– Но зачем? Почему вы остановились, полагаясь на чудо, когда в снежной пустыне, какая бы беда ни обрушилась на караван, у него одна возможность выжить – добраться до ближайшего города…
– Воистину, я следовал этому правилу до самого конца, – усмешка искривила его губы, уродуя лицо, – я упрямо вел караван, несмотря на усталость людей, которые уже успели забыть, когда последний раз ели досыта. Но потом пища закончилась. И нам пришлось забить оленей… Мы были вынуждены сделать это, когда больше ничего не оставалось.
– Вы предпочли медленное умирание быстрой смерти? – сам Атен никогда бы так не поступил, полагая, что нет ничего ужаснее, чем наблюдать за мучениями ближних, слышать плач детей, ничем не в силах им помочь… В таких условиях конец представлялся скорее избавлением, чем карой.
– Пока жив хотя бы один караванщик, жив караван. Таков закон. Окажись в такой ситуации, ты поступил бы так же, что бы ты ни думал об этом сейчас, каким бы невозможным тебе это ни казалось.
– И вы бы исполнили его до конца? – спросил чужака подошедший к ним Евсей, у которого внутри все похолодело при одном воспоминании о законе, который он считал ни чем иным как дикостью. Ведь когда оленина заканчивалась, несчастные начинали есть друг друга…- Покончив с животными, принялись бы за людей?
– Не знаю. Совсем недавно я думал, что именно так мы и будем вынуждены поступить спустя несколько дней. Сейчас же, когда появилась надежда, мне кажется, что я не решился бы на такое… Ведь это – последний вопль отчаяния, за которым всегда следует неминуемый конец… Я благодарен богам за то, что нам не пришлось перешагнуть через грань крайней нужды, – он умолк. Тусклый взгляд его серых глаз был обращен к хозяину каравана. В нем было покорное ожидание решения своей судьбы, ни мольбы, ни боли, ни страха.
– Мне надо подумать, – караванщик провел рукой по бороде.
– Конечно, я понимаю: подобные решения не принимаются на ходу. И, каким бы оно ни было, я благодарен тебе уже за то, что ты выслушал меня. Очень немногим под силу остановиться, чтобы взглянуть в глаза чужому горю, – сказав это, он низко поклонился и замер, показывая, что он готов ждать столько, сколько потребуется.
Увлекая за собой помощника, хозяин каравана вернулся к шатру.
– Что скажешь?
– Это настоящий караванщик, сильный, гордый… Он стоит на краю гибели, отлично понимает это, но все равно не просит о помощи… – Евсей качнул головой. – Подобные ему люди достойны того, чтобы жить. Атен, ты не поставишь под угрозу наш караван, если продашь им оленей.
Хозяин каравана нахмурился. С одной стороны, он понимал, что, поздно говорить "нет", но, с другой, ему совсем не хотелось отдавать оленей. Конечно, у него были свободные животные, и даже больше, чем было нужно каравану. Но кто знает, что ждет впереди? Они могут понадобиться им самим…
Атен качнул головой. Он хотел сказать, что даже если они продадут чужакам животных и немного припасов, те вряд ли доберутся до следующего города. Эти люди должны быть страшно утомлены, измучены и ослаблены голодом.
Но он промолчал, лишь повторяя про себя: "На все воля богов. Мы сделаем то, что зависит от нас, а там – на все воля богов…" -Ладно, – он вернулся к пришельцу.
Когда гонец узнал решение хозяина каравана, он смог лишь вымолвить:
– Твое милосердие воистину безгранично… – в глазах чужака читалась благодарность. И, все же, в них было что-то еще… Сомнение? Недоверие?
Удивление? Да. И неспособность понять, с чем же связана такая вера караванщика в свою удачу. Он вновь украдкой взглянул на шатер. Ведь было же что-то в этом караване особенное!
– Распорядись обо всем, – приказал Атен помощнику.
– Какой будет твоя цена? Золото, драгоценные камни, может быть, ткани? Мы не хотим прослыть неблагодарными и готовы отдать все, что у нас есть.
– Нет, – караванщик впервые думал о том, что будет с чужаками, но это не казалось ему чем-то отличным от забот о своем караване. – Они понадобятся вам самим. В городе придется многое покупать… За продукты и оленей дадите обычную плату.
– Спасибо! – но он не уходил, ибо было еще кое-что, о чем он не решался и заикнуться.
– Огненная вода… – караванщик понял его без слов. На мгновение холодок пробежал у него по спине… – Мы продадим вам… немного… Но за особую плату.
Гонец не мигая смотрел на него и, затаив дыхание, ждал.
– Ты говорил, что твой караван один из самых древних? – спустя какое-то время тягостного молчания спросил Атен.
– Это истинная правда.
– Возможно, у вас найдутся старые свитки? Легенды. Сказки…
– Свитки? – караванщик задумался, но только на миг. – Они идут с караваном так давно… Тяжело будет с ними расставаться… Впрочем, главное – жизнь. Я согласен… Ты, наверно, захочешь, чтобы мои люди сперва принесли плату…
– Я понимаю, что им будет не просто преодолеть это расстояние пешком и готов довериться и послать дозорных с животными и грузом к тебе. Там ты и расплатишься.
– Спасибо! Да будут боги вечно благосклонны к твоему каравану! Я и мои караванщики – в вечном долгу перед тобой. И если вам понадобиться… что-нибудь, что угодно… Ты только скажи…
– Я запомню твои слова.
– И еще… В древности были времена, когда караваны, встретившись в пути, видя в этом знак богов, шли до ближайшего города вместе, защищая друг друга. Если ты захочешь, мы пойдем впереди, выбирая дорогу…
– Хорошо, – караванщик улыбнулся. Ему было понятно стремление чужака отблагодарить за добро, и он не видел причины, почему бы не позволить ему сделать то, что было в его силах.
Небо на горизонте только-только тронули своими багряными всполохами вестники приближавшегося солнца, когда дозорные, исполнив поручение, вернулись. Евсей, сам вызвавшийся съездить во главе небольшого отряда к соседям, сразу же направился к командной повозке. Следом двое мужчин принесли тяжелый сундук.
Прохаживавшийся возле повозки Атен окликнул его:
– Что с золотом?
– Мы отнесли его казначею… Ты хочешь, чтобы с ним поступили как обычно?
– Да. Разделим поровну, и каждый спрячет свою долю у себя. Так меньше шансов потерять все… – произнося эти слова, он не спускал взгляда с сундука. – Что в нем?
– Свитки, – ответил Евсей. Его глаза горели. – Когда я увидел их у чужаков…
Великие боги, Атен, я сразу же понял, что это настоящее сокровище! Они столь же древние, как наши священные карты, и… Тебе надо поскорее взглянуть на них…
– Позже, – он отпустил дозорных, помощнику же жестом велел забраться в повозку. – Сперва расскажи мне об их караване. Что ты видел?
– Люди так утомлены, что были даже не в силах радоваться спасению. Они экономили на всем… Атен, у них много больных, особенно среди детей… Нет, нет, не беспокойся: это не зараза. Я слишком ясно видел знаки холода и голода на их лицах, чтобы понять причину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});