— Попробуй правее! — крикнула девушка. — На метр правее!
— Сейчас! — отозвался мальчик и легонько похлопал коня по точёной шее.
Конь сделал два осторожных шага впёред.
— Слушай, Халид! — сказала Майя. — Ты же просто умница! Когда подрастёшь станешь знаменитым учёным, если будешь учиться. Тебе обязательно нужно учиться!
— Дедушка обещал послать меня зимой в Эль-Кабир, — промолвил мальчик. — В Эль-Кабире есть настоящая школа.
— А потом приезжай в Москву, в университет!..
— Тише!.. — раздался сверху шёпот. — Вижу краску!
— Осторожно! Ради всего святого, осторожно! — крикнула Майя.
— Будет лучше, если сейчас ты будешь наверху, а я буду внизу, — прошептал Халид. — Мне очень не хочется спускаться, но я думаю, что так будет лучше.
Они поменялись местами, и Майя несколько минут только покачивалась на спине вороного, стараясь удержать равновесие. Но потом освоилась и начала смывать плёнку песка и пыли, сквозь которую тускло просвечивала жёлтая черта. Скоро стало видно, что это — не вертикаль. Жёлтая линия изгибалась: один её конец уходил вниз, а другой поворачивал направо.
Давно прошло время обеда, а они даже не вспомнили о нём.
Каждые полчаса Халид и Майя менялись местами, и влажная капроновая щётка шла и шла дальше по толстой охристой черте. Яркая линия отклонялась вправо — и щётка отклонялась вправо; потом черта вдруг поворачивала вверх — и щётка шла вверх. Словно гончая по следу зверя.
Когда две расчищенные полосы — нижняя и верхняя — встретились, Майя спрыгнула вниз и несколько минут пристально смотрела на причудливую извилистую линию, высоко под потолком скрывшуюся под грязно-бурую корку.
Потом достала блокнот и зарисовала эту странную линию.
Халид стоял у неё за спиной и смотрел на кончик карандаша, повторяющий узор, открытый ими и неведомый никому, кроме них.
— Как ты думаешь, — спросила девушка, — куда пойдёт эта черта? Наверх? Вниз? Направо?
Мальчик молчал.
— Завтра увидим! Завтра всё увидим собственными глазами! — воскликнула Майя. — А сейчас надо ехать. Скоро начнёт смеркаться.
— Давай никуда не уезжать! — предложил Халид. — Давай останемся здесь. Я совсем не устал. Я могу работать всю ночь!
— Ещё заснешь и свалишься с коня, — засмеялась девушка. — А что я смогу без тебя сделать? Ничего! Придется потерпеть до завтра!
Вернувшись в лагерь, она зашла к Григорию:
— Пойдем подышим свежим воздухом на ночь!
Тарасюк рассмеялся:
— А то его днём не хватает!
Они вышли из палатки и медленно зашагали к роднику.
— Что слышно с саммилитами? — спросила девушка.
— Начал раскопки. В районе старых колодцев...
— Послушай, Григорий, — промолвила Майя, — ты никогда не слыхал, чтобы жители каменного века делили свои пещеры, ну, скажем, на две части?
— То есть как это — делили? — не понял Тарасюк.
— Не ширмой, конечно. Ну, например, чертой на стене?
— А почему ты спрашиваешь? — Тарасюк недоверчиво покосился на Майю.
— Просто так, пришло в голову.
Григорий пожал плечами. Вечно у неё разные фантазии.
— Спроси у Фернана. Он о каменном веке знает больше, чем сами неандертальцы...
Они повернули назад и, когда подошли к скале с «синей девушкой», услышали над собой тихий треск. Тёмная фигура виднелась наверху, прямо над пещерой.
— Чего не спишь? — крикнул Григорий по-английски.
— Хелло, Тарасюк! — откликнулись сверху. — Как гуляется с девушками?
— Упорный парень этот Вилли! — сказал Тарасюк. — Он тебе нравится?
— Парень как парень, — ответила Майя. — А что он всё лазает по скалам и чем там трещит?
— Берет пробы, ты же знаешь.
— А почему в темноте?
— А он работает и днём и ночью. Полезли к нему? — предложил Тарасюк.
Они вскарабкались по неровному, покрытому крупными трещинами камню и, стараясь двигаться как можно тише, подошли почти вплотную к Смиту.
Тихонько насвистывая какую-то незнакомую мелодию, Вилли медленно крутил рукоятку сверла.
— Подходите, подходите! — не оборачиваясь, проговорил он. — Тоже мне пинкертоны!
— Покажите, что вы тут делаете, — попросила девушка.
Смит выпрямился и посветил фонариком себе под ноги. В чёрном камне виднелась небольшая круглая лунка. В двух-трех шагах от неё чернела ещё одна.
— Зачем вам два образца с одного места? — спросил Тарасюк.
— Во-первых, не два, а десять, — со вздохом объяснил Вилли и направил луч фонаря в сторону.
Майя и Григорий увидели целую шеренгу круглых лунок, пересекавших скалу.
— А во-вторых, такова инструкция, которую я получил, от университетского начальства. Прошу извинить: сегодня я должен взять здесь еще одну пробу. А завтра полечу по другим точкам.
Он поднял буровую машинку, отмерил три шага от того места, где стоял, и Майя снова услышала беспокойный треск сверла.
За ужином Майя протянула Фернану листок бумаги со странной извилистой линией.
Фернан бросил быстрый взгляд на Халида. Мальчик невозмутимо намазывал на хлеб аккуратный слой масла. Он был полностью поглощён этим интересным занятием, с которым познакомился совсем недавно.
— Ну, что же вы? — нетерпеливо произнесла девушка. — Что это напоминает вам?
Фернан мельком взглянул на листок и пожал плечами:
— За столом не принято... Но, если мадемуазель настаивает... Мне это напоминает червяка. Прошу вас, Грегори!
Тарасюк повертел листок в руках и солидно заявил:
— Знаменитая картина абстракционистов «Летнее утро». Поглядите-ка, Вилли.
Смит внимательно поглядел на рисунок и, ни слова не говоря, начал перерисовывать его себе в блокнот.
Неожиданно Фернан протянул свою длинную руку, выхватил листок из-под носа у Вилли и положил перед собой, но неправильно — так, что вместо вертикали получилась горизонталь.
Майя засмеялась.
Фернан резко повернул листок, с минуту, прикусив губу, глядел на него, а потом быстро спросил Майю:
— Разыгрываете?
— Нет! — улыбаясь, ответила девушка.
— Если не разыгрываете, то скажите, где вы это нашли?
Майя отрицательно покачала головой.
— А что вы подумали, Гизе? — спросил Вилли, отложив в сторону бутерброд с ветчиной. — Разве это на что-нибудь похоже?
— Ну, что касается вас или мадемуазель, — Фернан взглянул Майе прямо в глаза, — то, конечно, вы здесь бессильны. Но вот Грегори меня удивляет. Всё-таки археолог — значит, немножко художник!
Тарасюк ещё раз взял в руки листок.
Переглянулся с Фернаном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
