— Нет! — решительно отрезал Марко. — Мы должны отвезти эти платья в Лас-Вегас. Причем, сделать это придется нам самим.
— Вот ты и поезжай, — сказал Фрэнсис. — А я вернусь домой на автобусе.
— Ты поедешь со мной.
— Я не могу.
— Почему это?
— Что я скажу Джойс?
— Соврешь что-нибудь. Через пару дней ты уже будешь дома. Может, даже я куплю тебе обратный билет на самолет. Что до меня, я отправлюсь прямиком в Калифорнию.
— Правда? — с надеждой спросил Фрэнсис.
— Смотри-ка, ты прямо светишься от счастья.
— Ты можешь мне не верить, но это не так. Мне очень, очень плохо.
— Я знаю, что своим присутствием довел Джойс до точки. Это можно понять. Мы поедем в Лас-Вегас, там мне наложат швы, Марти толкнет наши платья, а потом мы поделим выручку. Не забывай, у нас в запасе еще двадцать тысяч долларов. Наличными! Будет что поставить на кон! Не считая того, что придется истратить на еду, разумеется.
Фрэнсис устало откинулся на спинку сиденья. Марко был прав. Поездка по стране с украденными платьями в багажнике представлялась на данный момент единственным правильным выходом. Пока Марко связывался по телефону со своим приятелем в Вегасе, Фрэнсис пытался взбодрить себя мыслью, что скоро, очень скоро он избавится от своего подельника, да еще с десятью тысячами долларов в кармане. Он дал себе зарок никогда больше не играть. Из Вегаса он поспешит прямо домой и пригласит Джойс в какой-нибудь шикарный ресторан. Он даже был готов начать пригоршнями глотать любые лекарства от аллергии, чтобы она смогла наконец завести желанную собаку.
Они и не догадывались о том, что от водителя машины, стоявшей за ними в очереди на парковку, не укрылось их внезапное бегство.
Этим водителем был не кто иной, как Джек Рейли.
25
Джефри Вудолл чувствовал себя так, будто огромная гора свалилась у него с плеч. Такого колоссального облегчения он не испытывал, пожалуй, за всю свою жизнь. Наконец-то он избавился от Трейси, и что еще лучше, судьба преподнесла ему это счастье на блюдечке с голубой каемочкой; ему не пришлось усаживать ее на диван и, мучительно подбирая слова, пускаться в туманные объяснения. Когда она сообщила ему об украденном платье, он с радостью за это ухватился, разом выпалив все, что накопилось в его душе за долгое время.
Теперь, сидя у себя дома на Сентрал-парк-уэст в Манхэттене, он откупоривал бутылку шампанского, чувствуя легкое головокружение от свалившегося на него счастья. Все утро он названивал бесчисленным гостям, сообщая им, что все отменяется и на следующую субботу, девятое апреля, они могут строить какие угодно планы, и заверяя тех, кто уже прислал подарки к свадьбе, что все непременно будут отосланы обратно.
Мама Джефри была просто раздавлена известием. Отец, по своему обыкновению, отмалчивался.
Он вообще редко высказывал свое мнение. Именно от него Джефри унаследовал эту черту — неумение делиться своими чувствами.
— Что я скажу своим друзьям? — чуть не плача, спросила мать.
— Скажи им, что у нас ничего не вышло.
— Деньги за авиабилеты нам уже не вернут. Может, мы все-таки прилетим в Нью-Йорк. Посмотрим какое-нибудь шоу…
— Что ж, неплохая идея, — ответил Джефри, в глубине души желая, чтобы они вовсе не приезжали. У него были другие планы относительно того, как провести время. Джефри прекрасно знал себе цену: богатый привлекательный блондин тридцати двух лет, он казался весьма завидной партией, если, конечно, закрыть глаза на его педантизм, доведенную до абсурда страсть к порядку и чистоте и снедающее душу чувство неуверенности в завтрашнем дне.
Он происходил из весьма респектабельной чикагской семьи. Закончив бизнес-школу, переехал в Нью-Йорк и вот уже семь лет работал в одной и той же страховой компании, неукоснительно придерживаясь строгого распорядка, малейшее отступление от которого повергало его в панический ужас. Но теперь настало время для решительных перемен. Все его мысли были заняты той, которая, как он надеялся, научит его радоваться жизни, позволит ему быть естественным, освободит его, избавит от чувства вины перед самим собой и окружающими. Они с Трейси неплохо подходили друг другу, но, на беду, они были слишком похожи, убеждал себя Джефри. Оба слишком обеспокоены тем, что о них подумают. Оба зациклены на том, чтобы иметь квартиру в фешенебельном районе, посещать элитные клубы, а в свое время отдать детей (на которых пока еще и намека не было) в лучшую частную школу. Его новая пассия не обладала ни одним из тех качеств, которые, как ему всегда казалось, он ценил в женщине.
У него было такое ощущение, будто он наконец понял, в чем заключается смысл жизни. Он был готов к переменам, зная, что игра стоит свеч. Но самое невероятное заключалось в том, что девушка, которая буквально свела его с ума, никогда не ходила в частную школу; даже работа у нее была какая-то непрестижная. Джефри сам себе удивлялся. Он никогда не думал, что способен полюбить женщину, что называется, не из своего круга.
Ему не терпелось узнать о ней как можно больше. Все произошло так внезапно, но с первой же встречи он понял, что его жизнь никогда больше не будет прежней.
Зазвенел звонок. Джефри бросился к переговорному устройству, и швейцар объявил имя посетительницы.
— Пропустите, — с улыбкой ответил Джефри и поспешно наполнил два бокала шампанским, оставшимся после бесчисленных вечеринок, которые они с Трейси устраивали по случаю своей помолвки. Он даже завел специальную тетрадку, в которой скрупулезно подсчитывал все расходы — вплоть до самого бракосочетания. Выброшенные деньги! Слава богу, он заплатил туристическую страховку за тот месяц, который они собирались провести на Карибском море. Часть суммы ему все-таки удастся вернуть.
Если, конечно, он не отважится предпринять это путешествие с кем-то другим…
В дверь позвонили.
Джефри мельком взглянул на свое отражение в зеркале у входной двери, пригладил волосы и открыл. При виде той, которая стояла на пороге, его лицо озарилось улыбкой. Она была так прекрасна, что у него захватило дух.
— Дорогой, — сказала она, бросаясь к нему в объятия.
Он крепко обнял ее.
— Неужели я не сплю? — прошептал он. От нее так приятно пахло.
— Мне самой кажется, что все это мне снится.
— Никогда прежде я не испытывал ничего подобного.
— Я тоже, — призналась она и вздохнула. — Ты действительно готов любить меня, и только меня одну?
— О да. А ты? Уже избавилась от него?
Она опять вздохнула.
Он впустил ее в дом и закрыл дверь. Обхватив ее лицо своими ладонями, он мягко спросил:
— Виктория, умоляю, успокой меня, скажи, что ты расторгла свою помолвку с Фредериком.
Она подняла голову и улыбнулась ему:
— Милый, не волнуйся. Фредерик для нас вообще больше не существует…
26
— Эти ребята явно торопились поскорее убраться отсюда, — заметила Риган. Сидя на пассажирском сиденье, она силилась разобрать номерной знак поспешно удаляющейся машины. Они только что встали в очередь на парковку в «Гэмблерс Палас». Риган выхватила из сумочки блокнот, с которым не расставалась ни на секунду, и поспешно записала несколько цифр, которые успела разобрать.
— Похоже, они вовсе не горели желанием демонстрировать кому-то свой багажник.
— Вероятно, им просто надоело ждать, — предположила Кит.
— Вероятно, — согласилась Риган. — Может, это ненужная информация, которой за долгие годы у меня набрался вагон и маленькая тележка. Но кто знает? Это был серый седан, верно, Джек?
— Да. С двумя пассажирами в салоне. Один сидел за рулем. Не могу сказать о втором — мужчина это или женщина. — Джек посмотрел в стекло заднего вида. — Этот красный спортивный автомобиль позади нас тоже развернулся. Молодая пара. Кто знает? Может, они перехватили пару стаканчиков по дороге, и теперь боятся, что их остановят.
Кит обернулась, изогнув шею, и попыталась разобрать номерной знак второй отъезжающей машины. Она продиктовала его Риган, и та прилежно записала номер в блокнот.
— Я могу просидеть здесь всю ночь, записывая номера отъезжающих машин, — пошутила Риган. — Но когда нечто подобное происходит прямо у меня под носом, я просто обязана все зафиксировать.
Когда они наконец добрались до въезда на стоянку, охранник быстро осмотрел багажник Джека и махнул им рукой, дав знак проезжать. Поставив машину, они поднялись на лифте в зал казино, где их сразу же ошеломили сверкание и грохот бесчисленных игральных автоматов. Вспышки огней и бравурные мелодии наполняли зал, знаменуя победу счастливчиков, пригоршнями собиравших свои барыши.
— Давайте сразу пройдем к Стэну, — сказал Джек, пока они пересекали огромный, похожий на волшебную пещеру, полутемный зал.
