случай сделал пару шагов вперёд.
— Вытяни руку, это приказ!
Не в силах сопротивляться, Нриз вытянул руку. Кенира протянула свою. Над её ладонью возникли два светящихся символа. Кенира коснулась руки Нриза. Обе печати погрузились в его ладонь. Но если одна из них, созданная Хозяином, растворилась, то вторая, служившая Поводком Рахара, прошла насквозь и вернулась в руку Кениры.
— Что вы собирае… — начал говорить Нриз, но из Кениры словно вынули стержень — она рухнула на колени и зашлась в судорожных рыданиях.
Нриз не мог поверить в происходящее. Он свободен! Он, наконец, стал хозяином самому себе! Теперь его ничто не удерживает, чтобы уйти куда угодно, делать что угодно. У него появилась возможность исполнить свою мечту: обрести магию и молодость, чтобы снова вернуться к Хозяину! Ну или, что гораздо более вероятно, погибнуть на пути к этой великой цели.
Он мог бы даже забрать Рахара — пусть Поводок по причинам, о которых у Нриза имелись вполне правдоподобные догадки, остался у Кениры, можно было снова воспользоваться дубинкой, добившись полного послушания.
Нриз сделал пару шагов к Рахару, но услышав тихие всхлипывания, резко остановился. Медленно развернувшись, подошёл к Кенире, присел на корточки и задал самый идиотский в мире вопрос:
— С тобой всё в порядке?
— Убирайся! — вновь зарыдала Кенира. — Ты получил свободу, так что уходи! Это приказ!
— Ты мне больше не приказываешь, — мягко напомнил Нриз.
— Уходи, — сказала она значительно тише. — Не стоит тебе быть рядом со мной. Ты погибнешь.
Нриз, лишь недавно собиравшийся действительно уходить, стал противен самому себе. Оглянувшись назад, он поразился своему поведению. Удивился той беспричинной ненависти, которую лишь недавно испытывал к молоденькой девчонке, что не сделала ему ничего плохого, лишь подчинилась непреодолимой силе обстоятельств.
— Твои волосы… — невпопад сказал он. — Они меняют цвет.
Некоторые пряди среди её чернильно-чёрных локонов посветлели и стали огненно-рыжими.
— Срок действия краски истёк, — тихо всхлипывая, пояснила она и подняла взгляд. — Это же театральный грим, он и должен накладываться быстро и действовать недолго.
— Глаза, кажется, тоже, — добавил Нриз. — Я имею в виду цвет…
Кенира окинула заплаканными глазами, ставшими теперь изумрудно-зелёными, разгром на поляне:
— И они. Обновить больше не смогу, как видишь, ничего не уцелело. Впрочем, это моя наименьшая проблема. Прости за истерику, это просто стало последним камушком. На мгновение мне показалось, что всё может получиться. Что удастся уйти. Что все усилия были не напрасны. А в итоге у меня непослушная тварь, на которой не уйдёшь от безногого младенца, ни еды, ни подходящей экипировки, ни денег. И хуже всего, я сама стала мерзкой тварью, ничтожней мух и червей — презренным рабовладельцем.
— Уже нет. Теперь я на свободе, — заметил он.
— Какая разница? Ничто в мире не изменит тот факт, что я им была. И плевать, что меня вынудили обстоятельства. Чувствую себя грязной, осквернённой!
Нриз промолчал, признавая правоту её слов.
— Для дальнего путешествия ты не очень-то хорошо подготовилась, — наконец, заметил он.
— Я и сама прекрасно это понимаю. У меня были деньги, я рассчитывала пополнить припасы в приграничье. Может даже найти приличную карту, а не то убожество, которого у меняя теперь и вовсе нет. Но заказ на мою голову прибыл быстрее ожидаемого, так что я решила не рисковать. Как видишь, ошиблась.
— Нет, ты поступила правильно, — возразил Нриз. — В других обстоятельствах это было бы верным решением. Если бы тебе достался нормальный тигилаша, то даже без припасов ты смогла бы…
— Но мне достался Рахар.
— Да, тебе достался Рахар. И я.
— Прости, Нриз, — почти неслышно прошептала Кенира.
— За что? — удивился он.
— Я могла дать тебе свободу сразу же. Могла… Нет, должна была отпустить, стоило нам выйти за ворота. Но сначала не сообразила, как это сделать, а потом, вчера вечером, мне просто стало страшно оставаться одной.
Нриз опустил глаза и ничего не сказал.
— Сейчас, когда надежды не осталось, я хотела отдать тебе и Рахара, но почему-то не получилось. Не подумай, я не специально. Мне казалось, что ты хоть как-то сумеешь с ним управиться. Я бы отдала тебе и оставшиеся деньги, но как видишь — она обвела рукой разгромленную поляну, — отдавать теперь нечего.
— А почему ты решила, что не сможешь уйти? — спросил Нриз.
Кенира грустно рассмеялась и указала в направлении, с которого они пришли. Увидав придавленную поросль, взрытую землю и сломанные деревца, чётко отмечающие их путь, Нриз хмыкнул.
— Если погоня не будет состоять сплошь из слепцов, меня найдут быстро. Без Рахара я далеко не уйду, ну а с ним… ты видишь и сам. Можно тебя попросить об одолжении?
— Каком? — удивился Нриз.
— Твой нож. Чем попасть в руки его ублюдочного высочества Одари Раэ одиннадцатого, лучше перерезать себе горло.
— Плохая идея, — сказал Нриз. — Я когда-то так делал, мерзкие ощущения. Обычным ножом ты не сможешь рассечь позвоночный столб, а с разрезанным горлом умирать довольно долго, тебя может спасти любой, обладающий навыками полевой медицины, не говоря уже о целителе.
— И что мне делать?
