— Его превосходительство рас7 Ато-Иосиф, один из особо приближенных самого негуса Менелика, царя царей и повелителя Эфиопии. Ему поручено принять доставленный вами груз, высочайше пожалованный российским императором Александром Третьим своему царственному собрату. Его превосходительство Ато-Иосиф, который был посланцем негуса в России, поздравляет вас с благополучным прибытием и просит пожаловать на торжественный ужин в свою резиденцию. Предупреждаю всех, — тут господин Леонтьев со значением взглянул на земляков и понизил голос, — на ужине будут и представители французских властей. Так что о делах поговорим после. Особо.
На Дмитрия эфиопская кухня не произвела большого впечатления. Мелкие куски мяса плавали в густом овощном соусе, обильно заправленном луком и сдобренном красным перцем. Гостям подали ложки, но сами хозяева предпочитали есть руками — рвали тонкие лепешки на куски и, зажав их в пальцах, ловко выуживали мясо и черпали подливку. В стаканы подливали хмельной горьковатый напиток, сваренный из меда и горных трав. Ато-Иосиф потчевал гостей, не забывал и французских чиновников, которые в свою очередь не скупились на комплименты в адрес негуса и российского императора, восхищались российско-французской дружбой. О случившемся в этих краях разгроме поселения вольных казаков Ашинова никто из них и не вспоминал. Напротив — на гостей посматривали с большим интересом, расспрашивали о плавании, приглашали посетить «Парижское кафе», недавно открытое в Джибути. В свою очередь и российские моряки прошлого не касались, даже угостили всю компанию пшеничной водкой и балыком.
Застолье было в полном разваре, когда господин Леонтьев, до этого шумно толковавший о чем-то с разомлевшими от угощения французами, незаметно кивнул Дмитрию и нетвердыми шагами направился к двери. На веранде, где светил керосиновый фонарь, он что-то буркнул эфиопам-охранникам, которые моментально растворились во тьме, и повернулся к Дмитрию. Глянул абсолютно трезво, но неприветливо, холодно-вежливо спросил:
— С кем имею честь, милостивый государь?
От неожиданности Дмитрий даже обиделся. Ну да эти гвардейские уланы манерами никогда особенно и не блистали, саперы и драгуны и то считались более деликатными. Но ответил сдержанно:
— На причале капитан «Костромы» меня уже представлял. Если помните, то мы виделись в Александрии, да и в Питере у нас есть общие знакомые.
— Для меня все это не имеет никакого значения, — прозвучало в ответ. — Здесь я возглавляю научно-духовную экспедицию России и постоянно бываю во дворце негуса Эфиопии, который советуется со мной по многим вопросам. Между прочим, в Санкт-Петербург, а не в Питер, я регулярно посылаю официальные донесения. Предупреждаю, мне здесь не нужны скучающие онегины, печорины, рязанские охотники на слонов и прочие любители африканской экзотики.
— Прошу прощения, Николай Степанович, решение о моей посылке в Эфиопию было принято в последний момент, и необходимые бумаги вы скоро получите. А наши общие знакомые служат на Дворцовой площади в известных вам зданиях, что стоят напротив Зимнего дворца. Хорошо знаю, кто организовал и оплатил вашу экспедицию, в состав которой входят не только архимандрит Ефрем, но и добровольцы из гвардейских полков и батарей. И еще — в своих донесениях на имя начальника Азиатской части Главного штаба российской армии генерал-лейтенанта Проценко вы будете включать и мою информацию.
— Хм… Да, разумеется… — выражение лица господина Леонтьева несколько смягчилось. — Вашего приезда ожидал, штабные давно обещали прислать мне помощника. Почему сами не представились до нашего разговора?
— Что же, мне надо было объясняться прямо на причале или на этом пиру? — резко ответил Дмитрий. Такому человеку лучше всего сразу дать понять, с кем он имеет дело, и поубавить спеси. Иначе и дальше будет изображать из себя всемогущего повелителя.
— Ну-ну, не надо так горячиться. Теперь я припоминаю, что видел вас в Александрии вместе с Василием Ильичом. Мы обязательно поладим, дел здесь невпроворот.
Дел и верно оказалось много. С доставкой груза в эфиопскую столицу Аддис-Абебу возникли такие проблемы, о которых в Санкт-Петербурге и не подозревали. До города Харэр, ближайшего владения негуса, было около четырехсот километров. Путь лежал через Данакильскую пустыню, одно из самых жарких мест в мире, и обычно он занимал не менее трех недель. Однако все природные трудности отступили на задний план, после того как на следующее утро господин Леонтьев сообщил главную новость:
— В Джибути нет верблюдов, и наш груз не на чем везти. Дмитрий впервые увидел Николая Степановича несколько смущенным, спокойно выслушал его объяснения.
— Эти подлецы итальянцы знают, что мы повезем оружие, но действовать открыто не решаются. Войны пока еще нет. Поэтому они уговаривают кочевников сомалийцев устроить засаду на пути нашего каравана.
— Разве через пустыню ведет только одна дорога? Слышал, что караваны с кофе, слоновой костью, шкурами и даже золотом регулярно идут из Эфиопии к портам на океанском берегу и возвращаются груженными хлопчатобумажными тканями и разными товарами из Европы и Азии. Есть же купцы, караванщики и другой люд, который кормится на этой торговле. Ведь в прошлом году англичане значительно увеличили здесь свои операции.
— Ну, казак, вижу, что ты кое-что про здешние порядки уже знаешь! — Господин Леонтьев не скрывал удивления и теперь явно стремился продемонстрировать дружеские чувства. — Теперь понимаю, что ты в Африку приехал за делом, а не за пустыми мечтаниями. Давай без лишних церемоний, перейдем на «ты». Согласен? Так вот — должен сказать тебе откровенно — все осложнилось не только из-за итальянцев. Французы затеяли строить через пустыню железную дорогу. Завезли рабочих и инструменты, начали съемку местности и разметку пути, а о дикарях-кочевниках и не подумали.
— Это они поступили весьма легкомысленно.
— Вот именно. По всем кочевьям прошел слух, что «ференджи» по своей новой дороге будут возить все грузы и оставят без пропитания сотни сомалийских семей. Говорили, что вдоль этой дороги они поставят железный забор и он перекроет тропы, по которым издавна ходят караваны и перегоняют стада. Но больше всего сомалийцев возмутило то, что драгоценной пресной водой иностранцы поливают бесполезные кустики и цветочки у своих домов. Поэтому сейчас строительных рабочих режут, а их поселки сжигают. Прошел слух, что кочевники готовят налет и на Джибути. На всякий случай французский губернатор обратился в Париж с просьбой прислать войска.
— Да, вот это положение! Чтобы доставить наш груз нужно не менее тысячи верблюдов.
