опасность исходит от моего отца, но это не так, уже нет. — Кон вздохнул, затем поймал мой пристальный взгляд: — Опасность исходит от меня.
Я заморгала и посмотрела на него, не понимая:
— Ты о чем?
— Эмоции — это гранаты. Они могут взорваться в любой момент. Ты видела, что произошло, когда ты заперла передо мной дверь. И когда Валентин отказался расстаться с Оливией. Когда он оставил меня… — Кон замолчал, его глаза потемнели. — Я и есть та граната, Дженни. Я неуравновешен, когда позволяю своим эмоциям взять надо мной верх. И когда это происходит, ты подвергаешься опасности. — Кон тяжело вздохнул. — Я хочу быть твоим другом. Я не хочу причинять тебе больше боли, чем уже причинил. Но когда мы вернемся в Лондон, тебе придется позволить мне держаться от тебя на некотором эмоциональном расстоянии.
Я в шоке уставилась на него, пытаясь осмыслить то, что он сказал.
— Я не понимаю. Ты вполне уравновешенная личность и не представляешь опасности. Что, черт возьми, заставляет тебя так думать?
Кон взглянул на цветущий вереск вокруг нас.
— Вышиб твою дверь. Запер Валентина в его комнате. Были и другие случаи.
— Кон…
— Нет, пожалуйста, — он снова поднял глаза, — не сейчас. Давай не будем омрачать этот день.
Я хотела сказать Кону, что он ошибался. Он был всего лишь человеком, который глубоко переживал и который так и не научился справляться со своими эмоциями. Который был изуродован своим детством.
Кон не представлял опасности, по крайней мере, для меня. Но он был прав. Этот день был для нас, а не для прошлого, поэтому я отставила свой виноградный сок, затем приблизилась к Кону и взяла у него бокал. Потом я забралась к нему на колени и обвила руками за шею. Я ничего не говорила. Я просто прижалась лицом к его плечу, крепко держа его.
Мгновение Кон сидел неподвижно, его большое, мощное тело было напряжено. Затем его руки сомкнулись вокруг меня, и Кон прижал меня к себе, зарывшись лицом в мои волосы. Мы оставались так долгое время, а потом он отпустил меня, но только для того, чтобы уложить рядом с собой. Затем он развязал пояс и снял с меня платье, обнажив мою грудь. К счастью, поблизости никого не было, лишь темно-синее небо над головой.
Он склонился надо мной и поцеловал. Я ощутила на его губах вкус шампанского. Только когда Кон заставил меня трепетать от восторга и сотрясаться от желания, он снял с себя одежду. Его смуглая кожа казалась бронзовой на солнце. Затем Кон вошел в мое лоно одним резким движением, заставив меня застонать от наслаждения. Он двигался глубоко и медленно, превращая мое удовольствие в раскаленную добела страсть. За считаные минуты я достигла пика наслаждения и выкрикнула его имя.
Возможно, именно тогда я поняла, что независимо от того, сколько месяцев прошло, и независимо от того, сколько обещаний я дала себе, я все еще была влюблена в него. И для меня только лишь дружбы никогда не будет достаточно.
Глава 18
Константин
Я забыл о делах. Я забыл о компании. Я даже забыл о Валентине. Все, чего я хотел, — это проводить время с Дженни. Я научил ее основам верховой езды, выбрав для нее самую спокойную и послушную лошадь. После пары кругов перед конюшней мы отправились на прогулку по одному из полей. Дженни оказалась прирожденной всадницей.
В другой день я повел ее на экскурсию по моей винокурне. Бизнес по производству виски требовал времени и заботы, и я нашел это идеальным убежищем от повседневной рутины «Сильвер компани». Для меня было важнее, чем я думал, что Дженни заинтересовалась моим увлечением и задавала всевозможные вопросы во время экскурсии. Я хотел дать ей попробовать нашу первую партию, но, очевидно, с этим придется подождать до рождения ребенка.
С Дженни было легко и… весело. Она делала каждый день ярче.
Мы провели еще несколько дней, гуляя по окрестностям и катаясь на лошадях. Вскоре я решил, что в поместье осталось последнее место, которое я хотел бы ей показать. Комната, где хранилась моя коллекция.
В тот день я нашел Дженни свернувшейся калачиком в одном из кресел в маленькой библиотеке. Это напомнило мне о том, как она раньше сидела в моем кабинете, уютно устроившись в кресле, и читала. Она поднимала глаза от своей книги и, увидев меня, улыбалась, — ее лицо сияло от радости. Вот и сейчас мое сердце замерло, когда она, отложив книгу, улыбнулась мне все так же искренне, как в детстве. От ее улыбки в комнате словно стало светлее.
— Что мы собираемся делать сегодня? Пожалуйста, скажи мне, что мы собираемся покататься верхом!
Я улыбнулся ее рвению:
— Возможно, сегодня днем. Но прямо сейчас у меня есть кое-что, что я хочу тебе показать.
Я протянул руку. Дженни мгновенно встала и подошла ко мне, ее пальцы переплелись с моими.
— И что же это?
Ее рука была маленькой и теплой, поэтому я нежно сжал ее.
— Ты увидишь.
— Знаешь, Кон, — продолжила Дженни, когда мы вышли на улицу, — нам нужно поговорить о нескольких вещах. До сих пор мы обходили эти темы стороной, но пришло время обсудить наше ближайшее будущее.
Действительно, в скором времени должна была состояться наша свадьба, нужно было решить вопрос о том, где мы будем жить. Мне также нужно было разобраться с ситуацией с Валентином. Но я не хотел думать об этих вещах прямо сейчас. Они могли подождать.
— Мы поговорим, — заверил я. — Позже.
Я повел ее через лужайку к коттеджу, и Дженни ничего не сказала, хотя ее пальцы крепче сжали мои. Внутри коттеджа я подошел к стеллажу и отпер дверь, распахнул ее и жестом пригласил Дженни войти первой. Она бросила на меня обеспокоенный взгляд:
— Ты уверен?
— Да.
— Хорошо.
Дженни подошла к двери и, переступив порог, вошла в комнату. Я предполагал, что почувствую напряжение от ее присутствия в моем тайном укрытии, но этого не произошло.
Я последовал за Дженни, наблюдая, как она разглядывает стеклянные витрины и полки с моей коллекцией. Все эти безделушки были для меня поистине драгоценными. Некоторые из этих вещиц стоили миллионы, другие — не стоили и цента.
— Что это? — Голос Дженни был тихим, когда она огляделась вокруг широко раскрытыми глазами.
— Ты помнишь, я говорил тебе, что в детстве мне ничего не разрешали? Никаких игрушек. Никаких друзей. Никаких домашних животных. Только школьные принадлежности и одежда. Нам даже
