— И что на этот раз…
Слова неожиданно застряли в горле. Я стояла, не зная, что сказать. И не верила, и верила. По-моему, лицо мое приобрело цвет кумача, по крайней мере, я чувствовала, как щеки пылали. Казалось, дотронься сейчас до них и обожжешься.
— Ты забыла расческу, и я надумал занести ее тебе.
Он произнес это так, будто всю жизнь меня знал, пару часов назад от меня оторвался, а сейчас решил заехать, проведать, не скучаю ли я без него. «Скучаю», — хотелось мне крикнуть, но я только сказала:
— Как ты меня нашел?
Голос прозвучал неожиданно хрипло и так тихо, как никогда я не говорила. Язык с трудом слушался. Я вдруг почувствовала, что мне совершенно некуда деть руки: по бокам висеть они не соглашались, за спиной показались бы неестественными, я попробовала сложить их на груди и, почувствовав махровую мягкость полотенца, вспомнила, что не одета. Вот так ситуация!
Он протянул мне расческу.
— Держи. И давай-ка зайдем в дом, иначе ты рискуешь простудиться.
Я глупо улыбнулась и вдвинулась внутрь квартиры, пятясь назад, не выпуская из поля зрения лицо Романа.
— Надеюсь, ваза у тебя есть? — спросил Рома, продвигаясь за мною следом и попутно расстегивая кнопки плаща.
— Есть, — кивнула я машинально.
— Тогда поставь-ка вот его в естественную среду обитания. — Роман распахнул плащ и выудил откуда-то из-за пазухи бутон розы на длинном стебле. Задумчиво глядя на цветок, мой романтический принц из сказки добавил: — Хотел в руках нести, но он согласился находиться только рядом с сердцем.
Шипы часто-часто усеивали стройный тонкий стебелек, к основанию встречаясь все реже. Брать розу возможно было только внизу, где держала цветок рука Романа. Я попробовала принять подарок и коснулась его пальцев. Они оказались ледяными, словно кровь в них остановилась. Вторая рука, поднявшись, скользнула по моей кисти, сжала ее некрепко. Я почувствовала дыхание Романа совсем близко и… как в омут провалилась.
* * *
До чего же разошлись воробьи под утро! Спать совершенно не хотелось, и потому они меня ничуть не раздражали. Только радостнее на душе стало. Вставать я не думала, и спать не получалось. Будильник еще молчал, но маленькая стрелка уже приблизилась к семи. Я сладко потянулась и рукой провела по соседней подушке. Казалось, она еще хранила тепло того, чья голова совсем недавно на ней лежала. Я вспомнила его руки: они перестали быть холодными, когда понадобилась их работа. Улыбнулась. Может быть, это моя судьба?
Какой-то голос из далеких недр моей души прошептал: не ошибиться бы тебе, Татьяна, уж больно все гладко выходит, как в романе. Я попробовала обуздать свои эмоции и пораскинула мозгами.
Почему я волнуюсь рядом с Романом, как девочка? Неужели влюбилась? И это в мои-то годы, да с моим-то жизненным опытом…
Будильник ожил и запел, перекрывая голоса птиц за окном.
Не я ли сама говорила, что влюбиться после двадцати практически нельзя? Можно только увлечься. И то, чем больше лет пройдет от двадцатилетнего рубежа, тем менее это допустимо. Но как, скажите мне, не влюбиться в человека, у которого нет недостатков?
Стоп. Я села в кровати, забыв, что несколько секунд назад мечтала нежиться в ней целую вечность. Возможно ли такое, чтобы у человека не было отрицательных качеств? Нереально. Значит, либо я не успела их рассмотреть, либо он ловко их от меня скрывает. Или просто вообще прячет. Если скрывает, то что?
Тут я подумала, что неплохо именно сейчас обратиться к своим старым помощникам — магическим косточкам. В таких сомнительных ситуациях они мне часто подсказывали, как нужно себя вести. И ни разу еще не обманывали.
Я встала с кровати и достала с полки заветный мешочек. Почувствовалось необычайное волнение. Мне и хотелось узнать правду, и страшно было от одной только мысли, что ореол, вырисовавшийся над личностью Романа, может оказаться простой дыркой от бублика.
Отогнав от себя все тревожные мысли, я решилась и запустила руку в мешочек, концентрируя мысли на волновавшей меня проблеме — что за человек мой новый знакомый? Вопрос был сформулирован, и кости брошены. Выпал ответ: 17+1+30. Комбинация означала, что расположение планет указывает на присутствие не очень искренних поклонников.
Вот этого я и боялась. Но как же не хотелось верить в предсказание двенадцатигранников! Могли они ошибиться? Пока кости сбоя не давали, но сегодня мог быть один из случаев исключения. Ну-ка, попробуем еще и все проверим…
Я бросила второй раз: 15+25+5 — «Ваш знакомый обманывает вас».
Второй раз кости никак не могли ошибиться, и я проглотила неприятное известие, приняв его как должное. Значит, дырка от бублика. У меня оставалось еще много вопросов, но я знала: злоупотреблять возможностями двенадцатигранников нельзя, иначе они перестают говорить правду. С тяжелым сердцем я сгребла кости назад в мешочек и положила его на полку.
На душе было смутно. Прояснила я для себя мало, практически ничего. В чем меня обманывает Роман, зачем это ему нужно, оставалось загадкой. И я знала — сейчас мне ее не отгадать.
Чтобы как-то отвлечься, я решила прослушать то, что записал «жучок» после телефонного звонка Улановой к своему любовнику. Я включила его и закурила, успокаивая нервы.
Разговоры были мелкие, бытовые, ничего не значащие. Ожидания мои не оправдались — любовник Марины Викторовны так и не пришел к ней. Он только позвонил и, как я смогла понять из ответных реплик Улановой, предупредил, что зайдет завтра. Выходит, сегодня.
Я представила себе еще день слежки. Ну уж нет! Хватит с меня. Лучше я выйду на парочку студентов и через них попробую узнать про «Ромашку» — Ромашова. «Жучок» мой начеку. И когда он наконец явится к Улановой, появится хоть какая-то информация о нем, вот тогда и посмотрим, как его найти. А сидеть в дурацкой «кусочной» я больше не желаю.
Привычные утренние хлопоты захватили меня. Я радостно отметила, что в большом зеркале, висящем в коридоре у входа, мелькала уже не та располневшая Таня, что отражалась в нем несколько дней назад, до того, как я взялась за это дело, а стройная девушка, с выступающими, как у подростка, ключицами. Мне даже показалось, что я помолодела от этого.
Помня свои вчерашние волнения и любуясь на этакую красоту в зеркале, я решила сегодня джинсы не надевать. Достала из шифоньера короткую юбку и облеклась в нее, дополнив туалет узкой, прилегающей к телу кофточкой. Я повернулась, оценивая отражение.
— Вот, и пусть все завидуют, — сказала я зеркалу и, удовлетворенная, двинулась на выход.
Глава 11
— А вот и фея прилетела, — обрадованно сказал Гарик, когда я вошла в его кабинет. Он окинул меня голодным взглядом, особенно надолго задержав его на моих длинных ногах в колготках модного цвета.
Я подошла к приятелю ближе и села на стол. Папазян сделал непроизвольное глотательное движение. От моего вида у него буквально слюнки потекли.
— Гарик, как насчет куртки? — улыбнувшись голливудской улыбкой, спросила я.
Он с трудом поднял взгляд и посмотрел мне в лицо. — Ты мне скажешь, зачем она тебе?
— Хочу проверить одну версию. Если она выгорит, расскажу все по порядку, а сейчас мне некогда. Время не ждет.
Папазян, бросив очередной взгляд на мои коленки, согласился:
— Для такой красавицы ничего не жалко.
— Гарик, ты чудо! — обрадованно воскликнула я и чмокнула его в щечку.
Гарик крякнул и, попросив подождать в кабинете, вышел. Я расположилась на его стуле и, скучая, стала глазеть по сторонам. Но это продолжалось недолго. Бездействие не моя стихия. Вдруг захотелось проверить, все ли Папазян рассказал мне по нашему общему делу. Заглянула в ящик. Он оказался открытым.
Ох, зря Гарик не закрывает ящики стола на ключ, мало ли кто может залезть к нему в стол. Например, такая наглая девица, как Танька Иванова.
Папка с делом по убийству Шадрухиной лежала в самом верхнем ящике. Я выложила ее на стол, раскрыла и стала быстро перебирать скрепленные скоросшивателем листки. Мне казалось, слух мой обострился до предела. Нельзя было допустить, чтобы Гарик застал меня за этим занятием.
Протоколы допросов Датского и Хрусталева, фотография убитой на месте преступления, заключение врача… Ничего нового. Но вот протокол беседы с Вероникой Истоминой. Не та ли это Вероника, которая бросила Датского, чтобы уйти к Хрусталеву? Ну-ка, ну-ка, почитаем.
«ВОПРОС: Знакомы ли вы с Датским Аркадием Дмитриевичем?
ОТВЕТ: Да, он был моим парнем, пока я не ушла к Родиону».
Так оно и есть. Интересно, что она могла сказать по делу убийства? Я быстро пробегала глазами по строчкам, отбрасывая в сторону ненужную информацию. Вероника долго рассказывала, почему она бросила Аркадия, с какого времени они были знакомы, мог ли он, по ее мнению, совершить убийство. Я порадовалась тому, что Вероника совершенно определенно, без каких-либо сомнений, заверила в невозможности того, чтобы Датский совершил преступление. Лишний единомышленник только укрепил мою уверенность в том, что я не зря веду расследование.
