Но впереди ждало еще большее потрясение: у выхода из церкви его супругу поджидала… тюремная карета, при виде которой новобрачная лишилась чувств, и он на своих руках донес ее до экипажа и положил на жесткое ложе…
Пыль на дороге давно улеглась, а юноша все стоял, сжимая в руке бумагу с официальными печатями главного судьи города Лилль. Обольщение, подкуп, побег, подтвержденные письменными показаниями свидетеля – брата одного из «пострадавших» от чар бывшей воспитанницы монастыря бенедиктинок, незаконнорожденной дочери неизвестно кого… Но главное – предательский обман золотоволосого ангела, кому он только что отдал честное имя предков…
Природная сила духа и закаленный суровым монашеским воспитанием характер не позволили девушке долго предаваться горю, тем более что привезли ее не обратно в тюрьму, а в чей-то особняк, где к ней приставили молчаливую служанку. Несколько дней она пребывала в неведении относительно своей дальнейшей судьбы, но однажды появился вельможа – высокий, с крючковатым носом и тонким шрамом на левом виске. Представился он графом Рошфором…
Так она оказалась в «лагере» кардинала (правда, на тот момент он таковым еще не являлся, занимая пост государственного секретаря и министра иностранных дел) и почти сразу же получила задание доставить секретную депешу в Испанию, за что ей пообещали снять одно из «обвинений». С тех пор минуло восемь лет…
Анна де Бейль, леди Кларик, Шарлотта Баксон, баронесса Шеффилд, леди Винтер – лишь немногие из ее имен и «биографий». Она помогала устранять неугодных Ришелье министров в разных странах и увлеченно «играла» судьбами монархий, искусно пользуясь шантажом и по роду своей шпионской деятельности редко появляясь во Франции…
И вот мимолетный взгляд на красавца в мушкетерском плаще обжег сердце и напомнил, что первый из ее громких титулов – графиня де Ла Фер. Пока она гнала лошадь к аббатству Святой Женевьевы, в висках стучало: «Обозналась, обозналась…» Но в памяти всплывал ответный взгляд больших печальных глаз, стирая сомнения…
Еще в самом начале «службы», втайне от своего покровителя Ришелье, который как раз подвергся недолгой опале со стороны короля и был сослан в Блуа вместе с Марией Медичи, матерью монарха, она пыталась найти того, кто недолго побыл ее мужем, но он бесследно исчез…
Со временем история их короткого брака превратилась в легенду и передавалась по городкам и селениям Берри из уст в уста, обрастая все новыми подробностями и вариациями: то ли молодой граф от отчаяния повесил юную супругу на ближайшем суку, поскольку та оказалась беглой преступницей, то ли утопил ее в старом пруду с лилиями, то ли сам с горя повесился или утопился, а то и вовсе, что уехали оба в путешествие да и сгинули от рук лихих людей, промышляющих разбоем на лесных тропах…
В дорожной карете рядом с кастеляншей королевы ехала здоровенная дворняга с грустными темно-карими глазами. У Миледи сразу возникла необъяснимая уверенность, что из мушкетерской троицы, встреченной ею у дома гасконца, принадлежал пес именно ему. Атос… Священная гора… Подходящий псевдоним для Оливье де Ла Фера!
Странно, как у графа могла появиться эта беспородная псина. Хотя, надо признать, собака безошибочно определила в ней врага, в отличие от хорошенькой Буанасье, которую так легко удалось обвести вокруг пальца.
Простой до скучности план устранения неугодной кардиналу парочки (а в том, что гасконец последует за ними, миледи не сомневалась), обернулся душевными терзаниями и растерянностью. Она нащупала в кармане пузырек с ядовитым порошком, который собиралась подсыпать в питье для Констанции (непосвященный никогда бы не догадался о причине внезапной остановки сердца молодой девушки), а потом дождаться Д’Артаньяна в первом постоялом дворе и… Вариантов справиться с юным кадетом насчитывалось множество…
Однако Миледи упускала одну возможность за другой, увлекая путников все дальше от Парижа и лишь меняя уставших лошадей…
Глава сорок пятая, в которой выясняется, что Савельич – гений
На ночных дорогах было небезопасно, и, хотя миледи прекрасно управлялась со шпагой и метко стреляла, все-таки пришлось дожидаться рассвета в одном из постоялых дворов. Впрочем, она не сомневалась, что имеет солидную фору по времени, полагая, что раньше наступления утра Д’Артаньяну не удастся получить разрешение на отъезд. Тем не менее первые лучи солнца застали всадницу и карету уже в пути.
Дальнейшее промедление грозило обернуться провалом порученного ей «дела». Правда, щедрые вознаграждения, что оставляла прекрасная шпионка владельцам придорожных гостиниц, должны были задержать гасконца, лишая возможности получить свежих коней. Но эта отсрочка не добавляла решимости…
К тому же не давала покоя мысль – что если и граф де Ла Фер узнал бывшую супругу? Возможно, ее ожидает встреча не только с юным кадетом, но и с его друзьями-мушкетерами?
***
Мудрый Савельич ничего путного не посоветовал, пессимистично заявив, что обстоятельства на этот раз чересчур сильны. Однако смириться с тем, чтобы бездействовать в ожидании известий, Брысь не мог. Не отвлекаясь на горестные вздохи приятеля, как заклинание повторяющего: «Двести километров! Даль-то какая!», он погрузился в размышления, вскоре прерванные радостным:
– Это я!
Возглас раздался так неожиданно и близко, что «секретный агент» и философ подскочили и вздыбили шерсть, моментально увеличившись на два размера каждый. Рыжий остался доволен произведенным эффектом, а друзья набросились на него с упреками, что подкрался и чуть не довел их до инфаркта.
– Есть новости? – ворчливо спросил Брысь, придя в себя раньше Савельича.
– Есть! Кардинал отправил вслед за мушкетерами отряд солдат! – отрапортовал «младший помощник».
***
Наглядный урок шпионских премудростей, преподанный Брысем накануне, не прошел даром. Как только Рыжий услышал тяжелую поступь довольно грузного графа Рошфора (в отличие от него, походка Ришелье была легкой и будто скользящей, вполне соответствуя худобе его высокопреосвященства, а возможно, длинная сутана не позволяла ходить иначе), он тут же выразил желание снова полюбоваться прекрасными произведениями живописи. (Среди них, кстати, имелись и полотна фламандского художника Ван Дейка – тезки его серо-белого друга.)
Лорд с радостью вскочил, заметив попытки «иностранца» сформулировать некую мысль, и постарался догадаться о ее значении. Это оказалось не так уж трудно – достаточно было проследовать за пушистым гостем из внутреннего садика в коридор и медленно пройтись по нему, рассматривая портреты и сцены из причудливой человеческой жизни.
Возле дверей хозяйского кабинета «представитель далекой державы» остановился, пристально изучая золотое тиснение на темной гофрированной коже, которой были затянуты стены. Хотя лучше бы задрал голову и взглянул на потолок, где пухлые рисованные ангелочки сыпали из рогов изобилия цветы и разные фрукты (не аппетитные косточки, конечно, но все же интереснее, чем однообразный орнамент!)…
– Сколько человек? – продолжил допрос «секретный агент».
– Восемь, и «фиолетовый» с ними!
– Значит, всего десять, если учитывать Миледи… – тут же сосчитал Савельич.
– Многовато на наших четверых!
– Это потому, что кардинал велел никого не оставлять в живых, – наконец сообщил Рыжий самое страшное известие.
Пришельцы из реального мира пригорюнились. Даже у находчивого Брыся закончились идеи, словно голову изнутри чисто вылизали. Правда, все остальные органы чувств работали по-прежнему хорошо и без приказов «сверху».
– Шшш, – прошептал «секретный агент», – нас подслушивают!
Савельич навострил уши:
– Да, кто-то есть по ту сторону ограды, – подтвердил он и, забыв про свой почтенный возраст, пригнулся к земле, готовясь взлететь на стену, чтобы застать «неприятеля» врасплох.
– Ой, я и забыл! Это Лорд! – облегченно выпрямился Рыжий, поначалу тоже распластавшийся в траве. – Он хотел убедиться, что я доберусь без происшествий!
– Галантен, как истинный француз! – одобрительно воскликнул Брысь и легко запрыгнул на каменный забор (постоянные тренировки давали о себе знать, и любителю приключений уже не обязательно было использовать побеги плюща и дикого винограда, чтобы преодолевать такие препятствия).
