Джонатан и проделал, попутно получая многочисленные степени в области проектной и инженерной деятельности, – и потом по одному приглашать фермеров к себе, чтобы познакомить со своей задумкой.
Сначала он допустил ошибку, называя это “коммерческим предложением”, от чего фермерам становилось не по себе. Он говорил, что хочет продемонстрировать свое изобретение и рассказать, почему фермеры – все владельцы птицеферм – должны заменить общепринятую систему содержания кур (то есть “клеточные батареи”) новыми “улучшенными” системами под названием “Джарман стар кейдж системс”. Вот только ему ужасно не везло: никак не удавалось даже договориться с фермерами о встрече, а все из-за неудачного стечения обстоятельств, заключающегося в том, что в природе не существовало ни одной причины, по которой фермерам захотелось бы перейти на новую, улучшенную систему содержания кур от Джармана. Это было бы хлопотно, потребовало бы множественных изменений, которые стоили бы непомерных денег, по десять тысяч долларов за птичник, и к тому же, рассуждали фермеры, курам и так нормально! Да что там говорить, когда даже родной отец Джонатана, Джарман-старший, и тот не перешел на систему, разработанную сыном, по тем же самым причинам. К тому же, рассуждали фермеры, кто знает, когда парламент, подстрекаемый борцами за права животных, издаст закон, запрещающий все виды клеток, старые, новые или еще не изобретенные, и заставит всех содержать птиц вообще без клеток, как принято у коммунистов? В таком случае покупка хитроумных клеточных систем вообще окажется бессмысленной, поэтому Джарману-младшему так никто и не позволил прийти и рассказать о своем коммерческом предложении.
Наконец, поддавшись на уговоры жены, в дело вмешался фермер Джарман-старший. Он надоумил сына называть это не коммерческим предложением, а “консультацией” – слово куда более благозвучное.
Он обзвонил коллег-фермеров в разных уголках страны и упросил, чтобы те позволили его сыну продемонстрировать свое изобретение и составить отчет на основе их отзывов, только и всего, а расходы он, Джарман-старший, берет на себя. Ну хорошо, сказали фермеры, если так, то они не против. Они прекрасно понимали отца и его положение, ведь у них у всех были дети, и уж они-то знали, как трудно в наши дни вырастить новое поколение фермеров. Мир очень изменился. Ну что ж. Ничего не поделаешь. Возможно, еще Адам этим мучился. Да и Иисус наверняка доставил Отцу кучу хлопот. Ладно, пускай парень приезжает и показывает свое изобретение, большого вреда не будет. Фермеры даже стали понемногу вкладываться в это – заботились о том, чтобы сыну Джармана было где переночевать и чтобы он несколько дней подряд получал вдоволь яичницы и поджаренного хлеба. Они принимали его как родного и даже из вежливости выписывали ему небольшую сумму за технический отчет. Конечно, мир фермеров изменился, но чувство плеча и добрососедского отношения между фермерскими семьями никто не отменял.
Только небольшое уточнение: конечно, фермеры не собирались тратить на этого парня свое время. У них дел было по горло, да и в любом случае они не желали слушать советы какого-то молокососа о том, что им следует изменить в своем бизнесе, особенно если это ко всему прочему будет стоить безумных денег. Парень, конечно, что-то с чем-то. У фермеров было по десять-двадцать, а то и тридцать птичников, в каждом – по сто пятьдесят тысяч кур. Они старались поставлять по четыре миллиона яиц ежедневно. Кроме того, у них и своих проблем хватало. Чем, по мнению фермера Джармана-старшего, занимались их собственные дети? Чтоб вы знали, помощи от них было немного. Ладно, если парень хочет приехать, пусть приезжает, но они что же – должны помимо всего прочего сидеть и его слушать?
Джарману-старшему пришла в голову мысль: а что если Джонатан расскажет о своем изобретении не самим фермерам, а их детям, ведь они почти все его ровесники, плюс-минус пару лет? Они могли бы показать друг другу родительские фермы, пообщаться, вместе посоставлять отчеты и попроводить совещания, когда конференц-зал не используется для дел компании. Что-то вроде детских праздников, только теперь все немного подросли, и пристального присмотра за ними уже не требуется. Хоть займутся чем-нибудь. Получится что-то вроде молодежного клуба, как те христианские кружки и всякие научные сообщества. А там, глядишь, может, кто-нибудь из них заинтересуется производством яиц? (Все эти дети и слышать не хотели о том, чтобы разводить кур, и это страшно расстраивало отцов.) А еще, тихонько добавляли фермеры, может, кто-нибудь таким образом подберет себе достойного мужа или жену, а то пока выбор детишек в этой области был, мягко говоря, нерационален.
(Фермеры тогда еще, конечно, не могли знать, что в дальнейшем их план обернется катастрофой, когда дети, попав под влияние Джонатана Джармана-младшего, с годами развившего в себе мощный дар убеждения, не говоря уже об Аннабел, посредством нововведений уничтожат компании отцов, едва те выйдут на пенсию. Они запустят масштабный и дорогостоящий переход птицеферм сначала к улучшенному содержанию кур, от него – к бесклеточному, а там и вовсе – к свободному выгулу, и вскоре это движение начнет распространяться по всей стране, по мере того как молодые фермеры будут подрастать и брать дела в свои руки. Некоторые сыновья и дочери с отвращением уйдут из бизнеса. Другие займутся расследованиями под руководством Аннабел. А кто-то, прислушавшись к зову совести и давней мечте о морских путешествиях, отправится в море на пиратском корабле и станет гоняться за китобоями и рыбацкими лодками, и старые фермеры будут в ужасе взирать на это и винить в происходящем фермера Джармана.
Но все это будет потом.)
Итак, в тот теплый сентябрьский день, когда фермер Роберт Грин-старший вышел в гостиную, чтобы из уважения к семье фермера Джармана лично поприветствовать Джонатана Джармана-младшего, оба они – Джонатан и фермер Грин – радовались встрече: Джонатан – из-за того, что Счастливая ферма Грина была небольшой, всего миллион птиц, а значит, наверняка еще будет расти, и есть надежда, что на ней появится новый птичник с клетками его – Джармана – изобретения. А фермер Грин – из-за того, что ему удалось убедить свою дочь Аннабел показать Джонатану ферму. Аннабел проявляла агрессивно мало интереса к фермерской деятельности (но все-таки больше, чем проявлял единственный сын фермера Грина Робби, который принимался изображать рвотные позывы всякий раз, когда отец заводил разговор на эту тему). Фермер Грин подумал, что, возможно, Аннабел заинтересовалась бы этим больше, если бы стала проводить время с умным и привлекательным молодым человеком, каковым являлся Джонатан-младший, а еще он подозревал, что Джонатан будет вести себя особенно умно и привлекательно в обществе Аннабел, которая
