Родину-мать, старушку Англию, Джеймс Бонд воспринимает почтительно, но с доброй, чуть снисходительной улыбкой, над заокеанскими союзниками шефствует порой как над неполноценными недотепами. «В МИ6, в отличие от ЦРУ, новости узнают не из выпусков новостей CNN», — снисходительно бросает в одном из фильмов М. А книжный М по-отечески советует своему более молодому коллеге: «Ради бога, 007, не наступайте на ногу ФБР. Она покрыта мозолями». Любопытно, что американских шпионов невысоко ценят, если верить Иэну Флемингу, даже в Советском Союзе («плохих разведчиков у американцев несколько дивизий», — говорит генерал Грубозабойщиков). А вот британской разведке в книгах Флеминга отпускают комплименты даже противники. В романе «Из России с любовью» начальник разведывательного управления советского МИД генерал-лейтенант Воздвиженский так говорит о МИ6: «Английская служба безопасности великолепна. При проведении некоторых операций мы часто сталкиваемся с тем, что они нас опередили. Английские агенты оплачиваются не очень высоко, но они преданно служат своей родине. Это тем более странно, потому что у сотрудников английской разведки нет особых привилегий. Они платят такие же налоги, как и все, не имеют доступа в закрытые магазины, где можно приобрести качественные товары по низкой цене. Им крайне редко дают награды и не спешат с повышением по службе. Несмотря на все это, разведчики прекрасно делают свою опасную работу».
Не поддаваясь обуявшей человечество марксистской мании переделки мира, Бонд не изменяет цивилизацию, а спасает ее, заботясь о старых добрых традициях и интересах Ее Королевского Величества. Елизавета II, впрочем, тоже воспринимается создателями сериала с мягкой иронией. В одной из серий, обняв очередную девицу в «присутственном» кабинете, 007 тут же почтительно просит прощения за нарушение приличий у портрета королевы. «Серьезное» послание бондианы зрителю таково: на страже универсальных человеческих ценностей стоит Британия, не потерявшая вкуса к тому, чтобы править морями. Кстати, именно в этом обстоятельстве многие кинокритики усматривают феноменальный успех бондианы. «Травмированная утратой империи Британия с восторгом приняла героя Флеминга, который навевал ей сон о неутраченном могуществе и статусе супердержавы, — считает автор книги „Человек, который спас Британию“ Саймон Уиндер. — Бонд предложил публике фантастическую модель британского могущества в момент, когда страна этой мощью уже не обладала».
В роли славного сына Британии Джеймса Бонда на экране появлялись и англичанин, и шотландец, и валлиец, и ирландец, и представитель Содружества, австралиец. Утрату имперского статуса, кстати, Флеминг рассматривает как недобрую шутку истории. «Вы не только потеряли великую империю, вы, казалось, были рады от нее избавиться», — говорит Бонду шеф японской секретной службы Тигр Танака в романе «Живешь только дважды».
Как считает Саймон Уиндер, образ Бонда персонифицирует множество национальных предрассудков: «Британцы убеждены в том, что другие страны представляют собой то ли странные, то ли незаконные образования, и поэтому Лондон якобы имеет право указывать, как им жить. И тот факт, что агент британского правительства, путешествуя по миру, спасает этот мир, убивает злодеев, спит с прекрасными женщинами, полностью соответствует нашим стереотипам. Это и делает Бонда столь привлекательной фигурой у него на родине. Вы можете представить себе, к примеру, итальянского или португальского Бонда? Я — нет! Хотя бы потому, что они не в силах были бы продемонстрировать такое откровенное превосходство над миром, которое чувствуют многие британцы».
Философия бондианы такова: есть только одна сила, способная противостоять абсолютному злу, — сила справедливости. Ради победы справедливости Бонд и использует право на убийство, хотя воспринимает это право не как свидетельство своего превосходства, а как неотъемлемую часть трудного шпионского ремесла. «Получить два нуля нетрудно, если готов убивать, — говорит романный Бонд одной из своих девушек, угощая ее изысканным ужином в дорогом ресторане. — Таков смысл моего номера, и гордиться тут особенно нечем. Когда это твоя работа, делаешь то, что тебе говорят. Как вам яйцо с икрой?»
Понятно, что, как ни обидно это было советской Москве, силу ленинских идей создатели киносериала ни в грош не ставили. Однако съемочные группы бондианы никогда не вынашивали планов уничтожения первого в мире государства рабочих и крестьян. Конечно, в фильмах советской поры тут и там встречались зловещие знаки разделения двух миров. В качестве подручных у главных злодеев выступали то гениальный чехословацкий шахматист Кронстин, то болгарский киллер Криленку, то восточногерманский чемпион по биатлону. Но и представителей капиталистического мира среди негодяев хватало — скажем, французский полковник Жак Бувар в «Шаровой молнии», которого Бонду пришлось засунуть головой в горящий камин, или американец Аурик Голдфингер из одноименной серии, в итоге выброшенный 007 из самолета без парашюта.
В романах Флеминга, особенно в первых книгах серии, написанных вскоре после окончания Второй мировой войны, четко прослеживается антифашизм Бонда, который сам принимал участие в боевых действиях, где и получил свои шрамы. Среди врагов 007 хватает бывших нацистов, причем в некоторых романах («Лунный гонщик») они составляют целые заговоры с целью возвращения старых порядков. С той же решимостью книжный Бонд борется и против влияния Советского Союза, который чаще всего олицетворяет СМЕРШ; однако не случайно Флеминг многократно пишет о «щупальцах спрута», которые бесстрашно отрубает его герой. Бонд всего лишь ликвидирует метастазы, он не в силах совладать с причиной болезни — коммунизмом.
Что же касается кино, то ни в одном фильме Бонд не борется против иностранного государства, только против маньяков разного рода и племени. В смертельной схватке 007 сходился и с индусами, и с китайцами, и с бразильцами, и с турками, и с корейцами, и с кубинцами, и с арабами, и с афганцами, а также с представителями вымышленных государств вроде Истмуса или Санта-Моники. Эти негодяи то намеревались захватить американский золотой запас в Форт-Ноксе, то хотели наводнить США дешевым опиумом, то пытались вызвать мировой энергетический кризис, то планировали обстреливать Землю из космоса начиненными смертельным ядом болидами; иногда даже собирались уничтожить все человечество разом, чтобы на пустом месте создать расу послушных людей-роботов.
Так что работы у Джеймса Бонда хватало с избытком, но с врагами он неизменно расправлялся не торопясь, изобретательно и поучительно: одного варил заживо в контуре охлаждения ядерного реактора, другого засовывал под полярный лед, третьему запихивал в рот специальный взрывпатрон. Некоторые из главных «плохишей», и совсем необязательно это русские, — бывшие агенты КГБ, действующие по своей инициативе. Опыт сотрудничества с советской разведкой прежде всего служит зрителю подтверждением профессиональных умений этих неприятных убийц и террористов, дающих им право сразиться с «самим Бондом». Хотя 007 в начале XXI века стреляет так же быстро, как и в середине XX столетия, с годами опыт разведчика наделил его горькой мудростью. «Человек, которого одни называют террористом, для других борец за свободу», — говорит Бонд в двадцатой серии. В первом эпизоде такие мысли вряд ли могли прийти ему в голову. И книжный Бонд не чурается философских размышлений о природе бытия: «В школе дети точно знают: тот — герой, этот — враг. И растут, думая стать героями и расправиться с врагами… Если бы я жил полвека назад, то наш нынешний консерватизм встречал бы такую же реакцию, какую сегодня встречает коммунизм, и нам могли бы приказать с ним бороться. В наше время история движется быстро. Хорошие и плохие то и дело меняются местами… Чтобы разъяснить, в чем различие между добром и злом, мы изобрели образы, олицетворяющие две крайние противоположности — самое черное черное и самое белоснежное белое. Образ Бога чист и ясен, можно разглядеть каждый волосок его бороды. А на кого похож Дьявол? У Дьявола нет ни пророков, чтобы составить свои десять заповедей, ни команды писателей, чтобы написать ему биографию. Мы не знаем про него ничего, кроме множества сказок, которые рассказывали нам родители и учителя».
В 60-е и 70-е годы 007 в облике Шона Коннери и Роджера Мура боролся против всемирного центра зла, тайной организации S.P.E.C.T.R.E. и ее шефа Эрнста Ставро Блофельда. Этот Блофельд в корыстных целях обращал в террористическую веру не только высокопоставленных офицеров КГБ, но и американских и британских бизнесменов, а с ослушниками и предателями расправлялся быстро и жестоко, бросая их в бассейн с пираньями или поражая из самострела в зале заседаний совета директоров своей страшной компании. Если бы сейчас сценаристы бондианы решили возродить S.P.E.C.T.R.E., они назвали бы его «Аль-Каида». В романе «Шаровая молния», где организация Блофельда впервые в книжной истории противостоит Бонду, Флеминг так расшифровывает аббревиатуру S.P.E.C.T.R.E.: Special Executive Counterintelligence, Terrorism, Revenge and Extortion (Специальный комитет по контрразведке, терроризму, ответным мерам и принуждению). Членов тайного комитета Блофельд разделил по странам и одновременно преступным и подрывным организациям на шесть троек: «Сицилийский союз», «Корсиканский союз», «советская организация по уничтожению шпионов и врагов народа» СМЕРШ, уцелевшие чины гестапо, три югослава — бывшие сотрудники секретной полиции Тито и три турка.
