Иди и думай, чтобы произошло, если бы наблюдатель добрался до тебя быстрее, чем я.
Значит ей не показалось… Альба зашагала вперед, нет-нет да оглядываясь через плечо. Не на менталиста, а дальше, в темноту.
Там, на холме, правда кто-то был. В этом лесу. И если бы он попытался напасть… чтобы она сделала? Разве что одежду поджечь… И лес вокруг, ага. И как потом выбираться… и куда выбираться, что важнее.
Глава 5
Неожиданная находка. ч.3
Когда Альба в очередной раз, обернувшись, не заметила корень перед собой и едва не покатилась со склона, схватившись в самый последний момент свободной от висла рукой за ствол ближайшего дерева, менталист с раздражением бросил:
— Обращай внимание на опасность реальную перед собой, а не ночные тени. Наблюдатель не сунется к нам, а если и решит это сделать, то очень быстро отправиться на удобрение.
— Вы знаете, кто это?
— Умертвие с усиленной привязкой, полагаю. Видимо, бывший хозяин висла хочет вернуть свою собственность. Или хотя бы узнать, куда эта собственность делать.
Словно поняв сказанное, котенок на руках у Альбы зашипел.
Не пойду. Не отдавай.
— Успокойся ты, — бросил зверю менталист. — Или насильно успокою, если выступать продолжишь.
На удивление — это возымело действие. Впрочем, у Альбы не было уверенности, что магистр не применял никакой магии.
Ее тревожило другое.
— А… В общем, его не надо по закону… Ну — вернуть?
Зверь теперь не зашипел, а опять словно бы заплакал. Горестно. Он явно не желал расставаться с Альбой. Никуда не хотел уходить, тем более туда, где страшно.
— По закону нелюди имеют право сами распоряжаться своей жизнью до тех пор, пока это не нарушает ничьих иных прав и не наносит никому вред. Он — не домашний питомец, а разумное создание, пусть и маленькое и глупое. Впрочем, если учесть, что ты как баран на веревке пошла за незнакомым зовом без единой мысли о том, что это может быть опасно, я могу сказать, что компаньона он себе под стать выбрал.
— Он звал. Ему было больно… — попыталась Альба оправдаться.
— Верю. Но вот скажи мне: проучившись магии год, изучая внушения, менталистику — ты не подумала хотя бы на секунду о том, что это может быть ловушка? Что стоит хотя бы кому-нибудь сказать о происходящем? Если не человеку, несущему за тебя персональную ответственность, то хоть товарищам своим? Вчера мой друг использовал личину твоего, доходчиво показывая как легко найти себе проблемы. Наш мир опасен, и ты это знаешь. Но молчишь.
Ответить было нечего.
— Почему? Объясни.
Менталист был раздражен. Даже зол.
— Это было неправильно.
— Что было неправильно?
— Ну это. Идти. Мне бы запретили. Ему было больно. Как ребенку… Ну, я не знала, что это зверь, но все равно — ему было больно. А я могла помочь. Но не хотела никого втягивать. Если это и правда была бы ловушка — тем более. Уже повела в лес один раз всех. То… существо посадили на дно озера потому что не придумали иного. А тут я могу помочь…
— Эмпатия, пусть и являются частью жизни менталиста, не должна быть оправданием для глупости, — с немалым холодом в голосе заметил Теор. — Иначе менталист очень быстро становиться мертвым.
Альба повела плечом. Она устала от этого. В конце концов — она хотела помочь. И помогла. А теперь еще и виноватой оказалась. Как всегда.
Словно она хотела все это видеть и слышать. Словно хотела быть здесь. Словно хотела знать что любого могут заменить обманкой. Знать о существовании личей, Охотников и прочего…
Все переживания, сомнения, необходимость с кем-то, пусть и с Амири, делить комнату, сегодняшний путь по лесу — все это навалилось разом.
— В моем случае это будет всего лишь правильным, — буркнула она, не сдержавшись.
Не слишком по-взрослому. Да и плевать, на самом деле.
— Что? — Теор резко поймал ее за плечо и развернул к себе. — Объяснись!
Альба, для которой прошлая безумная неделя с почти похоронами заживо, отсутствием магии, ставшим за миг из друга врагом Свеном, и несчастным зверем, погребенным под толщей воды, стала прекрасным венцом всех перешептываний, предложений аристократов, допросов и прочего дерьма, вылившегося на голову со смерти лича, вырывалась из хватки менталиста не задумываясь о том, красиво это или нет.
— Я уже умерла, — бросила она в лицо Теору, не желая, да и не имея сил сдерживаться, — должна лежать в чертвой могиле под землей без всякой магии. Но мне дали второй шанс — зачем? Чтобы спасти ту девушку в лесу? Убить лича? Спасти это существо? Рискнуть, помогая, а не сидеть сложа руки! Помочь! Ясно?
Сдерживаемые чувства, от которых она отмахивалась и отмахивалась, увлеченная новым миром, поднялись и заслонили разум.
Теор не двигался, смотря на нее с каким-то ровным, раздражающим своим спокойствием пониманием.
— Альба, — через паузу негромко спросил он, — ты не думала, что ты здесь для того чтобы просто жить? Не разменивать свою жизнь на чужую, не выполнять какое-то предназначение, а просто жить и быть счастливой?
Пришедшая покачала головой и отвернулась. Сил бежать прочь не было. Сил ни на что не было. Кажется, эта бессмысленная истерическая вспышка забрала все, что не забрал побег по лесу и вытаскивание кота из реки.
— Почему? — мягко спросит Теор.
Альба молчала. Долго молчала. Наверное, в любой другой момент она не стала бы ничего говорить. Но холод и темнота леса, ощутимое тепло зверька, которого могло и не быть, и странное чувство бесконечного, пугающего страха побуждало продолжать общение. С единственным человеком рядом, который, к тому же, добровольно пошел за ней в этот чертов лес, а не остался у теплого костра в безопасности. Определенно, стоило объясниться. Да и, кажется, интерес магистра был искренним.
— Никого не осталось, — наконец неровным голосом выговорила Альба.
Впервые за все время, проведенное здесь, в этом безымянном мире, она говорила об этом вслух. Впервые.
Все прошлое — в прошлом. Здесь была учеба, были преподаватели, которые отведут свои курсы и уйдут, были сокурсники, с которыми разойдутся дороги. Были друзья… Вот только сегодня она не смогла остаться наедине со своим другом из-за собственных демонов. И, возможно, никогда больше не сможет.
Альба не двигалась, из-за застилающих глаза слез ничего не видя перед собой. Не двигалась, стараясь дышать глубоко и успокоиться, проглотить комок в горле. Зверек обхватил ее руку здоровой лапкой и, кажется, пытался мурчать как самый настоящий кот.
Неожиданно на плечо легла рука. Менталист ничего не сказал, встав рядом, но от прикосновения расходилось мягкое тепло.
Альба закрыла глаза, стараясь выровнять дыхание, сосредоточиться на телесных ощущениях, на корнях под ногами, на холоде вокруг, на прикосновениях, ослаблявших боль в груди. Пережидая, отгоняя миг давящий грудь слабости.
Через несколько десятков вдохов и выдохов ей наконец удалось взять себя в руки. Что она, в самом деле…
— Простите. Не знаю, что на меня нашло, — пробормотала Альба.
Теор чуть сжал ее плечо в жесте немой поддержки и убрал руку.
— Извиняться стоит мне. Желая научить соизмерять опасности и возможности я лишь навредил своим «экзаменом», — с сожалением признал менталист. — Ты устала. Эмоционально в первую очередь. К тому же сейчас между тобой и вислом формируется связь — и это выматывает, — Теор встал перед Альбой и поймал ее взгляд, с теплотой смотря в глаза. — Ты очень многое пережила, и никакая потеря не проходит бесследно. Ни для кого. И если ты захочешь поговорить, о чем угодно, не только об обучении и плетениях, помни — я всегда готов тебя выслушать. Ты здесь по воли магии, но Воплощение приводит не жертвенных агнцев, оно дарует жизнь во всей ее полноте.
Висл-кот замурчал сильнее, словно стараясь подтвердить сказанное менталистом.
— Спасибо, — тихо проговорила Альба.
До лагеря они шли в молчании. Альба и так сказала больше, чем хотела, и Теор не принуждал говорить дальше. Его молчаливое присутствие отгоняло ночную темноту.
Висл по-прежнему тихо мурчал, обнимая маленькими лапками своего человека.
* * *
— Я смотрю, любят эти четверо из леса проблемы приносить, — декан Айвор, подбросив в костер пару поленьев, взмахом руки заставила пламя разгореться ярче и укрепила чары против подслушивания.
Сейчас утомленные первокурсники спали как убитые после длинного дня. Впрочем, Айвор не удивилась бы, узнав что крепость их сна была искусственно увеличена.
— Сейчас —
