Я на какое-то время отвлекся: включил радио, ревизовал содержимое бардачка, где накопилось изрядное количество аудикассет и книжек в мягких обложках...
Тут же находилась книга Алекса Аусвакса, которую подарил мне генерал Арзамасцев. Роман и рассказы были на языке оригинала. И, хотя я знал язык и даже пользовался им на службе в Израиле вместо иврита, в отличии от следовательши из романов Тереховой, не въехал сразу. Что, впрочем, не помешало мне позвонить в Фонд Изучения Проблем Региональной Миграции и через секретаря искренне поблагодарить за них главу Фонда...
Когда, покончив с наведением порядка, я снова взглянул на экран, картинка настолько не была похожа на ту, что я оставил, что я даже не сразу отдал себе отчет в том, что произошло.
Любовники спорили! Да еще как!
Начало спора и причину его я пропустил. Но, по всей видимости, поводом был какой-то высказанный девушкой упрек, потому что Арзамасцев возразил:.
- А брильянт, который я привез из Японии! ..
Ему не следовало это говорить, потому что девушка сразу же выскочила из гостиной в спальню и тут же вернулась.
- Я знала, что вы меня этим укрепнете! Возьмите. Он мне без надобности... - она что-то бросила через стол, я услышал негромкий стук...
Спор становился все горячнее...
Я с трудом разбирал ее быструю речь, одиночные словечки, которые Арзамасцеву порой удавалось вставить, были мне ближе, понятнее. Я понял, что инициатором их недавнего разрыва, как часто бывает, явился сам генерал. Он вернулся к семье, к больной жене. Но потом вдруг понял, что его нынешняя любовь слишком сильна, что он не может и часа провести без нее, что она все время у него перед глазами, он слышит постоянно ее голос...
Все тут было очень личным. Хрупким. Однако составляющие их чувств были не однородны. В репликах девушки все чаще проскальзывали упреки. Сначала косвенные, потом и совершенно откровенные недвусмысленные с нескрываемой подоплекой.
Девушка сравнивала свое положение с положением его законной супруги.
- Она генеральша! Ей все! А я...
- Я обещал тебе...
- Опять одни обещания! Все здесь ваше и ничего моего! Я уйду. Хоть сегодня! Вы этого хотите?! Ничего мне не надо!..
Она быстро огляделась.
Я физически ощутил в ее взгляде, в позе неукротимое желание немедленно что-то сломать, разбить. Мне показалось, она бросит сейчас на пол или в Арзамасцева первое, что окажется под рукой...
Взгляд ее скользнул по утюгу рядом со стопкой неглаженного белья, по зобастой каменной жабе из оникса...
На секунду мне стало не по себе. От любви до ненависти один шаг...
Я представил, что бы произошло, если бы девушка запустила в своего немолодого любовника электрическим утюгом или тяжелым прессом- лягушкой...
Каменная жаба из оникса была как чеховское ружье, которое рано или поздно должно было выстрелить в последнем акте...
Но внезапно девушка взяла себя в руки. Она вдруг заплакала, уткнувшись лицом в ладони на столе, Арзамасцев сразу замолчал, перегнувшись через стол, погладил ее волосы...
- Милая!..
Они бросились друг другу в объятья.
То, что произошло затем в спальне по накалу страсти нельзя было даже сравнить с предыдущим...
Я заметил, что для генерала наступила не самая счастливая пора жизни.
Заказ на слежку за его подругой, видеозапись в квартире...
Я переключил монитор на стену в передней, все на тот же залитый солнцем знакомый тель-авивский пляж, тянущийся вдоль еабережной.
Он оставался у меня перед глазами и когда мой мобильник неожиданно прозвонил. Номер звонившего на экране сотового был мне незнаком. Тем не менее я нажал на "О-кэй!" и услышал такой же незнакомый женский голос:
- Я звоню по поводу недвижимости господина Любовича Ю.А....
Я узнал хозяйку кабинета с текстом Указа Петра Первого на стене, поклонницу детективов Тереховой.
- Да, да...
- Запишите: " Проживает в Иерусалиме, Израиль, Шаб-тай -анег-би..." - Она по слогам произнесла название улицы. - Но ни номера дома, ни квартиры... "Шаб-тай -а- нег-би"... Записали?
- Да... - Мне не надо было записывать. Я хорошо знал эту улицу в Гило. - Большое спасибо. Вы очень мне помогли...
- Желаю успеха.
Следующий мой шаг был закономерен.
Арзамасцев и девушка еще находился в ванной, а я уже звонил в Израиль Леа.
" Наш замечательный иерусалимский адвокат!.."
Леа не раз выручала нас, когда в нашем активе, кроме интуиции и чутья, ничего не было. У нее был острый ум и железная логика. Кроме того она работала с частным детективом - молодым необыкновенно смышленным парнем по имени Шломи, как водится в Израиле, тоже бывшим офицером полиции.
Несколько секунд тянулись протяжные безответные гудки...
На пятом, как обычно, включился автоответчик. Я услышал знакомый глуховатый голос.
" К сожалению в настоящее время..."
В Израиле время отставало на час. Леа находилась в Верховном суде, где пользоваться сотовой связью запрещено.
Извинившись, она на трех языках - иврите, английском и русском попросила оставить сообщение, что я и сделал. Неспешно и достаточно обстоятельно...
Я собирался отъехать в армянское шоссе, генерала уже не было в квартире, когда мой телефон неожиданно заработал.
- Говорит Вячеслав Георгиевич... .. - Голос звучал спокойно, даже мягко. - Добрый вечер...
Это был мой заказчик.
Он позвонил мне впервые с начала нашей совместной работы. Но снова увы! -говорил со мной измененным голосом - через платок...
- Мы получили ваш материал...
Речь шла, скорее всего, о первом появлении Арзамасцева в квартире у девушки...
- Фирма решила отметить добросовестную работу частного детектива...
Я подождал продолжения.
- Вам выписана премия. Примите поздравление...
Я поблагодарил. Повидимому, заказу, который я выполнял, придавалось большое значение. Заказчик продолжил:
- Загляните завтра в отделение банка " Вестерн Юнион". Только это я и хотел сказать...
Издательство
А с утра мне на мобильник вызвонил мой новый приятель - золотозубый охранник из издательства "Тамплиеры".
- Алло! Как жизнь?
" Вот уж совсем некстати!"
Мой интерес к приходу девушки в детективное издательство в связи со вновь открывшимися обстоятельствами - появлением на горизонте генерала Арзамасцева - отодвинулся далеко на второй план.
С минуту мы говорили ни о чем.
Я не хотел дать ему понять, что его сегодняшний звонок не ко времени - ведь именно по моей просьбе он развил бурную оперативно-розыскную деятельность.
- Что свежее издали? Новую Терехову?
- Есть кое-что. Но я сейчас о той девушке...
- Ну...
- Она приходила к главному редактору. Секретарь узналаее ее по фотографии. Можешь приехать? Главный, он мужик ничего. Введет в курс дела...
Уж очень он хотел мне помочь. Я вздохнул.
- Ты дежуришь?
- Ну!
- Значит увидимся.
Я проводил девушку на автостоянку и на обратном пути я заехал в "Вестерн Юнион".
Мне нравилась атмосфера западного банка.
Наклейка на дверях изображала круг с перекрещенной запрещающими красными стрелами лошадиной мордой. Надпись на английском и на русском гласила
" С собаками не входить".
Внутри - столики с журналами, вежливые улыбки сотрудниц, неназойливый интерес. " Как поживаете, мистер?" "Погода нас не балует сегодня, правда?"
Мой гонорар уже ждал меня.
Заказчик щепетильно соблюдал условия заказа...
Еще я заскочил в "Лайнс", в гараж, и лишь оттуда погнал на Сокол...
Тянувшееся не одну сотню метров длиннющее здание, в котором размещалось издательство "Тамплиеры" появилось издалека и оно снова вызвало у меня чувство уныния и даже безнадежности.
Когда я подъехал, у здания издательства что-то происходило.
Здесь начинался самодеятельный концерт.
Написанное от руки объявление оповещало о том, что выступают ветераны горячих точек..Оркестранты, все, как один, были молодые мужики. Прохожие, не останавливаясь, кидали мелочь в раскрытый футляр виолончели. Солировал седой с испитым лицом молодой парень в стиранном камуфляже. Мы встретились с ним взглядами. Я положил сторублевку - при нынешнем моем гонораре сущую мелочь - три доллара! Солист одобрительно мигнул. У него были зеленые шалые глаза...
Секьюрити при входе в издательство дежурил на этот раз один, я едва разглядел его в узком темном закутке между тяжелыми культовыми дверями.
Он не показался из своей каптерки.
"Интересно, от кого он охраняет? От поклонников русской Агаты Кристи? От авторов-графоманов?"
- По объявлению, шестой этаж, - я кивнул на ходу. - Привет...
Старомодная кабина лифта подняла меня в приемную главной редакции.
Мой остриженный под лысого, золотозубый коллега снова дежурил здесь. Увидев меня, он включил рычаг, открывавший запор на двери.
- Привет, старик... - Он улыбнулся мне как соучастнику какого-то очень тонкого, известного только нам двоим, розыгрыша или прикола. Прибыл?
