Тони уже несколько месяцев не развлекался. Единственной женщиной, которая его интересовала и с которой он был способен заняться любовью, была Рэйчел. Он отклонил недвусмысленные предложения нескольких красавиц, которые не требовали предварительного обхаживания и не предъявляли претензий после секса. К их разочарованию и его усиливающейся сексуальной неудовлетворенности, Тони отказался от них. Его не интересовало то, что эти львицы могли предложить. Он думал о Рэйчел двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.
Помимо профессионального сотрудничества и растущего влечения они слишком медленно продвигались по неизведанной территории, по крайней мере для него. Тони никогда не был так душевно близок с женщиной. Он не подозревал, что подобное вообще бывает. Даже со своей невестой, Кендрой, он ни разу не был так откровенен и беззащитен. Временами это пугало, но и завораживало.
Тем временем добровольное воздержание изводило его. Когда это кончится? Тони надеялся, что скоро, но не был уверен, хотя иногда их беседы по телефону носили очень эротический характер. Однако Тони обещал, что решение примет Рэйчел. Он собирался терпеть и ждать. Но силы были на исходе.
Он скользил взглядом по проносящемуся пейзажу. Он мог только надеяться, что, если Рэйчел еще не готова, у него хватит выдержки прожить с ней под одной крышей не только эту неделю, но и весь месяц, пока он будет в Мичигане. Потом Тони уедет в Нью-Йорк на пару недель, затем отправится в Рим, и там уже расстояние поможет ему. Расстояние и отсутствие телефонных разговоров, самые безобидные из которых изводили его.
Тони отстегнул ремень безопасности, чтобы снять пальто. Затем ослабил галстук.
— Включите, пожалуйста, кондиционер на несколько минут, — обратился он к шоферу.
За эти месяцы, которые Тони провел в разъездах по Европе и в перелетах Нью-Йорк — Рим, он почти каждый день звонил Рэйчел в магазин. Он был в курсе, как продвигается ее работа. Это был бизнес, и она четко информировала его обо всех деталях. Она также присылала регулярные отчеты по электронной почте, прилагая отсканированные эскизы. Она по-прежнему рисовала их вручную, хотя он купил программы, которые, по его мнению, очень помогли бы ей. Она утверждала, что они нарушают ее творческий процесс.
Тони тоже посылал ей письма по Интернету. Деловые и не только. Он все их подписывал одинаково, словно шутил над самим собой.
Если Тони заставал Рэйчел утром дома, то разговор шел больше о личных делах. Ему было на удивление легко беседовать с ней обо всем: на глупые и пустые темы. Он на переговорах пролил кофе себе на рубашку; число подписчиков «Мурингс» уменьшалось, как и доходы от рекламы, и он опасался, что переход на цифровой контент не совсем удался.
Ему нравилось узнавать новости Рэйчел, особенно перемены в ее отношениях с отцом. К огромному удивлению всех, Грифф оставался в городе и продолжал навещать ее.
— Может, он и вправду изменился? — как-то спросил Тони.
Рэйчел презрительно фыркнула, хотя это отрицание показалось скорее машинальным, чем искренним.
— Леопарды не меняют свой окрас. Тони.
— Все меняются. — Было очень важно, чтобы она поняла это. Она ничего не ответила, и Тони добавил: — Позволь себе хотя бы сомневаться, carina. Я так и поступил, когда моя мать вышла замуж за Паоло. Он был обычным работягой, в этом нет ничего предосудительного. Но наш отец оставил нас богатыми благодаря своему труду и вложениям. Я боялся, что Паоло больше интересует мамин счет в банке, чем она сама.
— Ох, Тони. Когда я увидела Паоло на День благодарения, то сразу поняла, что он до сих пор без ума от твоей матери.
— Да, это так. Но я был совсем маленьким и все еще оплакивал отца, — произнес Тони. — Я к тому, Рэйчел, что иногда надо верить людям.
Грифф, может, и не измениться полностью, но Тони хотелось думать, что с возрастом он осознал несколько важных вещей. Самое главное — его дочери выросли. Они больше не сидят и ждут его с нетерпением, когда же он осчастливит их своим появлением. Они не нуждаются в нем.
Грифф не занимался их воспитанием, и, если он хочет что-то значить в их жизни, ему следует доказать это.
Тони очень нравились телефонные разговоры с Рэйчел, но они не могли заменить живое общение.
— Можете ехать чуть побыстрее? — попросил Тони шофера.
Ему повезло. Как только он сказал это, движение на трассе стало свободнее.
Дом был погружен в тишину, когда Тони наконец приехал — на час позже запланированного. Как только он переступил порог, его встретил запах орегано, чеснока и кипящих помидоров. Пахло маминой готовкой. Лючия была здесь, или Рэйчел решила показать, как усвоила кулинарные уроки его матери. Он надеялся на последнее.
Тони поставил чемодан и снял пальто. Выбежал кот, с опаской покрутился у его ног, оставив на брюках паутинку серебристо-серой шерсти.
— Привет. Фидо. Ты один дома? — Он наклонился, собираясь погладить кота.
С Рождества зверек, кажется, прибавил в весе. Молодец Рэйчел.
Выпрямившись, он увидел ее.
— Привет, Тони, — произнесла Рэйчел.
Она улыбалась ему, стоя поодаль. Руки ее были спрятаны за спиной. Она была сама сдержанность. А Тони изнывал от желания обнять ее. Он ругал себя за глупую фантазию в полете, когда представлял, как она бросится в его объятия, едва он переступит порог.
— Я смотрю, ты познакомился с Фрэнсисом, — сказала она.
— Для меня он всегда будет Фидо.
Тони снял пиджак. Повесил его рядом с плащом на перила. Ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Рэйчел все время следила за его движениями.
— Я надеялся, ты захочешь это сделать сама, — тихо произнес он.
— Я знаю. Я собиралась. — Она облизнула губы.
— Почему тогда ты не подходишь, carina? — поинтересовался он.
— Боюсь рисковать, — призналась она, печально покачивая головой.
— Кто-то не так давно уверял меня, что больше не будет такой робкой.
— Да, тогда это было легко говорить.
— А сейчас? Что ты хочешь мне сказать? — Тони улыбнулся и почувствовал облегчение, когда она сделала пару шагов в его направлении.
— Как будто твое очень большое самомнение нуждается в дополнительной ласке.
— Наверное, нет, но другие части, тоже очень большие, требуют некоторого внимания.
Он ожидал, что Рэйчел хотя бы улыбнется. Вместо этого она глубоко выдохнула и прикусила нижнюю губу.
Если она и была возбуждена так же сильно, как и он, то чрезвычайно умело это скрывала.
— Я скучала по тебе. — Ее голос дрогнул.
— Тогда иди ко мне, carina, — почти взмолился Тони. — Покажи как сильно, и увидишь, как скучал я.
