– Тань, это что за корвалол у тебя?
– Да это я настоечку сварганила, коленки от ревматизма мазать...
– Ты уверена, что это пить можно? – с сомнением спросил Баринов и тоже понюхал рюмку.
– Не боись! Оно как снаружи, так и изнутри полезно, – подал голос пришедший в себя после шока Антоша Сазонов.
Две сковородочки мяса умяли за милую душу всей компанией. И уже были все изрядно навеселе и говорили чуть громче, чем можно ночью, когда по батарее осторожно постучали.
– Черемисов проснулся, – сказал Баринов и отстучал по батарее ответ.
Через пять минут в прихожей у Баринова бубнил мичман Черемисов – огромная куча с оттопыренными ушами, в трениках с вытянувшимися коленками и в тельняшке, под которой пряталось тугое, как барабан, пузо. На пузе ночной гость держал огромную бутылку с мутным содержимым.
– О-о, – простонала Татьяна, глядя на мичмана и его взнос в посиделку. – Мужики, вы ж упьетесь!
– Че тут пить? – резонно заметил Черемисов. – А под хорошую закуску так и вовсе нечего делать!
И он шумно понюхал напитанный ароматом жареного мяса воздух.
Еще через час квартира Баринова не вмещала всех соседей. Последней под утро пожаловала жена соседа Юрика. Обнаружив благоверного в компании, она разоралась, но быстро успокоилась, когда ее приткнули за стол, на котором дымилась очередная тарелка с мясом.
В общем-то, что Баринов со товарищи хотели по-честному поделить на троих, было благополучно съедено к утру. А в качестве воспоминания о сытной пирушке остался только увесистый мосол, который Баринов, отворив окно, забросил, как бумеранг, в ближайший овраг на радость местным псам.
* * *
С утра у Баринова на электроплитке с одним «блином» томилась в кастрюле косточка, заваривая крутой бульон. Он уже навострился так готовить. Делал сначала заготовку для супа, потом заправлял его всем, чем нужно, переливал в старенький чугунок и заталкивал подальше в печь. Да еще вместо крышки накрывал чугунок специальной лепешкой из теста: муку замешивал на воде с солью, раскатывал деревянной скалкой и, как тряпку, натягивал на чугунок. «Крышка» подсыхала, пропекалась, и лучшего хлеба к обеду было не найти.
«Продуктовая» тема для подводников всегда была любимой. Когда по нескольку месяцев живешь без свежего воздуха и солнышка, поневоле к еде начинаешь относиться особенно трепетно – хоть какое-то развлечение!
Как-то лодка долго болталась в абсолютно безлюдном районе. И когда экипаж начал облизываться, глядя на вполне съедобного жирненького помощника, на лодку пришло радио о том, что в определенном квадрате ее ждет гражданский теплоход «Сванетия» с запасом продуктов на борту.
«Сванетия» оказалась не танкером и не плавбазой, а небольшим суденышком, подойти к которому на океанской зыби было крайне сложно.
Баринов с компаньонами разработали гениальный план, который и представили командиру. Согласно этому плану он сам, Илья Александрович Баринов, его групман Боба и минер Карасин, которого сильно повысили до помощника, вызвались втроем отправиться на «Сванетию».
Кэпа долго убеждать не пришлось, и он дал добро на командировку. С теплохода к борту лодки подоспел спасательный баркас, на котором делегация отправилась в гости.
Понятно, что не только о масле для компрессора и продуктах для камбуза переживали «командировочные». После стольких месяцев автономки даже просто посмотреть на новые лица было удовольствием «номер раз», а если учесть, что судно гражданское и на нем вполне могут быть дамы, тут и говорить не о чем. Ну хоть одним глазиком взглянуть!
После жуткого перехода от борта к борту, во время которого все трое просто измучились от морской болезни, подводники наконец-то поднялись на борт «Сванетии».
* * *
«Сказать, что там нам были рады, значит не сказать ничего. Нас буквально в секунду растащили по компаниям. Я лично попал к местному «деду» – так на гражданских теплоходах называется стармех.
«Дед» оказался настоящим дедом. Этакий старый морской волк. Пригласил меня к ужину, отведать того, что Бог послал.
Ну, скажу я вам, и послал же им Создатель! Давненько я не видел такого роскошного стола. В центре – запотевший литр «Смирновской»!!! Я в те времена про такую водку даже не слышал. Домашние огурчики, помидорчики, грибочки разных сортов, лук свежий, выращенный «дедом», рыбка в разном виде разных сортов.
Я чуть слюной не захлебнулся, но вспомнил, что сначала – дело, и заикнулся про масло для компрессора. «Дед» распорядился, и мой Боба с канистрами исчез. А бумаги мои для отчета он с негодованием отверг. «Я так соскучился по русской роже и так счастлив видеть тебя здесь, что забудь о делах! Давай-ка, сынок, пообедаем, а потом, по русскому обычаю, – в баньку! Я уже все приготовил...»
Когда я после нескольких тостов и плотной закуски очнулся и попытался прояснить, где мой Боба, «дед» отмахнулся: мол, не парься, и Боба твой при месте, поди, уж сыт, пьян и нос в табаке. И, злоупотребив еще раз (или не раз?), «дед» засобирал меня в баню.
Для меня это был бальзам на раны после нескольких месяцев мытья соленой водой. Прошу пардона у дам, но организм мой давно просолился до состояния заготовленного на зиму огурца. Ни один дизелист никогда от бани не откажется, а уж от такой гостевой – и тем более.
Я в благодарностях рассыпался, а «дед» в усы посмеялся и про «сюрприз» что-то зачесал. Да какие еще сюрпризы, если и так уже все кучеряво?!
Э-э, нет, недооценил я сванетинского «деда». Я еще подумал, какого черта он-то со мной попариться за компанию не хочет?! А как в баню завалился, так и понял все. Как «дед» предупреждал, в панику я впадать не стал, обнаружив в парной... улыбающуюся местную буфетчицу. Я в чем, простите, мать родила влетел в парную, а она там... вениками машет, полок к процессу готовит.
«Смирновская» в организме загуляла так, что плюнул я на свою неприличную наготу с высокой башни и с поля боя не убежал. «Шиш вам, Алла Константиновна, – подумал я. – Не обижайтесь, но советский моряк отступать не привык. Да и измена не велика, если учесть, что механик Илья Александрович Баринов от супружеского тела отлучен давно и надолго».
В общем, баня, бабы и водка – все в комплекте было. И неизвестно, чем бы все окончилось, так как кареглазая штучка Зина после бани выступила за продолжение банкета на два лица.
В чувство меня привело появление матроса, который нагрянул в самый неподходящий момент и объявил, что, судя по крикам на лодке, командир сейчас предпримет торпедную атаку и потопит «Сванетию», если три офицера не будут немедленно возвращены на борт боевого корабля.
