пробраться в дом, но не могли. Мы постоянно отбивались и пробивали им глазницы. Самый верный способ попасть в мозг. И все было хорошо, пока этот умный, — начала заикаться она.
— Что, что он сделал?
— Он увернулся от моего удара! Как в фильме, да еще и посмотрел на меня как на полную дуру! А затем — ударил меня фонариком по лицу! Он разумный!
У нее начался приступ, пошла белая пена, а глаза начали закатывать.
— Игорь, твою мать, убей ее уже а!
Сегодня был первый день, когда мне пришлось убить зараженного…
Я взял лопату, и железным черенком отделил голову от тела, под неодобрительный взор «главного» тюремщика.
— Игорь, ну зачем ты с ней сюсюкался?
Я проигнорировал его, и сделал контрольный «в голову», разбивая черепушку в фарш.
«Кости зомби — слабее наших, они гнилые… Только как они способны „жить“?»
— Тебе раньше приходилось убивать? — спросил тюремщик.
— Да. А кто не убивал?
— По тебе так не скажешь. Чего жалеть то ее было?
— Она в первую очередь — человек! — рявкнул я.
— Тише-тише, парень, — рассмеялся он, — Ты бы так не «мельтешил» лопатой.
— Почему это?
— А ты не знаешь что ли? — удивился он.
— Да говорите уже!
— Ну как бы… — начал другой «подошедши» тюремщик, — Внутренности заражённого…
— Я понял, — перебил я, — Вы намалюете его черную кровь на стены, дабы перебить запах живых. Я делал так. Знаю.
Воцарилась тишина.
— А ты способный малый, — заявил «главный», — Думаю боссу ты бы понравился.
— Не сомневаюсь. Был бы глупцом — не стоял бы здесь, а был как она, — ответил я, указывая лопатой на труп.
Мужики лишь хмыкнули в ответ, и позвали парочку «новеньких», которые были облачены в костюмы химической защиты, сворованные где-то из «специального» места.
«Столько крови на них… Они не боятся заразиться? Это же вирус, ему нужен лишь контакт…»
Хотя на самом деле, мало кто знал полную правду. Ибо интернет обрубился почти сразу же, в первые два дня, как начали умирать люди. Как пришла эта долбанная инфекция из синего льда, о котором все говорят.
Лишь «опыт» — говорил… Укус — ампутация, попадание крови — смерть.
— Давайте резче, — сказал «главный», когда «химики» затаскивали тело в пластиковую бочку, — Нефиг возиться с мяском!
— Как это мерзко, — пробормотал я.
— Ты новенький что ли? — спросила женщина, которая как оказалось, не была парнем.
— Ага…
— Я Катя. А это Ванька, — казала она на второго, — Ты на Арвида бы не обижался, он со всеми так общается, новенькими.
— Мне кажется, он и до эпидемии был мерзким человеком.
— Да, так и было.
— Я Игорь!
— Вот и познакомились. Ты бы был по аккуратнее здесь.
— Почему?
— Тюремщики, а особенно новенькие, умирают чаще охотников, от случайных контактов с изолированными. И я бы тебе советовала — поменьше общаться с ними. Привыкаешь к заключенному и умираешь. Примета такая.
«Хрень какая…»
— Эй, Эрик! — крикнул Арвид, — Охотники идут!
Я вышел вслед за ним и увидел, как группа людей, в байкерских костюмах вели за собой толпу людей, которые выглядели, ну так скажем — не очень.
— Как тебе рыбалка? А? — гоготнул Арвид, спрашивая меня.
И тут заговорил «главный» охотник, после короткого рукопожатия с Эриком и Арвидом.
— Короче, я такое расскажу сейчас.
— Давай уже!
— Посмотри на них! Их поселение было сожжено дотла, мертвецами. А знаешь что они еще говорят?
— Ну, говори а, че тянешь!
— На них напали зомби с оружием. С деревянными кольями привязанными к рукам.
— Че? Че за бред? Они все обкурились что ли?
— Не знаю, может кто-то из «живых», экспериментирует? Кто знает, какой душе больной «само утверждается» во время ада.
Глава 16
Новые
«Как же мне нравятся языки пламени… Они такие красивые» — мелькало в моей голове.
А что было самым «хорошим», так это то, что дым, который исходит из костра — привлекает еду. Они думают, что «дым» — это знак безопасности. Что там, где дым, есть другие, такие же, как они. И с этим дымом — мне не нужно охотиться, еда сама придет ко мне.
Я стал использовать такие же методы, которые использовала еда — делала ловушки из веревки и банок, полностью копируя действия жертв.
Из-за этих ловушек, они будут думать, что здесь живут такие же, как они.
«Идите ко мне, здесь безопасно… Никто вас не убьет и не съест. Наверное!»
Я извращался, как мог, копируя «других». И делал это — великолепно.
Еда приходила небольшими группами, по два — три тела, и когда они понимали, что это ловушка, я всегда довольствовался минимум — одной жертвой. С удовольствием поглощая его мозг.
Единственное, что пугало меня, так это то, что выжившие — могли предупредить других, и если бы они не пришли на «дым», то пришли бы убить меня.
«Мой „дом“ становится не безопасным…»
Мне нужно было менять точку дислокации, но была одна проблема.
Я не мог перенести огонь. Даже с помощью тел своих.
Он погибает, угасает, если нет «топлива». Дерева ведь хватает совсем не на долго. И переносить его я мог лишь короткими «перебежками».
Я искренне не понимал, как его сделала еда, как я мог ее сделать. Но это можно было «сотворить», осталось только разобраться — как.
И я начал стараться «общаться» с другими.
Одна из следующих жертв, которую я поймал, после идеи создавать огонь — была поймана в ловушку в яме. И была травмирована, от чего не могла нормально передвигаться.
Но.
Я не убил ее!
Измазав ее внутренностями своего, я смог скрыть запах еды, смог заставить моих игнорировать ее, не нападать.
А все равно — все было бесполезно. Я показывал ей на огонь, на бревна, делала намеки, мол, как поджечь. Но та лишь, испуганно молчала.
То, что я не мог разговаривать, лишь «шакать» — бесило и раздражало меня.
В скором времени, моя еда потеряла сознание, перестала двигаться, дышать, и в скором времени — превратилась в нас.
Хотя она не была укушена, убита… Я не понимал, что могло вызвать трансформацию ее тела и разума.
«Может быть, и я не был съеден? А так же „неожиданно“ превратился? Может быть я вообще — другой, полностью отличаюсь и от еды и от нас?»
И суть была не в том, что мое тело не было изощрено укусами, а в том, что я мог регенерироваться. Моя кожа — восстанавливалась, сломанные ногти — восстанавливались. Шрамы и отверстия, которые я получал случайно, во время охоты
