одного парня и тут же в нем разочароваться… А теперь вот я еду с ним на кладбище.
Мы сидели на заднем сиденье такси, за окном которого мелькали огни вечерней Болоньи. Надо было видеть лицо таксиста, когда я сказала ему о месте нашего назначения. Он точно решил, что мы сатанисты. Как и Бредин, я оделась под стать месту, где нас ждали: мрачненько, но со вкусом.
— Как ты думаешь, — я потянула Бредина за рукав чёрной толстовки, — если следовать теории относительности, где находились души всех когда-либо живущих на нашей планете в момент большого взрыва?
Парень протянул руку и коснулся ладонью моего лба.
— Ты совсем пьяная, — улыбнулся он. — Не стоило тебе ехать. Как ты завтра на лекции пойдёшь?
Офигеть! И это он мне говорит?!
Я надула пузырь из жвачки и смачно его лопнула, растеряв остатки своих манер.
— Знаешь, твоя жвачка мне ну совсем не помогает! Так голова трещит! Напоил меня каким-то контрафактом!
— Там ещё осталось, — усмехнулся он, — на утро. Будем тебя лечить.
— Ага, тогда я лучше останусь на том кладбище.
Я откинулась на подголовник и со стоном прикрыла глаза. Меня тут же подхватила безумная карусель и понесла по немыслимой траектории. Ощутив нарастающую тошноту, я приняла прежнюю позу, понимая, что завтра меня ждёт неизбежное похмелье. Первое в моей жизни.
Бредин оказался настоящим гуру по части моих «первых разов»: первый поцелуй, первая пьянка… мое первое безумие.
— Попробую ей дозвониться, мы скоро будем на месте.
Лицо парня подсвечивалось снизу светом мобильного, придавая ему зловещее, но восхитительное выражение.
Я же снова начала предаваться размышлениям. Любуясь исподтишка красивым брединским профилем, пыталась припомнить момент, когда моя жизнь изменилась настолько, что поездка на кладбище, где таинственным образом исчез японец, голый торс которого заставил меня сегодня усомниться в собственной адекватности, не казалась мне чем-то неординарным.
— Не доступна, — сказал Бредин, нарушив сеанс моего самоанализа. — Что будем делать? — пригнувшись, он повернулся к окну, за которым стремительно менялся городской пейзаж.
— Без понятия… — я пожала плечами и прислушалась. — Per favore… forte! Forte! (Пожалуйста, громче!) — завопила, идентифицировав мелодию, доносящуюся из динамиков, как вступление Rescue me[7].
Водитель выполнил мою просьбу, добавив громкость звука и газа. Видимо, ему не терпелось избавиться от людей в черном и перегара, который мы с Брединым просто не чувствовали.
— Ты чокнутая, Котова, — усмехнулся парень, когда я стала подпевать. Протянув руку, он растрепал мои волосы.
— Странно, что ты только сейчас это заметил, — я принялась приглаживать шевелюру.
— Юль… — Бредин повернулся и положил ладонь мне на ногу чуть выше колена, — то, что сегодня было… Ты бы правда пошла до конца… со мной?
— Вероятно. — Я смахнула его руку и отодвинулась.
— Вероятно?! — завопил Бредин, перекрикивая Джареда. Да как он посмел?! — И что, блин, это значит?! Так сложно ответить?! Да или нет?!
Он испытующе смотрел на меня, и я не выдержала его взгляда.
— Не ори, ладно? Я… не знаю.
Мой голос дрогнул, и я повернулась к окну, ощутив, как вся дурная кровь в моем организме мгновенно устремилась к лицу. Бредин придвинулся и ухватил меня за предплечья, поворачивая к себе.
— Чего ты не знаешь? — спросил он гораздо тише. — Чего? Ты же не станешь отрицать, что тоже это чувствуешь?
Он смотрел так, словно видел насквозь и знал меня настоящую. Или мне просто хотелось так думать.
— Нет, не стану.
Я опустила голову, понимая, что нахожусь в шаге от того, чтобы добровольно сдать партию и снова облажаться.
Бредин дотронулся до моего подбородка, вынуждая смотреть ему в глаза.
— Тогда в чем дело? Зачем ты постоянно меня отталкиваешь?
Если бы я только могла его оттолкнуть!
— А тебе надо, чтобы все легко и просто, да?!
Дернув головой, я избавилась от его руки. И теперь Бредин просто прижал меня к спинке сиденья, положив ладонь мне на плечо так, будто имел на это полное право.
— Мне надо знать, есть ли смысл бороться?! Я просто задолбался стучать в закрытую дверь! — произнес он, приблизившись.
— С кем бороться? За что?! — я в растерянности уставилась на него.
— С тобой! И за тебя! — заявил парень в нескольких сантиметрах от моего лица.
Что он несёт?
— Эй… прекрати! Давай не сейчас, у меня так болит голова.
Я прикрыла лицо ладонями, и Бредин обхватил мои запястья, отводя руки в сторону. Стряхнув его пальцы, толкнула парня в грудь. Это все, на что я была способна. Неуловимая жалкая мстительница.
— Типичный женский ответ, — сказал Бредин с досадой в голосе. — Ты говоришь штампами, Юля.
Я коснулась лба и тяжело вздохнула, ощущая в висках нарастающую пульсацию.
— Скажи это моей мигрени. Ага.
— Это у тебя мигрень?! — он будто нарочно не сбавлял тон. — Ты хоть понимаешь, что просто весь мозг мне свернула своими выкрутасами?!
— Слабак, — резюмировала я.
— Трусиха! — прилетело мне в ответ.
— Придурок, — я достала свой последний козырь.
Бредин с искренним недоумением замотал головой. Кажется, он не оценил мой ход.
— Как символично… — произнес размеренно. Кривая ухмылка возникла в уголке его губ, да там и осталась. — Мы вернулись к тому, с чего начали. Теория цикличности. Еще одна в нашем с тобой списке.
— И что дальше? — спросила я.
— Это ты мне скажи.
Его блуждающий взгляд и слова совсем сбили меня с толку. Я ощущала странную растерянность и то, как внутри возрождалось что-то зыбкое, то, о чем я запрещала себе думать весь прошлый год. Да какой-то там… возрождалось… Я так и не смогла избавиться от этого пробивного чувства, и чем больше боролась с ним, тем увереннее и глубже оно пускало свои корни, давно расправившись с моей гордостью и обидой. Долгое время мне удавалось прятаться за своей грубостью и мнимым хладнокровием. Но теперь и это не спасало. Последние два дня были явным тому подтверждением. Я больше не могла сопротивляться ему. Больше того… не хотела.
Вот только чего ждал от меня Бредин? Очередного хода? Белого флага? Пакта о капитуляции?
Головная боль становилась все сильнее, намекая на то, что я свернула мозги не только Бредину, но и себе любимой.
— Иди сюда, — парень протянул меня к себе и крепко обнял.
Так мы и ехали оставшиеся минуты пути: Бредин держал меня в объятиях, целовал в макушку и висок, а я хотела лишь одного — чтобы это итальянское такси никогда не останавливалось.
С такими утопическими мыслями я и прочла надпись на вывеске здания, возле которого нас высадили. «Похоронное бюро братьев Сальваторе». Я нервно засмеялся, а водитель такси взглянул на меня
