— Тиффани…
— А знаешь, что самое страшное для меня в этой ситуации, Чарли? — мой голос перешёл на крик. — Это я виновата! Я виновата, что он оказался там! Он должен был остаться со мной в тот вечер! Должен был, но ушел!
— Тиф… — крепкие руки притягивают меня к себе, укутывая в объятия, — ты ни в чем не виновата. Так сложилась его судьба…
— Он сделал мне предложение, Чарли. В этот грёбаный день он пришел ко мне с кольцом! — вытираю холодными руками струящиеся по щекам слезы. — Мы любили друг друга. Сильно, безумно, дико любили, но выходить замуж? Мне было страшно. Я была не готова. Мне было всего двадцать! А ему и вовсе девятнадцать… Понимаешь? Я испугалась. Дала заднюю… А он просто молча ушел. Ни слова не сказал. А ночью мне позвонила подруга его сестры, Хлоя, и сказала, что Дерек в коме. Через три дня его не стало.
Я слышала шумный вдох Чарли где-то сверху над моей головой. Ощущала, как бешено колотится его сердце. А сама захлебывалась рыданиями.
— Все эти три дня в больнице я не покидала ее стены ни на минуту. Мне было плевать на все, лишь бы только с ним все было хорошо. Я рисовала себе картинки, как только он откроет глаза, я сразу же соглашусь выйти за него. Даже пусть нас поженят сию же секунду. Но он не очнулся, — тяжёлая пауза, вспарывающая насквозь все мои оголенные нервы. — Я даже не была на похоронах. Ни разу не пришла на могилу. Обрубила все контакты с его семьей. Потому что я не могла. Не заслуживала быть частью его жизни. Я не могла снова этого выносить после смерти мамы. Не могла. Не могла… Не могла смириться с тем, что я предала его доверие… Не могу до сих пор…
Роняю голову на грудь Чарли и просто закрываю глаза, сражаясь со своей болью. Прошло уже столько лет, а все ощущается, словно это было вчера. Груз вины, так глубоко сидевший во мне все это время, впервые вырвался наружу и обнажил все мои спрятанные эмоции. Все, что методично разрушает меня каждый божий день, помимо всего того дерьма, которое завязло ещё и в моей семье. Порой, мне кажется, что это я приношу одни беды. Все из-за меня.
Ласковые поглаживания по волосам немного успокаивают истерику. Чарли не задаёт вопросов, не комментирует услышанное — только методично вселяет мне свое непоколебимое спокойствие.
— Спасибо, что рассказала.
Только киваю в ответ и жмусь ближе, пытаясь найти защиту в его крепких объятиях, которые именно сейчас напоминают мне такие желанные ранее. Братские. Но звук открывающейся двери прерывает наше уединение, озаряя комнату светом из коридора. На пороге стоит Киллиан, неотрывно наблюдая за тем, как я буквально провалилась в кольце рук его брата.
— Тиффани, — мужской голос, тихий и действительно обеспокоенный, рассек пространство, заставляя меня отстраниться и сесть на кровати, — мы можем поговорить?
Глава 25
Breathe of Life — Florence and The Machine
Киллиан
Крепко сжимаю в руке вилку, сверля вход в столовую немигающим взглядом. Что-то темное разрушает все внутри, балансирует на грани, остро разделяющей реальность с моими тараканами, которых, к слову, во мне дохрена. Отголоски бесконечного трёпа двух подружек долетают до меня через какой-то барьер, словно отгоняющий ненужную информацию. Они говорят обо всем, но, при всей моей любви к матери, это уже откровенно задолбало.
Быстро моргаю, чтобы сбросить резь, появившуюся в глазах, и снова натыкаюсь на каре-зеленые зрачки рыжей гостьи. Я заметил, как на нее смотрел Чарли. Она тоже вызвала у него интерес. Как и он у нее. А сейчас она беззастенчиво рассматривает меня.
Наклоняю голову, не отводя от нее отчужденного взгляда. Да, она необычная. Не красавица в привычном понимании этого слова, но определенно притягивает к себе. Цепляет внимание якорем, не отпуская. Причем, в отличие от своей мамаши, практически все время молчит, что является несомненным плюсом. И в любой другой момент я бы воспользовался ситуацией, но сейчас мои мысли унеслись далеко от этого помещения. Если быть точнее — в мое крыло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я видел, как она смотрела. Осязал буквально кожей ей колючий взгляд. Словно те пресловутые солнечные зрачки действительно жарили. Тиффани ясно дала мне понять, что она не хочет сближения, когда сказала, что лучше все оставить так, как есть сейчас. А между нами секс. И ничего другого. Так какого хрена Барлоу так завелась, когда я отдал внимание другой?
В несознанке перевожу взгляд на отца, жующего стейк, на Ника, абсолютно скучающего и всем своим видом показывающего, что даже работать ему сейчас было бы веселее. Снова торможу на маме, не замечающей никого вокруг. Опять устанавливаю зрительный контакт с молодой мисс Дэвис, ловлю лёгкую улыбку на розовых губах, и откладываю приборы, так и не притронувшись к еде. Да, она цепляет меня. Но другая девушка буквально землетрясение в моей нутрянке устраивает, хоть и говорит, что ей все равно.
Чушь.
Поднимаюсь с места, прикидывая в уме, сколько прошло времени, как ушел брат. Выхожу из-за стола под отцовское качание головой и возгласы мамы, которая, наконец, обратила хоть на что-то внимание.
— Киллиан, а как же ужин?..
— Не сейчас, — взглядом говорю, что лишних вопросов больше задавать не следует. Разворачиваюсь к гостям и, на удивление для самого себя, наклоняю голову. — Извините.
Что говорили в след я уже не слышал. Быстро преодолел расстояние, разделяющее меня от Тиффани, и в нерешительности затормозил возле двери в ее комнату, уловив приглушённые голоса и всхлипы. Горький ком встал посреди горла, не давая продохнуть. Я определенно слышу плач. И это обстоятельство, которое никогда не трогало меня раньше, сейчас в узел затягивает все мои нервы.
Толкаю дверь, не зная, заперта ли она или нет, и меня встречает полная темнота, подсвечивающаяся только лампами из коридора. Различаю фигуру Чарли на кровати, в руках которого примостилась совсем хрупкая Тиф. Ее плечи подрагивают от едва сдерживаемых слез, а брат ласково гладит ее светлые волосы, выбивая из меня остатки самообладания.
— Тиффани, — хриплю, заставляя девушку отстраниться и перевести на меня взгляд. — Мы можем поговорить?
Молчание, последовавшее за вопросом, буквально вспороло мои барабанные перепонки. Вижу, как Барлоу трет ладонями глаза, и ещё больше ощущаю пресловутый ком. Хочу подойти, вытащить ее из объятий брата, но просто оцепенело наблюдаю за тем, как лицо Тиф в темноте искажается отрицанием.
— Нет, Киллиан, — женский голос сильно осип, — мы не можем поговорить.
— Тиффани…
— Я не хочу! — девушка срывается на крик, а по щекам бесконтрольно снова бегут слезы. — Просто уходи.
В этих словах столько неприкрытой ярости и боли, что они рикошетом попадают именно туда, где, как я думал, больше ничего не осталось. Сердце бешено тарабанит через ребра, пытаясь пробить нахрен эту клетку, в которую я его посадил много лет назад. Но моя пресловутая гордость никогда не позволит обнажить истинные чувства, бушующие внутри. Все, что я делаю — просто отступаю и обратно закрываю дверь.
Не знаю, плачет она из-за меня или ещё по какой-то причине, но я пришел к ней. Пришел поговорить и выяснить. Может даже объясниться, чего не делаю ни с кем, но… Сейчас я чувствую себя в полном дерьме, которое не только накрывает с головой, но и струится внутри организма, обволакивая каждую клетку. Злость в перемешку с раздражением выливается наружу, полностью блокируя какие-либо другие эмоции.
— Уйти так уйти, — цежу сквозь зубы, направляясь в свою комнату. Нервно стягиваю с себя одежду и швыряю ее на пол, чувствуя, как теряю контроль. Сейчас я хочу просто сломать кому-то несколько пальцев. А может и все долбаные кости.
Вспоминаю пресловутые практики, которые помогали мне в дни срывов годы назад, но тоже мимо. Ощущаю, как трясет изнутри. Во мне спящий вулкан оживает, который вот-вот взорвется и затопит всех раскаленной лавой. И не пожалеет никого.
Что за дичь? Мы не обещали друг другу нихрена. Просто классный секс, не более. Так какого хрена я теперь не могу смотреть на других женщин? Просто, мать твою, смотреть! Как мне тут же выкатывают бойкот размером с огромную залупу. Со мной так не работает. Не работает, нахрен!
