Матушка-Луна, как мерзко. Даже воспоминания о встрече с истинным меркнут на фоне этого неугомонного приставалы.
— Кхны-кхны… — слышу спасительный плач омежки, все более возрастающий по тональности с каждой секундой.
Еще минута, и, уверена, половина дома точно будет в курсе, что малышка гневается.
Вот же, моя умничка, спасает и помогает, как умеет.
А что?
Вдруг тот, в ком Золотинка почувствовала истинного, не такой, как эти бандиты, услышит и придет на помощь девочкам? Да и нам с крохой заодно.
— Ладно уж, топай, — отвлекает от мечтаний бандит, отталкивая меня в сторону комнаты с ребенком, словно надоевшую игрушку, — еще разорется эта дурная. А мне потом от беты Хорна влетит.
Сам ты дурной!
Мысленно плюю в его сторону. И тут же киваю, показывая, что распоряжение услышала.
— И больше не вздумай шляться, где нельзя, — летит в спину. — Ясно?
— Хорошо, — соглашаюсь, не поднимая глаз, и скорее устремляюсь к омежке.
Кушать хочет кнопочка или волнуется, что осталась одна, а меня нет рядом.
— Что такое, маленькая? Проснулась и потеряла? — подлетаю к девчушке, подхватывая ее на руки и предлагая бутылочку с водой.
Слегка опухшие от слез глазки пристально вглядываются мне в лицо. Беззубый ротик беззвучно раскрывается, словно что-то хочет сказать. Малышка продолжает ворочаться, кряхтеть и сучит ножками.
— Наверное, тебя переодеть нужно, — озаряет понимание.
Укладываю ее на кровать и проверяю свою мысль, но ошибаюсь. В одежде полный порядок и чистота.
— Что же тогда случилось, красотка моя безымянная? — присаживаюсь на постель, поглаживая девчушку по животику.
— Агу, — выдает чудо, сверкая своими небесно-голубыми глазками и хмуря бровки, — агу!
— Эх, совсем не понимаю, — сетую на собственную недогадливость. — Вот сбежим отсюда, и я сразу имя тебе дам, самое-самое красивое, — целую кулачок, вновь по привычке поймавший хвостик от моей косы. — Договорились?
— Агу.
— Вот и отлично. А я ведь даже уже знаю, как тебя назову.
— Пфч, — чихает омежка, да так звонко, что я, не сдерживаю смех.
— Будь здорова, Солана, — выдаю на автомате, потому что с недавних пор так про себя называю девочку. И тут же спохватываюсь. — Ой!
— Агу! — расплывается крохотное чудо в широкой улыбке, будто поняв, что ей только что подарили имя, а золотистые искорки в глазах всё увеличиваются и увеличиваются, пока полностью не поглощают голубую радужку, а зрачок не вытягивается в струнку.
Ох, матушка-Луна, кажется, я действительно это сделала.
Хлопаю ресницами, зажав рот ладонью и пребывая в шоке от собственного поступка.
Ага, Ани! Молодец! У тебя все вышло.
Щерится довольной пастью Золотинка.
Теперь Солана точно наша. Никто ее не сможет отобрать.
А если я не справлюсь, и мы не сможем выбраться из этого охраняемого особняка? Тут же солдат больше, чем мух на варенье.
Подскакиваю, начиная нарезать круги, в то время, как поименованная малышка весело играет собственными пальчиками на руках, засовывая их в рот.
Выберемся, не паникуй! И не мельтеши! Не пугай нашу девочку.
Да я и не…
– Ай, — ни с того ни с сего врезаюсь во внезапно распахнувшуюся дверь и выбиваю из рук Ленара поднос, заставленный посудой.
Горячая каша и чай опрокидываются прямо мне на грудь, обжигая кожу.
— Горячо, — охаю, не сдержав крика боли.
— Да чтоб тебя черти пожрали! Анила, что ты под дверью-то трешься? — рявкает оборотень, перекрикивая на раз создавшийся шум и грохот. И тут же подскакивает ближе. — Обожглась? Сильно?
— Нет, — вру, не моргая, и тут же прошу, замечая, что ребенок опять почти заснул. — Не кричи, пожалуйста, Солану разбудишь.
— Какую, к дьяволу, Сола… Ты что, ненормальная? — наступает на меня Ленар, сжимая кулаки и сверкая желтыми волчьими глазами, готовясь к обороту. — Зачем ты ее назвала? Я же говорил, что ее профессор заберет. Чем ты слушала, курица?!
— Не р-рычи, — заикаюсь от страха и помимо воли начинаю моргать чаще, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мало мне несчастий: поймали, заперли, детей мучают, заставляя все это видеть, так еще и пристают, орут и обижают.
— А-ну, не реви! — улавливает накрывающую меня истерику бандит. — Снимай свою кофту, бестолочь, а то и кожа слезет от ожога.
— Не могу, у меня ничего больше нет, — хлюпаю носом, оттягивая мокрую ткань от тела, которое горит и чешется одновременно.
Обожглась прилично — оцениваю катастрофу, опустив взгляд вниз.
— Я тебе сейчас что-нибудь принесу. Иди пока в ванную, — командует двуликий и скрывается в коридоре, оставляя меня с омежкой вдвоем.
Вот же удивительное дело.
Шум, ор и грохот совершенно не волнуют кроху, которая задремала и сладко посапывает.
— На, держи, переодевайся, — всучает мне в руки костюм цвета хаки Ленар, появляясь на пороге спустя пару минут.
Бегом что ли бегал?
Удивляюсь скорости, с какой меня снабжают вещами.
— У Узаны одолжил, — отвечает на незаданный вопрос мужчина, — все равно у нее их штук пять, как минимум.
Вот же ж!
Если бы не обстоятельства, вряд ли бы я на такое согласилась. Но ходить грязной и мокрой желанием не горю, потому беру предложенное и скрываюсь в санузле.
— Откуда царапина на лице? — первое, что спрашивает бандит, когда я выхожу из ванной комнаты.
— О стену стукнулась, когда Нар толкнул, — не вижу смысла скрывать. — Я ходила за водой и детской смесью, — киваю на стоящую на комоде банку. — Боялась, что Солана проснется и заплачет от голода.
— Для этого есть я, — обрубает мою речь великан. — Сама виновата, что нарвалась на неприятности.
Ну еще бы ты меня похвалил.
Фыркаю, мысленно показывая язык.
Как же меня достали эти двуликие!
Ох, матушка-Луна, как же тихо, мирно и спокойно я жила раньше! Любо-дорого вспомнить. А еще по наивности грустила, что все проходит мимо.
Зато теперь точно некогда скучать. Затесалась в гущу событий. Только и успевай выгребать.
Вклинивается в мои причитания Золотинка, задирая мордочку с важным видом.
Ничего, выкарабкаемся и заляжем в глуши. Будем жить-поживать и воспитанием омежки заниматься.
— И еще, — продолжает Ленар свою гневную отповедь, прерывая сладкие мечты моей волчицы, — не вздумай при ком-нибудь девчонку по имени называть. Пусть оно и не имеет силы привязки, так как ты глупая человечка, но всё же не рискуй своей головой понапрасну, если хочешь убраться отсюда живой. Уяснила?
— Да, — киваю, как болванчик, хотя не очень-то верю, что привязка не состоялась.
Изменившийся зрачок и радужку я помню отлично.
— Кстати, тебе профессор велел ночью вернуться к нему и наблюдать за оборотницами. Так? — сложив руки на могучей груди, меняет тему громила, переводя прищуренный взгляд с меня на Солану.
— Так.
— Я думаю, будет лучше, если ты эту, — кивок на малышку, — тоже с собой прихватишь. Пока у нас гости, лучше пусть она будет рядом с тобой. Шума меньше.
— Хорошо, — вариант, при котором мне не придется расставаться с крохой, более чем радует.
— Тогда собирайтесь и вперед. Я вас провожу, — Ленар медленно осматривает опрокинутые на пол тарелки и хмыкает. — Сегодня ты без ужина. Сама виновата.
Ничего, диету мы с тобой, Золь, переживем. Главное, наша девочка будет с нами. А уж смесь для неё я прихвачу обязательно.
Подбадриваю себя и Золотинку, внушая оптимизм.
Вообще, о чем угодно готова думать, только не о том, что чокнутый профессор Куфин жутко пугает своим фанатизмом и к тому же в любой момент может отобрать омежку.
Это самый большой мой страх.
Поэтому будем начеку, Ани.
Всенепременно, Золь.
Глава 25
— Дай мне минуту, пожалуйста, — прошу двуликого.
Дожидаюсь позволительного кивка и убираю бутылку воды и смесь в рюкзак, туда же утрамбовываю детское сменное белье и подгузники.
