— Я не допущу, чтобы она попала к незнакомым людям, — тут же сказал Крейг. — Ей это не понравится. Она знает, что принадлежит мне.
Хильда задумалась на мгновение.
— Вы ведь живете не один, не так ли? У меня в документах указано, что у вас есть дочь и еще кто-то, кто приходит к вам каждый день.
— Да.
— И у вас довольно большой дом с садом. Вы могли бы иметь двух собак.
— Оставить Дженни просто для души? — с надеждой спросил Крейг.
— Это не идеальный вариант, но иногда такое случается.
Делия грустно прислушивалась к их разговору.
— Но что будет Дженни делать весь день? — спросила она. — Она ведь привыкла работать и все время быть с тобой. А если оставлять ее дома, она будет, как бы не нужна.
Крейг повернул к ней голову.
— Немного мелодраматично, не так ли? — сказал он.
— Возможно. Я просто представила, что она почувствует, когда ты уйдешь из дома с другой собакой, на которой будет ее ошейник.
— Мы приложим все усилия, чтобы к ней вернулись навыки, — сказала Хильда. — Но, увы, она не молода.
Пора было возвращаться. Крейг протянул руку Дженни, которая с готовностью подбежала к нему.
— До свиданья, старушка, — прошептал он. — Я скоро опять приеду. Веди себя хорошо.
Он на прощанье погладил собаку и пошел к двери. Дженни испуганно смотрела ему вслед. Потом, поняв, что Крейг оставляет ее, негромко залаяла. Следуя выработанной привычке, она не побежала за ним, а просто сидела и с несчастным видом наблюдала, как уходит ее хозяин.
Крейг молчал почти всю дорогу назад. Делия была только рада этому. Печаль овладела ею — это чувство возникло при воспоминании о Дженни, но потом разрослось еще глубже.
Она приготовила легкий ужин, но так к нему и не притронулась.
— В чем дело? — наконец, спросил Крейг. — Ты молчишь с тех пор, как мы уехали из центра. Это из-за Дженни? У нее все будет в порядке.
— Еще неизвестно, — с трудом проговорила Делия. — Это плохо, если она будет на втором плане. Ты не должен этого допустить… — Она не могла говорить от подступивших слез. — Ты не видел ее глаз, когда уходил, а я видела… О Боже! Что я наделала!
И девушка разрыдалась.
Крейг был поражен. Он однажды уже слышал, как она плачет, но то была реакция на нервное потрясение. А эти слезы, вызванные печалью о другом существе, были совсем другими.
Он нежно погладил ее волосы.
— Не плачь, Делия. Все уладится.
— А если нет? — еле выговорила она. — Как она это перенесет?
— Но ведь Дженни собака. Мы не можем знать, что она чувствует.
— Я могу. Я видела это по ее глазам, и потом… я просто знаю. Со мной случилось нечто подобное, так что я знаю.
— Что именно ты имеешь в виду?
— Я… я не могу объяснить.
— Можешь. Расскажи мне.
Когда она не ответила, он крепко взял ее за руку, отвел в гостиную и усадил на диван.
— Теперь давай рассказывай, что так тебя огорчило. Посмотрим, что тут можно сделать, — настойчиво повторил он.
— Ладно, я расскажу. Я знаю, что ты презираешь меня как тщеславную пустышку, которая только и думает что о своей внешности и о том, какое впечатление производит на окружающих.
— Я тебя не презираю…
— Для меня с самого начала это было как проклятье. С того самого момента, как начала понимать слова, я слышала только о том, как я красива. Мой отец чрезвычайно гордился мной. У меня есть сестра, она на год моложе. Она умная и симпатичная, но он не обращал на нее и половины того внимания, которое уделял мне. Потому что я в семье была красавица, — с отвращением сказала Делия, и Крейг резко поднял голову, чтобы уловить малейшие оттенки ее голоса.
— Продолжай.
— Сначала это казалось здорово — быть папиной любимицей и вертеть им как хочешь. Но у него появилась навязчивая идея. Я стала моделью еще в детстве, потому что так захотел мой папа.
— А как к этому отнеслась твоя мать?
— Она была против, но отец настоял на своем. Он и пошел со мной к фотографу. Он любил внимание. Кончилось тем, что у меня не стало ни минуты свободного времени даже для того, чтобы побыть молодой.
— Именно поэтому ты так расстраивалась из-за Алисон?
— Да. У меня в детстве было столько работы, что я, вконец, вымоталась. Однажды я просто не выдержала и взорвалась прямо на съемочной площадке. С тех пор, меня больше никто не хотел снимать, и отец ужасно разозлился. После этого я перестала быть его радостью и его гордостью. Он потерял ко мне всякий интерес. У моей сестры обнаружились актерские способности. У него к тому времени было много связей, и он использовал их для того, чтобы сделать ей карьеру. И посвятил ей все свое внимание. А я часто смотрела, как они выходят вместе из дому… ты понимаешь?
— Да, — мягко ответил он. — Я понимаю.
— Я-то думала, что он действительно любит меня, а он…
Крейг вслушивался в наступившее молчание. Потом дотронулся до ее плеча, почувствовал, что она вся дрожит.
— Ты все еще плачешь? — удивленно спросил он.
— Нет… нет… просто я вспомнила то, о чем все эти годы старалась не думать.
— Твой отец действительно разлюбил тебя только из-за этого?
— Он не меня любил. Он любил мое лицо и ту жизнь, которую из-за этого лица мог получить. Какое-то время я ненавидела свою внешность. Даже старалась скрыть ее. Но потом подросла и поняла, какую выгоду можно из нее извлечь, только на этот раз для себя самой. Ведь существует столько разных способов. Это и улыбки, и поворот головы, и взгляд из-под ресниц. У мужчин начинает кружиться голова, и они забывают, что собирались выписать тебе штраф за парковку в неположенном месте, или же пускают тебя куда-то без очереди. Это легко и просто, и скоро вся твоя жизнь начинает состоять из такого рода уловок. И ничего другого в ней нет.
— Почему ты так безжалостна к себе? — мягко спросил он. — Потому что я был безжалостен к тебе?
— У тебя были все права на это. Все, что ты говорил обо мне, правда.
— Ничего из того, что я говорил о тебе в тот вечер, не было правдой. Мною управлял гнев, а тебя я совсем не знал.
— Ты знал меня лучше, чем кто бы то ни было, — с горечью ответила она. — Ты был единственным, кого я не смогла одурачить.
— Делия, не говори так. Не строй из себя монстра.
Крейг протянул руку, и Делия схватила ее, как будто в ней было ее спасение. Она рассказала ему не все, у нее не было слов выразить ту боль, какую она испытала, обнаружив, что обожаемый ею отец любил ее только за красоту, а это означало, что он не любил ее вовсе. Его безразличие к ней, потом наполнило ее страхом: а что, если другие узнают ее ужасный секрет — то, что она ничего собой не представляет как личность?
