Дин оторвал взгляд от кувшина, который будто его гипнотизировал и сказал:
— Мой отец постоянно колотил, вот я и ушёл из дома и возвращаться сюда не хочу.
— Что и требовалось доказать, обычная ребятческая гордость, — повела бровью Тереза. — А народу лишь бы байки сочинять, да бездельничать. Такие байки глядишь, и навредить могут. Люди верят в околесицу и трясутся по ночам закутавшись под одеяло. Но в том уже не наша вина.
Она повела рукой и дала мальчику знак удалиться.
— Тереза, а почему ты не пьёшь вместе со мной? Не гостеприимно так поступать, — Торен бросил на неё строгий взгляд старшего брата, прям как в детстве.
— Я никогда не была большой охотницей др вина, — ответила Тереза и Торен знал, что это действительно так.
— Время позднее, я устал с дороги и хочу спать, — веки Торена уже опускались. — Завтра день погощу и поеду. Долг зовёт.
Супруга наместника нежно улыбнулась и србственнолично проводила брата в его комнату.
— Моя лошадь готова? — обратилась она к Ниилит, когда дверь за Тореном захлопнулась.
— Всё готово, моя госпожа. Мы можем отправляться на охоту.
Из ворот выехали две всадницы, с головой закутанные в плащи. Скорбный
месяц освещал им дорогу, а встречный ветер надувал их плази, словно паруса.
Торен проснулся только к обеду. Голова
сильно болела, хотелось опохмелиться. Странно, обычно он был более устойчив к алкоголю. Неужели он много выпил вчера? Вино было крепким, он не помнил.
Завтрак ему принесли в покои. Наевшись бекону со свежими ароматными булочками, он решил навестить сестру. Слуга отвёл его в тёмную комнату без окон. Тереза сидела за рукоделием. Вышивая она напевала, знакомую им с детства песенку.
— Разве тебе не темно вышивать в такой темноте? — удивился Торен.
— Напротив, мой лекарь утверждает, что излишний свет вреден для моих чувствительных глаз, — весело ответила Тереза.
Она указала брату на соседнее кресло, приглашая сесть рядом. Торен видел в темноте лучше чем обычные люди. За несколько десятков лет охоты на монстров его глаза успели привыкнуть к темноте. Он с давно забытым чувством разглядывал знакомые черты сестры. Это была миловидная женщина, выглядевшая моложе своих лет. У неё был аккуратный вздёрнутый носик, придающий ей что-то ребятческое. Маленькие губы имели форму бантика, а глаза у неё были такие же тёмные бездонные, как и у него самого. Он помнил какой весёлой и жизнерадостной она была в детстве, в отличие от него вечно собранного, замкнутого в себе сына охотника.
Тереза много времени проводила на открытом воздухе. Любимым её занятием был воздушный змей, которого она не без его помощи запускала в воздух. Она часто придумывала сама игры. Тереза была счастливой вопреки всему, как лучик света в мире, наполненном монстрами.
Тогда Торен этого не ценил. Детство прошло мимо него, но воспоминания задевали душу.
— Как поживают наши родители? — спросил он у сестры.
Тереза изменилась в лице и отложила рукоделие.
— Ты даже не знаешь? — спросила она вкрадчивым шёпотом. — Отец сошёл с ума под старость лет. Напившись, он схватил топор и гонялся за матерью по всему селу. А потом… когда догнал снёс ей голову. Его повесили в тот же день.
Торен опустил взгляд. За время его отсутствия произошло такое, а он даже не навещал мать с тех пор, как его продали Стригобору. Было стыдно, но больше обидно. Его мать хоть и была странной женщиной, всё же она заботилась о нём, когда он был ребёнком и плакала, когда его увозили из дома. Она любила его инстинктивно, как кошка любит своего котёнка, но всё же любила. Когда у него будет больше времени он обязательно приедет на её могилу.
Тереза первая прервала молчание.
— Останься ещё, Торен. Нам о многом нужно поговорить. В последнее время мне так одиноко. Не хватает мужской поддержки и совета, — сказала она, глядя на брата бездонными глазами.
— А как же Тэобальд, твой супруг? Разве он для тебя не поддержка? — не понимал Торен.
— В последнее время Тэобальд очень изменился. Ты бы не узнал в нём прежнего человека.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хорошо, уговорила, — согласился Торен. — Я останусь ещё на один день, но не дольше.
Они сидели и говорили до вечера. Брат рассказал сестре о своих долгих странствиях, о победах над чудовищами и о своей тайной любви к женщине из другого мира, о чём он ни кому до неё не рассказывал.
Он пошёл к себе только когда стало вечереть. Блуждая по длинным коридорам он вдруг услышал крик. Он побежал на голос. Из-за угла на него налетел до смерти перепуганный Дин. Побледневший от страха парень лепетал что-то невнятное.
— Что стряслось? — Торен как следует встряхнул его за плечи.
— Там-т. там труп.п. п, кажется, — он показал на распахнутую дверь.
— Стой здесь, я посмотрю, что за труп.
С этими словами Торен зашёл внутрь. Комната как комната, ничего необычного. Только вот странно, что там не было ни одного окна. Только голые стены и только одно кресло в углу. Торен подошёл ближе. В кресле сидел тот человек, с которым он познакомился около двадцати лет назад. Тэобальд, муж его сестры. Но это
был уже не человек. Кожа мертвеца было сухой и желтоватой. Лицо застыло в осклабившейся гримасе. Из-под верней губы выступали два острых клыка.
— Его застал солнечный свет. Господе Терезе было жалко закапывать его в землю, поэтому он здесь, — прозвучал за спиной голос Ниилит.
Торен обернулся. По подбородку женщины стекала кровь, а зубы трансформировались в такие же клыки, как и у покойника.
— Госпожа не хочет убивать тебя, она хочет сделать тебя одним из нас. Всё-таки, родная кровь, — сказала Ниилит, глядя на охотника, который уже успел обнажить меч, который всегда носил с собой. — Меня не убить обычным клинком, только серебренным, — прошептала Ниилит, улыбаесь.
— Ты и в самом деле так думаешь? Даже через обезглавливание?! — с этими словами он в один прыжок оказался у кровопийцы. Одно движение и темноволосая голова оказалась на полу.
Когда Торен вышел из комнаты, худшие его опасения оправдались — Дин лежал в луже собственной крови. Он увидел то, что не должен был видеть. На его шее остался след от горячего поцелуя Ниилит.
Он нашёл Терезу в её покоях. Щедрый свет полной луны освещал её белоснежное лицо. Сейчас она была особенно красива, как речная нимфа, только что вышедшая из воды. Когда торен вбежал к ней в покои с окровавленным мечом, она только спокойно повела головой. Два клыка сверкнули, как две ценные жемчужины в на ожерелье её лучезарной улыбки.
— Я знала, что этот день настанет. Когда ты узнаешь, кем я стала и захочешь меня убить. Я также знала, что смогу тебя переубедить. Ведь, ты же мой брат, моя плоть и кровь.
Она прокусила себе запястье и, взяв кубок, наполнила его на треть своей кровью.
— Возьми это. И обрети бессмертие. Чего стоят все наши мирские потуги по сравнению с бесконечностью, — она подала ему сосуд. — Я горько плакала, когда потеряла мужа. Я не хочу проливать слёзы по тебе.
— Тереза, ты зря выбрала этот путь, — сказал Торен, отводя от себя чашу.
— Я выбрала его потому что потеряла двух детей из-за разгуливавшей по городу чумы. Я не хотела потерять и мужа. Он удивился, когда я открыла ему, кто я есть, но принял мой дар. И если бы он не был столь неосторожен, мы бы жили с ним вечность.
Она отступила от Торена.
— Я убиваю только ради пищи, не для удовольствия. Эти люди… Чего они стоят? Влачат своё скудное существование, погоязая в работе и быте. Зачем нужна такая жизнь, когда можно вселять почтение и трепет?! Можно заставить толпы склониться перед тобой, не прибегая ни к помощи армии! Но даже обладая такой властью, я не хочу быть одна. Прими мой дар! Встань рядом со мной!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Торен медленно покачал головой.
— Нет, Тереза. На этом наши пути расходятся.
Он замахнулся мечом, но Вампирша отскочила. Её когтистая рука полоснула его бок, разрезав кожаный костюм и пустив кровь. Она двигалась очень быстро, совсем не так как Ниилит. Теперь уже она атаковала его, оттесняя к окну. Схватив Торена за горло, она разбила окно.
