— Сэр?
Пророк выждал несколько секунд, прежде чем ответить:
— Пускай бегут. Мы теперь достаточно близко, чтобы запустить Вопль. Преследуйте их, но дайте им выйти на орбиту с той стороны спутника. Пусть подойдут ближе к нему, считая, что это поможет им выиграть пару часов.
— Мой господин?
Талос обернулся к женщине, отвечающей за вокс-связь.
— Будь любезна, найди Делтриана.
Офицер, большую часть плоти которой заменили аугметические протезы, а меньшую покрывали шрамы от кислотных ожогов, склонилась над консолью. Секундой позже она кивнула:
— Готово, сэр.
— Делтриан, говорит Талос. У тебя десять минут на то, чтобы активировать Вопль. Настало время выиграть этот бой.
Когда ответ техножреца пришел, его слова перекрыло сиплое ворчание Люкорифа:
— Мы в терминальной арке правого борта. У нас уйдет десять минут только на то, чтобы добраться до покоев техноадепта.
— Тогда поспешите.
Талос жестом велел мастеру вокса оборвать связь и тяжело вздохнул.
— Мастер оружия.
Офицер поднял взгляд от консоли. Его щеголеватый и элегантный мундир выцвел от старости.
— Мой господин?
— Подготовь циклонные торпеды, — приказал Повелитель Ночи.
— Господин? — ошарашенно прозвучало в ответ.
— Подготовь циклонные торпеды, — повторил он, не меняя тона.
— Господин, у нас только пять боеголовок.
Талос сглотнул, сжал зубы и закрыл глаза, словно мог сдержать гнев, закрыв пути его выхода.
— Подготовь циклонные торпеды.
— Сэр, я считаю, что мы должны оставить их на…
Это было последнее, что сказал человек. Передняя часть его лица отделилась от остального с отвратительным чмоканьем. Осколки кости, перемешанные с плотью, хрустнули в кулаке Повелителя Ночи. Талос и не взглянул на тело, которое рухнуло на палубу, забрызгав настил содержимым располовиненного черепа.
Он двигался с такой скоростью, что никто ничего даже не успел заметить. В мгновение ока преодолев десять метров, он взгромоздился на стол перед контрольной панелью.
— Я пытаюсь действовать разумно, — обратился он к сотням членов команды, уставившимся на него. — Я пытаюсь завершить эту битву, чтобы все мы могли вернуться к нашему ничтожному существованию, сохранив собственные шкуры. По своей природе я не отношусь к раздражительным типам. Я позволяю вам говорить, давать мне советы… но не принимайте мое попустительство за слабость. Когда я приказываю, вы должны подчиняться. Прошу вас, не испытывайте мое терпение этой ночью. Вы пожалеете об этом, как только что столь наглядно продемонстрировал нам мастер оружия Сужев.
Тело у ног Талоса все еще билось в конвульсиях, истекая кровью. Пророк сунул пригоршню кровавой мешанины, оставшейся от лица человека, ближайшему сервитору.
— Избавься от этого.
Сервитор таращился на хозяина с бессмысленной преданностью.
— Как, мой господин? — пробормотал он бесцветным голосом.
— Как угодно, хоть съешь.
Пророк направился обратно к своему трону, размазывая по палубе органические отходы, текущие из трупа Сужева. Все это время он боролся с желанием сжать руками больную голову. Что-то в глубине мозга грозило прорваться наружу, взорвав по пути его череп.
Это геносемя убивает тебя. Некоторым смертным не суждено пережить имплантацию.
Он взглянул вверх, туда, где на ржавых цепях висели останки Рувена.
— Я убил тебя, — сказал он костям.
— Сэр? — переспросил ближайший офицер.
Талос оглянулся на человека. Мутации искалечили его. Половина тела смертного была сведена вечной судорогой, а лицо перекосила неподвижная усмешка жертвы инсульта. Он вытирал слюну с губ тыльной стороной руки, больше похожей на клешню.
Неужели это то, до чего мы докатились? — мысленно ужаснулся он.
— Ничего, — произнес Талос вслух. — Всем постам приготовиться к запуску циклонных торпед. Когда включится Вопль и враг не сможет отследить или перехватить наши торпеды, уничтожьте луну.
X
МЕСТЬ
— Ксарл мертв, — произнес Меркуций в темноту. — Я едва могу в это поверить. Он был неуязвим.
Кирион хмыкнул:
— Очевидно, нет.
Светильники вокруг них погасли под треск перегруженной проводки. Корабль тревожно застонал под ногами. На мгновение даже сам воздух, казалось, прилип к доспехам. Он дергал и тянул в разные стороны, словно хотел разодрать их на части.
— Что это было? — спросил Вариил.
Его наплечный фонарь вспыхнул в ответ на затемнение, разорвав черноту. Острый луч света заплясал по железному туннелю впереди.
Хотя глазные линзы и приглушили яркость, остальные Повелители Ночи инстинктивно отвернулись от пронзительного света.
— Выключи это, — спокойно произнес Кирион.
Вариил подчинился. Просьба его позабавила, хоть и не вызвала улыбки.
— Пожалуйста, ответьте на мой вопрос, — сказал он. — Этот звук и дрожь корабля. Что их вызвало?
Кирион вел остатки Первого Когтя по туннелям вглубь корабля.
— Реакция системы на запуск циклонных торпед. Талос поступил либо очень умно, либо совершенно глупо.
— Он рассержен, — добавил Меркуций.
Его братья, оставшиеся в шлемах, не оглянулись. Они шли вперед, сжимая в руках оружие.
— Талос не сможет легко отнестись к смерти Ксарла, помяните мои слова, — продолжил Меркуций. — Я видел это в каждом его движении. Он глубоко ранен.
Узас выдохнул сквозь решетку шлема:
— Ксарл мертв?
Остальные, не считая Меркуция, не обратили на него внимания.
— Он умер час назад, Узас.
— Ох. Как?
— Ты был там, — тихо ответил Меркуций.
— Ох.
Остальные почти чувствовали, как внимание его скользит и рассеивается, не в состоянии удержаться на теме разговора.
Кирион во главе поредевшего Когтя в очередной раз свернул за угол, спускаясь по спиральным мосткам на нижнюю палубу. Смертные из команды разбегались перед ними, как тараканы, спасающиеся от включенного света. Лишь немногие из них — в равной степени разнорабочие в униформе и сброд в обносках — падали на колени и всхлипывали у ног хозяев, умоляя объяснить, что происходит.
Кирион пинком отшвырнул одного и них в сторону. Первый Коготь миновал остальных.
— Этот корабль размером с небольшой город, — сказал Кирион братьям. — Если эти недоноски из Генезиса попробуют скрыться, мы можем никогда их не найти. Мы только-только сумели вычистить худшую часть скверны, оставшейся после ублюдочных Корсаров.
— Ты слышал, что они нашли на тридцатой палубе? — спросил Меркуций.
Кирион покачал головой:
— Просвети меня.
— Кровоточащие Глаза сообщили это в одном из отчетов за несколько ночей до того, как мы прибыли к Тсагуальсе. Они говорили, что там, внизу, стены живые. В металле проступают вены, у него есть пульс, и он кровоточит после пореза.
Кирион обернулся к Вариилу, скрывая неодобрительную усмешку под маской шлема.
— Что вы, извращенные глупцы, делали с этим кораблем до того, как мы его отвоевали?
Апотекарий не замедлил шага. Его аугметическая нога с шипением сгибалась и разгибалась — сервомоторы, как могли, имитировали работу человеческих мышц и суставов.
— Я видел суда Повелителей Ночи куда более пораженные скверной, чем то, о чем ты говоришь. Вряд ли меня можно назвать верным сторонником дела Корсаров, Кирион. Я никогда не обращался к Губительным Силам со словами молитвы. Варп извращает все, чего касается, этого я отрицать не стану. Но ты же не станешь утверждать, что на борту вашего драгоценного «Завета крови» не было оскверненных палуб?
— Не было.
— В самом деле? А может, ты просто предпочитал посещать менее населенные палубы, где клеймо Скрытых Богов не было столь очевидно? Хочешь сказать, что ты спускался к тысячам рабов, запертых в самых темных глубинах и трюмах корабля? Неужели там все было так чисто и неприкосновенно, как ты говоришь, — и это после десятилетий в Великом Оке?
Кирион отвернулся, тряхнув головой, но Вариил не собирался спускать беседу на тормозах.
— Я ненавижу лицемерие больше, чем что бы то ни было, Кирион с Нострамо.
— Помолчи минуту и избавь меня от своего нытья. Мне никогда не понять, зачем Талос спас тебя на Фриге, и я не понимаю, почему он позволил тебе присоединиться к нам, когда мы ушли из Зрачка Бездны.
Вариил ничего не ответил. Он не был предрасположен к долгим спорам и не испытывал страстного желания оставить за собой последнее слово. Такие вещи мало для него значили.
Но, когда они спустились на следующую палубу, заговорил Меркуций. Его голос мешался с громким лязгом шагов. Рабы опять разбегались перед ними, грязные и оборванные, все как один.
— Он с нами, потому что он один из нас, — произнес Меркуций.
