Прошел еще один месяц.
Купер стоял на теннисном корте и запускал мяч в стену, с каждым разом все сильнее. Отскочив от нее, мячик снова летел к нему в руки. И так уже в сотый раз — ровно столько, сколько ошибок Купер совершил по отношению к Софи.
Первая. Соблазнил ее, когда дал слово этого не делать.
Вторая. Уговорил ее жить с ним, когда она ясно дала понять, что не желает их брака.
Третья. Не уважал ее решений достаточно, чтобы к ним прислушиваться.
Он и вправду обращался с Софи так же, как и с Пейдж. Но Софи вовсе не маленькая девочка. Черт возьми, да и Пейдж уже тоже!
Купер сел на лавочку и устало откинулся на ее спинку. Сейчас он был мало похож на себя: задумчивый взгляд уставлен в землю, щеки покрыты трехдневной щетиной. Если бы его попросили описать свое состояние одним словом, то это слово было бы «страх». Страх из-за того, что его ждет.
На прошлой неделе его друг сообщил о том, что его жена потеряла ребенка. Ребенка, которого они так долго ждали и которому так радовались. Все будущее, которое они планировали, исчезло за один день. И вместо крика ребенка в доме у них раздавался плач безутешных родителей. Родителей, которые таковыми даже не успели стать…
Купер почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу. Ему хотелось поговорить с Софи, обнять ее. Вместо этого он всю ночь провел без сна, переживая за друга. Теперь его намерение оберегать Софи стало еще навязчивее, еще сильнее.
Он поднял руку и снова кинул мяч в стену.
Пейдж. Было не просто, но он все же свыкся с мыслью о ее друге. Халлам Грегсон. Халлам. Неплохой мальчик, как оказалось. Купер усмехнулся. Мальчик… Скорее, молодой человек. Восемнадцать лет — это уже не мальчик. И нравилось ему это или нет, но он уже не мог запретить сестре с ним общаться.
В ту ночь он попросил, чтобы Софи не брала такси, а поехала вместе с ним. С ними. Они отвезли Халлама домой, а Пейдж за все время не проронила ни слова. А когда приехали, его сестра, уже не скрывая слез, побежала наверх и закрыла за собой дверь.
Софи же пошла спать, а наутро ее уже не было.
Ни записки, ни следа, ничего…
Он посылал цветы, сидел на ее пороге. Продумывал пути примирения, но в случае с Софи они все были провальными.
Но он ее вернет! Сейчас еще не знает, как, но вернет обязательно!
Из задумчивости Купера вывело движение в кустах. Змея или лягушка? Он пошевелил ветку, и на дорогу выбежала черная кошка со сверкающими зелеными глазами. Он протянул руку, как бы предлагая угощение.
— Иди сюда, киса.
Кошка зевнула во всю пасть и села на тропинке лизать свои лапы. Черный хвост вытянут во всю длину, глаза закрыты.
— Хорошая киса, — улыбнулся Купер, — Знаешь, я чувствую себя таким одиноким сейчас. — И непомерно глупым и…
Кошка встала, как будто не желая выслушивать его, и пошла по своим кошачьим делам.
Купер почувствовал необъяснимую панику. Что там, Софи говорила, надо делать? Погладить черного кота три раза на удачу или наоборот? Встать и догнать его? Глупость какая!
Кошка неожиданно развернулась, подошла к его ноге и, мурча, начала о нее тереться. Купер погладил ее один, два, три раза. И уже знал, что делать, чтобы вернуть Софи назад. Но в этом случае ему понадобится больше, чем просто удача.
ПЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Упершись локтями в стол и подперев подбородок, Софи наблюдала за счастливыми танцующими парами на свадебном приеме. Они улыбались, радовались.
Свадьба…
Софи глубоко вздохнула. Еще никогда в жизни ей не хотелось плакать так сильно. Не то чтобы день был плохой, даже наоборот. Невеста была неотразима, а жених — полон гордости. Море цветов, вкуснейшая еда, вокруг так красиво. Сплошная романтика…
Софи купила билет, села на самолет и прилетела сюда. И никого не надо уговаривать, ни перед кем не надо отчитываться.
Она откинулась назад и провела рукой по своему округлившемуся животу. Единственное, в чем она сейчас находила радость, — это ощущения, когда ее малыш толкается. Она уже любила его. Иногда просыпалась и подолгу не вставала с постели, мечтая о своем будущем: о том, как впервые увидит ребеночка, как он или она будет расти, как они вместе будут ходить в зоопарк. Но нежиться долго ей не приходилось — надо было идти на работу.
Ей нужна была работа. В школе произошли перемены. Мистера Майерса уволили — по непонятным причинам, и его место занял человек, который отличался современными взглядами на жизнь. Так что в школе Софи снова чувствовала себя свободно. К тому же она виделась с Пейдж пять дней в неделю. Похоже, они с Купером решили свои разногласия, и теперь девочка встречалась с Халламом открыто. Видимо, ее брат осознал свою ошибку.
Звуки музыки утихли, и диджей взял микрофон.
— Вечер подходит к концу. Но прежде чем я в последний раз нажму на кнопку, у меня есть специальный заказ для ностальгирующих. Я призываю всех вернуться в семидесятые. Наслаждайтесь и вспоминайте!
Софи взяла свою сумочку и встала из-за пустого стола. Сегодня ночью у нее забронирован номер на верхнем этаже гостиницы, с видом на реку. И ей уже хотелось подняться и лечь в постель. На выходе она узнала мелодию «Шпион, который любил меня». В груди заныло, но все же она улыбнулась. Старая песня, как раз полетать ее воспоминаниям о собственном Джеймсе Бонде.
Она никогда никого так не полюбит. На глаза начали накатывать слезы. Но она будет видеть Купера время от времени. Ведь это их общий ребенок.
Софи почувствовала пинок изнутри и заботливо положила ладонь на живот. Она уже развернулась, чтобы выйти из зала, но почувствовала, как ее браслет зацепился за шелковую тесьму на стуле, его застежка открылась, и украшение слетело с ее руки.
Плохая примета. Все кончено, подумала она, прежде чем кто-то подхватил браслет, не дав ему упасть на пол. Она ощутила до боли знакомый мускусный запах. Мужчина выпрямился, на его устах сияла самая сексуальная улыбка, которой только может обладать человек.
Купер наклонился к ее уху и низким голосом прошептал:
— Это наш танец.
У Софи перехватило дух, но она ни за что не покажет ему этого.
Не спросив ее разрешения, Купер взял ее руку и повел на танцпол. Наслаждение от близости к нему прокатилось волной по телу Софи, и она коснулась своей щекой его слегка небритого подбородка. И это невинное прикосновение заставило ее тело гореть.
— Я приехал сегодня сюда, чтобы признать свои ошибки. Я был неправ, а ты права. Я заносчивый, самодовольный, давлю на людей. И у нас нет ничего общего. — Он закрутил ее в танце. — Да, нам очень хорошо в постели, ты была права…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
