Ульяна подкралась ко входу, притаилась за косяком. С улицы просачивался тусклый свет. Осторожно выглянув, она обнаружила, что ночь практически ясная, легкие облака барражируют атмосферу. Но обрывки тумана, не желающие распадаться на молекулы и атомы, пока еще здесь. Причудливая дымка вилась над землей, поднималась на высоту человеческого роста. В отдельных местах она концентрировалась довольно плотно, в других пестрела прорехами, сквозь нее просматривались заброшенные дома, силуэт колодца, в котором по чьей-то милости прописались два скелета…
Ульяна вздрогнула, услышав скрип. Напряглась, различив отдаленное урчание со стороны колодца. Или ближе. Она невольно попятилась от двери, выходить уже не хотелось. Черт возьми, быстрее! Урчание становилось громче, кто-то брел по деревне… Девушки метнулись на цыпочках в ближайший проем, подбежали к окну. И снова страх острыми зубами вгрызался в мозг. Обрывки тумана плавали в двадцати метрах. Казалось, там кто-то есть, поджидает, посмеивается. Возможно, там и не было никого! Но страх погрузиться снова в эту клоаку был сильнее доводов рассудка. На цыпочках побежали в соседнее помещение, где окно выходило на задний двор. Будь проклято это наваждение! При виде дымки, сторожащей подступы к сараям, комок подкатывал к горлу, коленки начинали дрожать. И снова подводило зрение – там вроде кто-то шевелился, переминался с ноги на ногу…
Они пятились в пыльную темноту холла. Сверкнула дикая мысль. Хотя почему дикая? Подобного хода от них, вероятно, не ждут… Она отбросила ногой соломенный половик, обнажив крышку люка, обитую кованым железом, расшатала засов, обдирая кожу на пальцах.
– Спятила? – ужаснулась Рогачева.
– Подруга, ты, видно, реально того… – недоверчиво проговорила Алла. – Ты что творишь? Да я туда за миллион баксов не сунусь…
– Глупые вы, девчата, – урчала Ульяна. – Ну давайте, лезьте в окно, шагайте в дверь… Гроша ломаного не дам за вашу безопасность. Это не просто погреб, это подземный лаз. У сектантов-христиан ведь так было принято, нет? Рыли, как кроты, опутывая жилища потайными ходами, чтобы быстро сделать ноги в случае опасности. Я уверена, мы найдем проход за пределы деревни. Фонари пока еще светят…
– Но там же эти существа, – ужаснулась Рогачева. – Мы сами видели, как одно из них пыталось выбраться наружу…
– Да к черту существ! – разозлилась Ульяна. – Они поняли, что люк закрыт, давно оттуда ушли. Нет там никого, давайте поспорим на бриллиантовые сережки? Быстрее, девчата, быстрее решайтесь, по улице кто-то ходит, скоро нарисуются…
Она не сомневалась, что лаз ведет за пределы деревни. Но опасалась, что он связан с другими ходами и тогда подземная прогулка превратится в увлекательное мероприятие. Оставалось надеяться на нюх и интуицию…
Впоследствии Ульяна поражалась – откуда в ней взялась эта моральная сила? Она ведь была едва ли не самой запуганной! Ее трясло от страха, но девушка решительно полезла в черную дыру, нащупала ногой осыпавшуюся земляную ступень, за ней еще одну… Самообладание требовалось не только ей. Подруги спускались следом, срывалось дыхание. Ульяна шепнула, чтобы не забыли закрыть за собой крышку люка, встала на четвереньки. Продвинулась на несколько метров, чуть не треснувшись о дощатый поддон. И тут почувствовала, как голова уперлась в потолок и земля посыпалась за шиворот…
Это действительно был какой-то кошмарный клаустрофобический триллер. Она ползла по растрескавшейся земле, опираясь на локти, активно используя колени. Фонарик еле брезжил. В этом лазе, прорытом на глубине примерно трех метров, с трудом помещался один человек. Пухлый Райдер бы не пролез. Видимо, сектанты, рывшие для себя этот ход, питались не каждый день. Из мрака вырисовывались земляные стены, кое-где подпертые укосинами. Духота и вонь царили невероятные. Временами стены, казалось, раздвигались, временами сходились – в такие минуты паника набатом стучала в голове, съеживалось сердце. Ульяна упорно ползла, думая о ласковом море у берегов турецкого Кемера, о пустующем шезлонге у воды, на который она успела плюхнуться, оставив с носом пышнотелую немку с поджатыми губами и запущенной манией величия… Алла с Рогачевой ползли за ней, старались не отставать, дышали так, словно это были их последние вдохи. Алла машинально считала метры – вот пятнадцать проползли, вот примерно тридцать. Компас в голове был уверен, что они ползут на запад, поводов для беспокойства пока не было…
Им действительно попалась развилка – примерно через семьдесят метров. Потолок в этом месте заметно подрос, пространство раздвинулось. Укосины торчали через каждые пару метров – такое впечатление, что большинство из них выполняли исключительно декоративные функции. Ульяна сделала остановку. Девушки подтягивались, падали замертво.
– Осторожно, – предупредила Ульяна. – Не касайтесь стен и этих чертовых распорок. Завалит нас – и поминай как звали…
Нора углублялась – немного забирала влево. Примерно так и проходила дорога, разрубающая деревню и убегающая в скалы. Вправо ответвлялся еще один проход – выше первого, он примыкал почти по перпендикуляру. В «основной» норе вонь впиталась в стены, к ней уже начинали привыкать. Из второго лаза благоухало так, что кружилась голова. Там можно было встать на ноги и упереться затылком в потолок. Из черной дыры не доносилось ни звука. Там находилось что-то страшное, здесь нельзя было долго оставаться… Рогачева – полное собрание противоречий – вдруг завозилась, отползла куда-то в сторону, принялась кряхтеть и охать.
– Что делаешь? – забеспокоилась Ульяна.
– Приседания и отжимания, блин, – буркнула Рогачева. – Сейчас я, девоньки, только гляну… – и бледный луч света забегал по сырым бугристым стенам, по догнивающим корням, свисающим с потолка. – Послушайте, это ведь ужас какой-то… – даже в столь дикой ситуации она не могла не сунуть нос не в свое дело. – Куда мы попали? Как вообще такое возможно… Я сейчас, девчонки… – и снова завозилась, заскребла обросшими грязью кроссовками.
– Королева, блин, – еле слышно прошептала Алла. – Как хочет, так и ходит…
– Рогачева, назад… – зашипела Алла. – По шее сейчас получишь…
Дыра притягивала, она сама это чувствовала. Там было ЧТО-ТО, от знания этого холодела кожа, превращаясь в гусиную. Но всему же есть пределы, черт возьми! Посыпалась земля, что-то покатилось. Ульяна зажмурилась – она ведь предупреждала! Но обошлось – засыпанная с ног до головы Рогачева уже ползла обратно, стуча зубами, как печатная машинка.
– Слушайте, там еще один человек… – пожаловалась девица. – Я уже не могу… Вдоль стены лежит, не шевелится… одни кости от него остались… голова рядом, оторвана…
– Он умер? – икнула Алла.
– О боже… – Рогачева чуть не плакала. – Девчонки, мы совсем уже с ума сошли… Слушайте, там отблески света видны в коридоре, вот ей-богу не вру. Это же не электричество, нет? Откуда здесь электричество? Но клянусь, я видела свет… Девчонки, давайте уползем отсюда, чего вы тут застыли как кариатиды, а?
В голове происходили пугающие процессы. Но Ульяна твердо верила – с ума она сегодня не сойдет. Выживет, справится с жизненными трудностями, выгрызет путь к спасению, да еще и подруг вытащит. Действительно, чего они застыли как кариатиды?! Уходить нужно было срочно. Твари, с которыми пока посчастливилось не встретиться, обитали в подземелье, и до радостной встречи оставалось немного. Ульяна энергично ползла, стараясь не выронить телефон, в котором энергии осталось с гулькин нос. Мешалась труба – какого черта она с ней таскается? Как тут драться этой трубой? Ульяна прислонила трубу к стене – бог с ней. Дальше ползти было проще. Подруги не отставали, кряхтели в арьергарде. Снова ойкнула Рогачева – что тут делают крысы?! Дохлые, но все равно ведь крысы! Потом было резкое понижение – Ульяна с Аллой преодолели его без сложностей, а у Рогачевой опять случился кризис – сыпалась земля, она куда-то зарывалась носом, проваливалась. Даже у Аллы лопнуло терпение.
– Рогачева, хватит, – зашипела она. – Ты как этот тип из «Карнавальной ночи», который постоянно куда-то проваливался…
Временами создавалось ощущение, что Рогачева осознанно привлекает к ним внимание, шумит, чтобы их наконец-то услышали и поймали!
К завершению пути Ульяна полностью выдохлась. Еле подтягивалась на немеющих руках. Кашель рвался из груди, приходилось лезть из кожи, чтобы обуздать его. Она давно перестала считать метры – их было уже больше трехсот. Что над головой – околица деревни, заброшенное кладбище? Несколько раз она неосторожно прижималась к стенам, и с них обвалом сыпалась земля. Дважды она ползла по каким-то костям: кому они принадлежали – людям, животным? Что-то раскисшее, еще не высохшее, такое ощущение, что она забралась рукой в проломленный череп! Ее тошнило, она ползла по собственной рвоте, стараясь ни о чем не думать, а за спиной полоскало подруг…
