— Елочки! — взвизгнула я и схватилась за сердце. — Я-ярослав Алексеевич, а вы тут что делаете?
Прежде чем ответить Данилов прошел мимо меня и запер дверь кабинета. Я сглотнула, в растерянности проводив взглядом ключ, который исчез у него в кармане. Мужчина стоял так, что бежать было некуда. Его фигура загораживала выход.
— Тебя жду, — наконец нарушил молчание он. — И, Маш, завязывай уже. Мне гораздо больше нравилось, когда ты называла меня просто — Яр.
Я вспомнила, в какой именно момент позволила себе такую вольность. Камин… Пушистый ковер на полу… Требовательные губы… На них я сейчас и уставилась, не в силах отвести взгляд. Данилов медленно приблизился. Забрал из моих рук швабру и аккуратно прислонил к шкафу.
— Маша, посмотри на меня, пожалуйста, — попросил тихо и интимно.
А я затаила дыхание, ощущая, как снова лечу с обрыва вниз. Тело тут же покрылось мурашками, мгновенно реагируя на мужчину. Ему достаточно одной вибрации его голоса, запаха парфюма и чистого тела.
— Маааш?
Я судорожно сглотнула и прикусила губу, упрямо глядя на его покрытый легкой щетиной подбородок. Данилов стоял слишком близко. Просто непозволительно. Все мысли разом вышибло из моей головы, оставив только одну единственную — хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Хочу, чтобы…
Его рука погладила мою щеку, я тихо вздохнула и прикрыла веки, невольно прильнув к ней. Ярослав заключил мое лицо в ладони. Приподнял.
— Посмотри на меня, Маша! — попросил настойчиво, с нажимом.
Я открыла глаза… Зря! Два серых омута тут же утянули меня в пучину.
— Что вы от меня хотите, Ярослав Алексеевич? — я постаралась говорить сухо и холодно, хотя чувствовала совсем иное.
Он усмехнулся и поцеловал меня. Долго, глубоко. Проникая языком в рот и сводя с ума. Затем чуть отстранился.
— Как ты думаешь?
— Это называется — похоть, Ярослав Алексеевич, — севшим голосом ответила я.
— Возможно. Не отрицай, ты желаешь того же.
Его губы жгли мою шею. Руки скользнули по бокам и спине. Дразня, обвели, чуть приподняв, отяжелевшую от желания грудь. Скользнули вниз на бедра, чувствительно стиснули ягодицы, будто наскоро исследуя меня везде, где дотягивались.
Я уперлась мужчине в грудь прямо желтыми хозяйственными перчатками, но он словно бы не заметил. Обнажив мне плечо, слегка прикусил зубами.
— Ярослав А… Аах! — задохнулась я, когда его пальцы проникли под край уже влажных трусиков, прижала ставший сверхчувствительным клитор.
Пожалею! Обо всем потом пожалею! Боролась я сама с собой и проигрывала, сдаваясь на милость победителя. Голос разума звучал все тише, пока тело плавилось точно свечной огарок в умелых руках.
Надо остановиться! Срочно! Немедленно! Прямо сейчас! Данилов снова завладел моим ртом. Вжикнула молния на платье, и горячие, чуть шершавые пальцы стиснули сосок. Я инстинктивно дернулась вперед, слегка насаживаясь на его пальцы. Отчетливо послышался влажный звук.
— Бл*дь, Маша! — прошипел мне в губы Яр. — Ты совсем готова.
Он подхватил меня на руки и понес к дивану, по пути распаковывая как подарок. Я слабо отдавала себе отчет в том, что происходит, заколдованная движениями туда и обратно.
Подушечка его пальца скользила по моему клитору, чуть надавливая. Данилов мастерски умел играть на этом инструменте. Каждое его движение по моей плоти отзывалась внутри сладким спазмам все туже, почти до боли, затягивая пружину удовольствия. Я тихо постанывала, уже не отталкивая, наоборот, цепляясь за его одежду. Подаваясь навстречу бедрами и желая только одного, чтобы он не останавливался. Чтобы дал мне разрядку. Подарил то безмерное удовольствие, что довелось испытать в прошлый раз.
Данилов отстранился и потянулся к ширинке, это немного привело меня в чувство, вернуло в реальность. Реальность выдалась та еще! Трусики каким-то чудесным образом повисли на одной ноге. Платье задралось до талии и сползло наполовину с плеча, бюстгалтер тоже был стянут обнажив одну грудь с призывно торчащим мокрым от поцелуя соском. Я лежала перед мужчиной, открытая напоказ. Влажная и возбужденная с разведенными в стороны ногами. При свете! И это были не отблески камина.
Меня начало потряхивать.
— Не надо! — попросила я, сводя ноги и поднимаясь с дивана.
Ярослав ничего не сказал. В серых глазах плескалась страсть вперемешку с немым вопросом. Но что-то подсказало мне, он не станет меня насиловать. Остановится, даже сейчас.
— Не хочу…
— Не ври мне. Ненавижу ложь! — резко рыкнул он и отвернулся к окну
Я принялась спешно приводить себя в порядок. Пальцы не слушались, я никак не могла нащупать собачку молнии на спине. На живот вдруг легла теплая ладонь. Погладила. Вторая помогла застегнуться.
Мужчина прижал меня к себе, давая почувствовать окаменевшие мышцы и внушительный бугор, упершийся чуть повыше крестца. Он уткнулся лицом мне в шею, опалив кожу горячим дыханием. Потерся щетиной, я вздрогнула и задышала чаще. Возбуждение никуда не делось. Просто затаилось, как хищник, подстерегающий добычу. Несчастную запутавшуюся в собственных принципах Машку.
— Ты ведь тоже хочешь. До одури. Я знаю. Чувствую.
Не стала врать.
— Хочу.
— В чем же дело? Почему отказываешься?
— Не здесь. Я не готова вот так…
— Когда будешь готова? Может, вечером?
Я яростно закивала, умирая от стыда и желания. Закивала, лишь бы прекратить сладкую пытку сейчас.
— Хорошо. Потерплю, но вечером не дам спуску, — он легонько прикусил мне кожу на шее, и я тихо ахнула.
— А это — аванс.
Его пальцы вдруг снова оказались у меня под юбкой, вторая рука крепче прижала к себе. Не вырваться. Ткань трусиков ритмично терлась по нежному лону, поднимая меня все выше на волнах удовольствия.
— Остановиться или продолжить? — поинтересовался Яр, когда я уже почти была готова кончить.
— Нет! — протестующе пискнула я, не в силах второй раз остаться без удовольствия.
— Я так и думал, — сказал Данилов и сделал какое-то движение, от которого я мгновенно получила оргазм.
Кажется, я вскрикнула в голос. Наклонилась вперед. Наверное, бы даже упала, если бы не рука, надежно удерживающая на месте. Когда сладкие спазмы стихли и я перестала сдерживать стоны, стискивая зубами ребро его ладони. Данилов развернул меня к себе и прижал к груди. Я замерла, боясь неосторожным словом или жестом разрушить миг умиротворения и счастья. В крови вовсю бушевали эндорфины. Ярослав тоже тяжело дышал, случившееся и его не оставило равнодушным.
— У меня к тебе есть одно предложение.
— Только не говорите, что хотите на мне жениться, — сыронизировала я, пытаясь осознать произошедшее.
— Мне нравится твое чувство юмора, — усмехнулся Данилов, выпуская меня и отходя к столу.
На короткий миг я ощутила разочарование. Да только его и обвинить не в чем. Ладно бы это он сделал дело и потерял интерес, а так и вовсе непонятно. Нет у меня в этих делах опыта, да и с логикой определенно что-то не то. Никак не могу сообразить, что делать дальше. Забирать тележку и валить отсюда, или как ни в чем не бывало продолжать уборку, ловя на себе задумчивые взгляды серых глаз? И чего он вдруг так посерьезнел?
— Ярослав Алексеевич…
— Маш, ты давай-ка, наверное, иди готовься к вечеру.
— А уборка?
— Хрен с ней, с уборкой. Я тебя на сегодня освобождаю. Тут так чисто еще никогда не бывало.
Я как-то панически обрадовалась, едва сдерживая желание сбежать. Нет у меня моральных сил сейчас всем этим заниматься. По всем признакам у меня начинался отходняк, снова мелко затрясло и захотелось плакать. Прихватив швабру, покатила тележку к выходу и тут вспомнила, что у меня нет ключа. Пришлось вернуться.
— Ярослав Алексеевич, вы меня выпустите. Ключ у вас в кармане.
— Нет, — мотнул он головой, перелистывая какие-то бумаги.
— Что? — удивилась я.
— А, ты об этом? Да, конечно. Вот держи.
Не глядя на меня, Данилов положил на стол ключ.
