряженных беседах с архиепископом Кентерберийским. Оба собеседника предвидели мрачное будущее. «Когда меня не станет, – заметил король, – то этот парень за 12 месяцев все загубит». Когда в январе 1936 года Эдуард VIII сменил на троне своего отца, премьер-министр Стэнли Болдуин в схожих словах высказывал свои сомнения в том, что новый король будет «придерживаться правильного курса», недавно избранному лидеру Лейбористской партии Клементу Эттли. Болдуин признался коллеге, что надеется «избежать своей доли ответственности за превращение принца в короля. Может быть, именно для этой цели Провидение меня здесь и держит». Владельцы британских газет договорились между собой ни под каким видом не упоминать в публикациях новую подругу короля, которая к тому времени уже жила отдельно от мужа.
Но за кулисами событий продолжало нарастать беспокойство, и инсайдеры начали размышлять о том, что же будет дальше. По словам графини Эйрли, подруги и фрейлины королевы Марии, Георг V всего за несколько месяцев до смерти довольно откровенно говорил: «Я молю Бога, чтобы мой старший сын никогда не женился и не имел детей и чтобы между троном и Берти с Лилибет не осталось никаких препятствий».
Король Эдуард VIII начал свое правление с суеты: он активно просматривал все официальные бумаги, которые присылало ему правительство, с энтузиазмом парафировал документы и даже делал свои пометки на полях. Однако чрезмерное рвение вскоре его покинуло, и уже через несколько месяцев бурной активности его инициалы и комментарии исчезли с полей, а конфиденциальные документы стали возвращаться явно непрочитанными, иногда и со следами пролитых коктейлей и кольцами от мокрых бокалов. Аккуратно проведенное расследование показало, что в условиях неконтролируемого потока приходящих и уходящих посетителей красные шкатулки с важными правительственными бумагами нередко переносили в Форт Бельведер, где они оставались без присмотра. В этих условиях Стэнли Болдуин решил на свой страх и риск ограничить королю доступ к определенным документам, в том числе к тем, на которых требовалась его подпись. И оказалось, что внимание Эдуарда VIII к делам уменьшилось до такой степени, что он даже не заметил этих ограничений.
Когда в октябре 1936 года госпожа Симпсон официально подала на развод со своим мужем Эрнестом, личный секретарь короля Александр Хардиндж решил, что настало время нанести визит герцогу Йоркскому на Пикадилли, 145, где располагалась лондонская резиденция Йорков. Хардиндж предупредил отца принцессы Елизаветы, что положение стало настолько серьезным, что эта история вполне может закончиться отречением его старшего брата. Вечером 16 ноября король подтвердил это предположение, когда за ужином со своей матерью королевой Марией впервые открыто заговорил с ней о своей любви к Уоллис. К его удивлению, мать с сочувствием относилась к его затруднительному положению – до тех пор, пока он не сказал, что планирует вынести этот вопрос на всеобщее обсуждение, чтобы понять, поддерживает ли его общество. «Для моей матери, – писал позже Эдуард, – монархия была чем-то священным, а государь – особой личностью. Между нами вклинилось слово „долг”». Это была развилка, первый знак трагического расхождения во мнениях, расколовшего британскую королевскую семью в 1936 году.
Что есть долг? Для Эдварда это был долг перед женщиной, которую он любил. Для него вопрос был не в том, подходит ли Уоллис Симпсон на роль его жены, а в том, достоин ли он ее или нет. Когда на следующее утро король сказал братьям, что готов отречься от престола, если такова будет цена его женитьбы на Уоллис, они отреагировали так же, как их мать. Герцог Йоркский был особенно потрясен теми переменами, которые должны были произойти в его собственной жизни и в жизни его дочери Елизаветы. Он буквально потерял дар речи.
Когда газеты наконец нарушили молчание, выяснилось, что общественное мнение столь же негативно. Предлогом для обсуждения в прессе отношений короля с госпожой Симпсон послужило выступление епископа Брадфорского, который в начале декабря 1936 года публично дал неодобрительные комментарии по поводу того, что монарх нерегулярно посещает церковь. Тон большинства комментариев в прессе также был враждебным. Перспектива появления в Британии королевы Уоллис на всех наводила ужас. Конечно, записные «бунтовщики» вроде Уинстона Черчилля могли бы попытаться создать так называемую прокоролевскую партию, но в данном случае все было ясно. Королю пришлось выбирать между любовью и долгом, и он уже дал понять семье, какой именно выбор он сделал.
«Монарх в нашей стране… был лишен многих своих прерогатив, – заявил в парламенте Стэнли Болдуин, объясняя, почему Эдуард VIII решил отречься. – Но сегодня это обстоятельство означает нечто большее, чем когда-либо в истории страны. Вне всякого сомнения, сегодня целостность страны представляется гораздо более важной, чем когда бы то ни было в прошлом». Другими словами, отречение было голосованием Великобритании за монархию. Пытаясь воспользоваться этими событиями, депутат-социалист Джеймс Макстон выступил в парламенте с предложением заменить монархию «правлением республиканского типа», но потерпел поражение: за такое предложение проголосовали пять человек, против – 403.
На Пикадилли, 145 от детей невозможно было скрыть, что происходит что-то очень волнующее и пугающее. «Я боюсь, Кроуфи, что в нашей жизни произойдут большие перемены, – заметила герцогиня Йоркская, обращаясь к гувернантке девочек Мэрион Кроуфорд. – Мы должны принять происходящее как должное и извлечь из этого максимум пользы». Леди Синтия Асквит, подруга новых короля и королевы, была приглашена на чай в пятницу 11 декабря 1936 года, в день отречения, официально утвержденный парламентом. Гостья обнаружила, что маленькие принцессы полностью понимают, что происходит, хотя и смотрят на это со своей точки зрения. Так, принцесса Елизавета, увидев на столе в холле письмо, адресованное Ее Величеству Королеве, с восхищением сказала: «Это ведь теперь наша мама, да?» А шестилетняя принцесса
