— Смешно, — подтвердил Шурф. Без тени улыбки.
Меламори залпом допила бомборокки и принялась набивать трубку. Наконец сказала:
— На самом деле, я только в Арварохе поверила, что магия — моё призвание. Когда тамошние буривухи пригласили меня остаться у них. Такие невероятные существа! Наши из Большого Архива всё-таки слишком очеловеченные. Мало их тут, а людей много, поэтому они похожи на нас, и с ними легко договориться. А арварохские совсем другие. Не просто мудрые птицы с идеальной памятью, как мы привыкли думать. Они… Даже не знаю, как объяснить! Как свет, который пронизывает весь Мир. Вроде бы, ничего особенного не делают, и в то же время на них всё держится, и это каким-то образом сразу становится ясно, когда оказываешься рядом с ними. И вдруг эти удивительные существа решили, что я подхожу для изучения их магии! У меня тогда всё разом из головы вылетело. Отмелось, отменилось, утратило смысл. Какая-то дурацкая прошлая жизнь, все эти мои убогие победы и достижения, нелепая любовь, из-за которой я примчалась в Арварох — да было ли всё это вообще? И если было, то с кем? Со мной?! Ну, знаете!..
— Так бывает, когда впервые встречаешься с той частью себя, которая предназначена для магии, — согласился Шурф. — Кажется, вот это почти незнакомое, новое, исполненное силы существо — и есть я. А всё остальное не в счёт, единственный смысл этих декораций был в том, чтобы как-то дожить до сегодняшнего дня. Очень счастливое чувство, я хорошо его помню. Ну, правда, со временем выясняется, что для обретения подлинного могущества надо снова собрать себя целиком, и значение имеет любая из деталей, когда-то с восторгом отброшенных прочь. Но это уже совсем другая история. К такому пониманию каждый приходит сам — если, конечно, не заблудится по дороге. Что тоже вполне обычное дело.
— Да, наверное, — нетерпеливо сказала Меламори. — Но сейчас речь не об этом. Просто именно тогда до меня наконец дошло, что я и правда что-то могу. И всегда могла. Джуффин меня не обманывал, отец ему не платил. Всё правда… А всё равно, сами видите, вместо того, чтобы продолжать учиться чему-то путному, я снова сижу дома и пытаюсь взять дурацкий реванш. Исполняю собственные детские мечты. Зелёный Муррийский Демон Гнева к вашим услугам! Но ладно, ничего, я его всё-таки добью. Все пасти будут орать, как миленькие. И пить, что дают. И кусаться. Не смотри на меня так, Макс, я не собираюсь тренироваться на тебе и кошках. Мебель погрызу. А там поглядим.
И на этой торжественной ноте леди Меламори Блимм шмыгнула носом. Я смотрел на неё с благоговейным ужасом: неужели заревёт?
— Что мне по-настоящему нравится, так это твоё намерение довести бесполезный трюк до совершенства, — сказал ей Шурф. — С таким подходом ты точно не пропадёшь, как бы тебе этого ни хотелось.
— Что?! — возмущённо переспросила она. — С чего ты взял, будто мне хочется пропасть?
Но слёзы уже текли по её щеке. Две штуки, одна за другой. Из правого глаза. Левый оказался более стойким.
— Удивительно удачно складывается день, — заметил я. — С утра я был арестован, потом обратил в бегство самого Магистра Хонну, вернулся домой, проведя вечер в чудесном урдерском трактире, а тут все ревут в три ручья. Поневоле почувствуешь себя самым настоящим Мятежным Магистром…
— Что за урдерский трактир? — хором спросили Шурф и Меламори. С такой характерной возмущённой интонацией, предполагающей продолжение: «И какого чёрта ты ходил туда без меня?» Можно подумать, они оставляют мне выбор.
А Базилио ничего не спросила. Но встрепенулась так, словно я новенькую шиншийскую трёхмерную головоломку из рукава достал.
Есть всё-таки вечные темы, всегда способные отвлечь здравомыслящихлюдей от обсуждения экзистенциальной катастрофы любой степени тяжести.
— «Свет Саллари» на Сияющей улице, — ответил я. — Очень славное место.
— Вот здесь, прямо у нас под носом? — уточнила Меламори.
Голос её звучал почти сердито, словно никаких славных мест у нас под носом быть не должно. А эти пройдохи как-то просочились!
— Да. Но если бы не Кофа, мы бы вряд ли узнали о таких отличных соседях. Вход к ним во дворе, с улицы и не поймёшь, что там какой-то трактир. Очень хорошо замаскировались, ничего не скажешь. Но Кофа всё равно обнаружил их укрытие. И меня туда привёл. А там, слушайте, полный конец обеда! Большой круглый стол, один на всех, разрисованный потолок, самый красивый в Мире повар, сливочный суп с не-муяги и…
— С чем?
— С не-муяги, — повторил я. — Потому что по традиционному рецепту там должна быть рыба муяги, которую в наших краях не достать. А какой у них ягодный танг! Уууууу! Нет, тут не слушать меня надо, а пробовать. Но сегодня уже ничего не выйдет, ребята закрыли трактир и пошли спать.
Меламори и Шурф переглянулись.
— По-моему, он над нами издевается, — сказала она.
— Издеваюсь, — подтвердил я. — Хочу, чтобы в этом доме снова лились слёзы. Мне понравилось… Ладно, ладно, не смотрите на меня так! Тоже мне, почётные члены братства вечно голодных людоедов.
Я сунул руку под стол, вернее, в Щель между Мирами и вытащил оттуда яблочный пирог. Вернее, Яблочный Пирог — именно так, с большой буквы. Просто я точно знаю, где пекут самые крутые во Вселенной яблочные пироги. И время от времени их оттуда таскаю. Хозяин, надеюсь, не против; в любом случае, пока я там жил, его пироги исчезали в моей пасти с куда большей скоростью. А теперь совсем изредка, не о чем говорить.
— Чего-то такого я и опасался, когда просил меня не кормить, — флегматично сказал сэр Шурф. — Есть вещи, устоять перед которыми довольно затруднительно, даже когда этого требует здравый смысл.
А Меламори ничего не сказала. Просто отрезала примерно четверть пирога и сразу отправила в рот. У неё это называется «маленький ломтик». Удивительно, впрочем, не это, а то, что я последовал её примеру. По идее, после пирушки в «Свете Саллари» мне даже смотреть на еду не полагалось — примерно до послезавтра. Однако чувствовал я себя так, словно все эти супы, пироги и танги случились со мной давным-давно, а то и вовсе примерещились.
Базилио, глядя на нас, заметно приуныла. В её жизни есть одно существенное неудобство: будучи овеществлённой иллюзией, бедняга не может есть нормальную человеческую пищу, в том числе, добытую из иных Миров. Ей наколдованную подавай. Из той же иллюзорной материи, что она сама.
— Прости, друг, — сказал я. — Делать еду для тебя я так до сих пор и не научился. Но вроде ты и сама уже неплохо справляешься?
— Да, справляюсь, — печально согласилась Базилио. — Но иногда ужасно хочется попробовать именно ту еду, которая у остальных.
— Сыа ё уе! — с набитым ртом пообещала Меламори. — Сейчас всё будет, — повторила она, дожевав.
И эффектным жестом ярмарочного фокусника извлекла из воздуха точную копию нашего яблочного пирога.
— Четверть часа, по идее, должен продержаться, — сказала она. — И вкус я максимально старалась приблизить к оригиналу, чтобы всё честно. Надеюсь, получилось. Лопай давай, время пошло.
С едой для Базилио ещё и такая проблема, что она крайне недолговечна. Не успеешь опомниться, как исчезла, начинай колдовать заново. Четверть часа — это уже много. Меламори большая молодец. Ещё в начале зимы их с Трикки Лаем творения жили не дольше пары минут, бедняга Базилио порой только руку протянуть успевала.
Но теперь и это дело пошло наконец на лад.
— А что вы знаете про Урдер? — спросил я. Как бы всех собравшихся, но на самом деле, конечно, Шурфа, назвать которого «ходячей энциклопедией» у меня язык не повернётся, потому что он — тысяча энциклопедий сразу. Как минимум.
— Что он находится на берегу Великого Крайнего Моря, — ответила Меламори. — И там живут люди, которые едят суп из рыбы муяги; впрочем, это уже не утверждение, а научная гипотеза, основанная на полученных от тебя сведениях. Мне просто стало стыдно, что я так мало знаю!
— Зря вы так на меня смотрите, — сказал Шурф. — Мои сведения об Урдере настолько скудны, что мне самому удивительно это осознавать. Никогда специально не интересовался этой страной. Знаю только, что она находится на севере Чирухты, на берегу Великого Крайнего Моря, граничит с Кирваори, Шимпу и Пустой Землёй Йохлимой, которая формально считается территорией Куанкуроха, а на практике принадлежит только местным ветрам, чей нрав столь тяжёл, что неподготовленный человек и нескольких минут рядом с ними не выдержит; впрочем, не о них сейчас речь. Урдер почти не привлекает путешественников из других стран, поскольку не может предложить им ни исторических достопримечательностей, ни экзотических развлечений, ни заслуживающих внимания культурных событий, ни даже более-менее интересной архитектуры; впрочем, по моим предположениям, там должны быть совершенно уникальные ландшафты: лишённые растительности синие каменные скалы побережья, контрастирующие с ними пышные городские сады, заросли вечноцветущих северных кустарников по берегам рек и дикие леса предгорий на границе с Шимпу. Даже не представляю, как выглядит сумма перечисленных мною особенностей, но предполагаю, впечатление от их созерцания должно быть небезынтересное. Теоретически, Урдер должен был подарить Миру великое множество интересных художников и поэтов, на практике же такого не произошло; возможно, впрочем, они всё же есть, просто реализуют свои амбиции дома, довольствуясь признанием среди сограждан, и не спешат знакомить остальное человечество со своими шедеврами. Форма правления в Урдере, как и в большинстве государств Чирухты, условно меритократическая[14], с элементами тимократии[15] и даже, я бы сказал, демархии[16].То есть, управителей городов и посёлков выбирают местные жители, обычно безошибочно останавливаясь на самых достойных кандидатурах, что довольно легко в небольших населённых пунктах, где все знакомы друг с другом с детства. Ну а на общегосударственном уровне — как пойдёт. Сейчас, если не ошибаюсь, наибольший вес в Урдере имеют Собрание Каменщиков и Гильдия Лесничих, представители которых составляют Большой Урдерский Совет, наименее значительные должности, вроде Главного Надзирающего за красотой маяков, или Почётного Председателя Департамента защиты интересов прибрежных птиц разыгрываются в ежегодной лотерее, а формальным правителем, назначенным на это место за безупречное происхождение, привлекательную внешность, звучный голос и прекрасные манеры, является Мастер Кон Решори, младший сын покойной адмиральши Ялы Шори, главы Великой Крайней Флотилии, которая на протяжении двухсот лет держала Урдер в железных руках и сделала его благополучной процветающей страной с небывало низким уровнем преступности. Ниже он, разве что, только в Тубуре, да и то лишь потому, что тамошнее население спит практически круглосуточно, а в таком состоянии довольно сложно нарушить какой бы то ни было закон.
