не могли поймать не потому что покрывали или недолжным образом исполняли свои обязанности. Нет, не поэтому. Его не могли поймать, потому что у нас на официальном уровне считается, что маньяков в СССР не существует. Типа в советском обществе их быть не может. Но к этому вопросу нельзя подходить с точки зрения идеологии. Это криминология! Этим вопросом должны заниматься криминологи, психологи и психиатры, а не идеологи. Иначе быть беде. Маньяки будут орудовать, а мы не будем их искать, ведь с самого верху пришла установка, что маньяков не существует. Как думаете, к чему это приведет? А приведет это к тому, что жертвы маньяка не будут связывать в серию, а будут расследовать каждое преступление по отдельности, как и произошло в Невинномысске.
И это еще не самое худший вариант развития событий. Станет намного хуже, когда начнут сажать и расстреливать за преступления маньяка невиновных. Спущено же, что серий не бывает, а вот отдельные убийства и изнасилования — этого добра сколько угодно выявляйте и расследуйте.
В этом я думаю и заключается причина того, что на протяжении десяти лет Сливко беспрепятственно совершал свои преступления против детей. Я достаточно полно ответил на ваш вопрос, капитан государственной безопасности?
Васильев наконец пошевелился, а то застыл в одно позе и пребывал в ней пока я излагал свои мысли.
— Интересное мнение, — озадаченно проговорил он.
Сам напросился. Вот и переваривай теперь.
— Товарищ капитан, ночь уже на дворе, — я кивнул на окно, за которым царила темень. — Вы меня домой отпустите? — решил я воспользоваться его замешательством.
— Мы еще не закончили, — нахмурился он. — Тебя еще допросить надо. Хотя да, уже ночь, да и к допросу ты пока не готов. У тебя какая-то каша в голове. Маньяки, идеология, криминалисты — все ведь в одну кучу свалил, — бухтел себе под нос Васильев, не зная, что со мной делать.
Определиться ему помог телефонный звонок.
— За тобой приехали, — сообщил он мне, когда положил трубку. У меня аж сердце сжалось от его слов. А гэбэшник, нет чтобы объяснить, молчит и сверлит меня взглядом.
Глава 10
Самолет поменял курс и из-за крена меня опять вытряхнуло из сна. Открыл глаза и сразу отвел взгляд в сторону. Места напротив занимали те, кого видеть уже не мог. Надоели они мне оба, как говорила моя бабушка, хуже горькой редьки. Два молодца, одинаковы с лица. Вернее, с одинаковыми залысинами. Насмотрелся на них и невольно стал задумываться о судьбе своей пока еще густой шевелюры. Хоть мой отец и не облысел, но дед по материнской линии волос лишился рано. Так что я вполне мог лет через десять обзавестись парой проплешин. Ну да, волновало меня сейчас совсем не это, но хоть отвлекся от дурных мыслей. Даже бывший родственников вспомнил.
— Вода осталась? — сквозь гул мотора расслышал я голос полковника Бороздина, старшего инспектора главного управления уголовного розыска министерства внутренних дел СССР.
Из столицы он приехал по мою душу и за ночь он ее из меня вынул. Выпытывал все, что касалось моего недавнего вояжа в Ставропольский край до мельчайших подробностей. Начиная от моего увлечения туризмом, тут я все свалил на соседа по студенческой общаге Грега, типа он меня заразил, до побега из Невинномысска. Все пытался подловить на несоответствиях, но даже будучи голодным и готовым в любой момент провалиться в сон от дикой усталости, я держал оборону твердо.
Изматывающей беседой дело не ограничилось. Еще пару часов я провел за составлением рапортов. В первом описал события в Невинномысске и мое в них подробное участие, во втором — дословно переложил на бумагу разговор с сотрудником КГБ. А в шесть утра мы покинули райотдел, куда приехали из управления КГБ, и на служебной машине прибыли на военный аэродром, где нас нетерпеливо ждал капитан Васильев и готовый к вылету АН-12.
И вот тут я по-настоящему проникся важностью момента, когда понял, что ради меня выделили целый транспортник.
Поднимался на борт в глубокой задумчивости.
— Держи, — возвращал мне пустую флягу уже Васильев.
Швырнул ее с досады в рюкзак и вновь закрыл глаза, после чего к своему облегчению заснул.
Растолкали меня уже после посадки. Взглянул на часы, те показывали без двадцати минут девять.
Спустился по трапу и обомлел. На летном поле оказалась целая делегация из встречающих. Несколько Газ 24, все черного цвета, а возле них о чем-то сворили сотрудники трех ведомств — Комитета, Милиции и прокуратуры. Последних я опознал по мундирам, а вот первые были в гражданском, но догадаться об их служебной принадлежности труда не составило.
И все эти важные люди с большими званиями принялись меня делить. Все хотели заполучить меня первыми, но победа, ожидаемо, осталась за прокурорскими, и я уселся в их Волгу.
— Значит вы и есть следователь органов внутренних дел Чапыра, который разворотил все это сонное болото? — усмехнулся, занявший рядом со мной пассажирское место, государственный советник юстиции 3 класса.
— Сам в шоке, — отозвался я, действительно прибывая в нем от всего происходящего.
— Ну, тогда давайте знакомиться! Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Малышев Владимир Анатольевич, — в свою очередь представился прокурорский.
Отвечая на рукопожатие я уже более внимательно рассмотрел своего соседа. Лет сорока, полноват, лицо округлое с мясистым носом по центру, волосы тронуты сединой, но без так надоевших мне за время полета залысин. Последнее меня несказанно порадовало. Даже подумалось, что хотя бы в уголовном деле Сливко у меня проблем не возникнет.
Интуиция не подвела. Нет, допрашивали меня профессионально, выдоили досуха, но в деле я проходил в качестве свидетеля и по завершении следственных действия был беспрепятственно отпущен. Правда, перед этим состоялся очень откровенный разговор с Малышевым. Дело в том, что он тоже меня спросил, правда, не под протокол, считаю ли я, что местные правоохранительные органы покрывали Сливко. И я ему честно ответил, что нет, не считаю и поделился своими мыслями на счет того, почему так долго серийного убийцу не могли изобличить. Привел те же доводы, что и Васильеву, правда в отличие от капитана КГБ следователь по особо важным делам
