– Хит, что это? Откуда он взялся, почему ты его напоил…
– Напоил меня он. Это его виски. И пьет он, как конь. Заснул я, потому что устал. А взялся он… черт его знает, но нашел я его в бассейне.
– Где?!
– Его собаки загнали. И за задницу цапнули. Пришлось залить йодом, то-се, короче, завязалась крепкая мужская дружба.
– А он знает? Про нас?
– Знает. И знаешь… Он не против.
– Как это?
– Он ехал к тебе просить прошения.
– За что?
– За твою разрушенную жизнь.
– Хит, я тебя сейчас ведерком ударю по голове.
– Что ты, убьешь! Я серьезно.
– Тогда сгруппируйся и расскажи хоть что-нибудь связное.
– Не могу, это не моя тайна.
– Ведро!
– Понял. Короче, он уехал в Англию и встретил девушку своей мечты. Зовут Рози. Глаза, как незабудки, кудряшки, веснушки. Дядя – граф. Она – секретарша.
– Ой, боже мой…
– Вот, и он так подумал. У него же в Штатах невеста. Ты то есть.
– Мистер Бартон, ты пьян, как… фортепьян!
– Не смей смеяться надо мной, белобрысая! На чем я… ах да. Он промучился месяц, а потом отправился к тебе, все рассказать и вымолить прощение на коленях.
– Но не дошел.
– Не очень. Сначала хотел зайти в свою комнату – а там Чикита охраняет свое потомство. Он на улицу, а Джеронимо – сзади. Вцепился ему в филе, так и висел. Во дворе подоспели остальные, Итан прыгнул в бассейн и сидел, ждал кавалерии. Дождался меня.
– И тут – крепкая мужская дружба?
– Ну да. Умница. Все на лету… Пока тебя ждали, все обсудили. Он за тебя очень рад. В смысле, повезло тебе со мной.
– О, не то слово. В данный момент мне повезло с вами обоими. Ну, что с ним теперь делать? Его же москиты тут съедят.
– Счас… погоди-ка. Подержи ведро.
– Ты что! Надорвешься!
– Да ладно… Был у меня такой в роте… Тэкс. Из Техаса. Длинный, как… не знаю что.
– Ты ж его не носил…
– Носил. Два раза. На учениях он был условно раненый, а в… одной поездке – реально. Я его и нес.
– Хит! Осторожно, ямка…
– Чертов пес, прости, Джен. Всю дорогу раскопал. Где ж дом-то? Мы не заблудились?
– Осторожно, не спеши, я сейчас свет зажгу. Вот. Голова… а впрочем, он сейчас вряд ли почувствует.
– Р-рози! Моя нежная голубка! Моя английская р-роза!
– Ти-хо. Куда?
– Сюда, в гостевую.
– Ох. Что-то я ослаб. Выхожу из формы. Проводишь меня?
– Ложись в доме!
– Нет! Принципы – это святое.
– Дурак ты, ветеринар.
– Веди аккуратнее!
В домике садовника Хит утомленно повалился на кровать и блаженно вздохнул. Могучая грудная клетка вздымалась и опадала, словно океан во время шторма. Дженна, улыбаясь себе под нос, стащила с Хита кроссовки, потом залезла на кровать, с усилием приподняла любимого и собралась стащить с него футболку, залитую виски и оттого невыносимо благоухавшую алкоголем. В следующий миг Хит Бартон пугливой ланью слетел с кровати, целомудренно стиснув руки на груди, и замер метрах в двух от кровати, с подозрением глядя на Дженну. Та не выдержала и расхохоталась.
– Хит! Ты все равно не похож на юную деву, застигнутую в момент купания. Отдай футболку, я ее брошу в машину. Вы что, виски поливались?
– Пролилось немножко. Выйди, я в окно тебе отдам.
Дженна встала и пошла на него вкрадчивой походкой пантеры, не сводя мерцающих глаз со смущенного лица своего избранника.
– А если я не уйду? Если я вообще не хочу уходить? Я теперь чиста перед своим бывшим женихом, могу делать, что хочу. А я хочу тебя!
– Дженни…
– Я хочу остаться с тобой, хочу спать с тобой в одной постели, хочу проснуться у тебя на груди. На твоей груди, Хит, а не на футболке. Что ты там прячешь?
– Не могу сказать.
– Не можешь сказать – покажи.
– Ни за что.
– Я тебя видела.
– Издали.
– Теперь хочу вблизи.
– Нет.
– Хит Бартон! А когда мы поженимся, ты тоже ее не снимешь?
– Пока что – не сниму.
И тогда она на него прыгнула. В точности, как тигрица. И они покатились по постели, хохоча и пыхтя, а потом хохот стих, и возня немного изменилась, но в тот самый момент, когда Хиту показалось, что Дженна забыла про злосчастную футболку, зеленоглазая змея извернулась – и сорвала непрочную тряпку.
Дженна сидела на нем верхом и пристально рассматривала увиденное. Хит смущенно попыхтел, а потом перестал. Он смотрел на Дженну и думал, что ничего более возбуждающего в своей жизни не видел. Красивая женщина сидит на нем верхом и внимательно рассматривает его обнаженную грудь. Не трогает, просто смотрит. И по всему телу от этого взгляда течет горячая волна. Ах нет, уже трогает…
– Джен…
– Поразительно! Где это тебя?
– В Гонконге. Они спецы по этому делу.
– Нет, ты подумай. Во всех подробностях. Тончайшая работа!
– Я сведу, честное слово…
– Ты что! Такую красоту! Не ехать же в Гонконг за этим еще раз.
– Джен…
– Что?
– Это, вообще-то, не особенно прилично…
– Согласна. И надеюсь, что никакая другая женщина этого не увидит. Никогда.
Он улыбнулся ей, робко и несмело, словно она была его самой первой женщиной. И она улыбнулась в ответ, а потом медленно, изогнувшись, словно танцуя, выскользнула из платья – и оказалась совсем голой.
Словно во сне Хит протянул к ней руки, ужаснувшись тому, какими огромными и грубыми они смотрятся на фоне светящейся белизны ее кожи, ее хрупкости.
У Дженны перехватило дыхание от его прикосновения. Она умирала от любви к Хиту, к его удивительным, могучим и таким нежным, чутким рукам. К его горячей коже, впитавшей солнце и ветер всех дорог. К его горячим темным глазам, в которых горели любовь и страсть. К жестким завиткам волос… в которые она, наконец-то, могла запустить пальцы, зарыться лицом, забыть обо всем, потому что впереди только счастье, и нет ничего, кроме любви и счастья, и так будет всегда, ибо сейчас время перестанет иметь хоть какое-то значение…
И потолок распахнулся, становясь небом, а время превратилось в вечность, и двое стали – одно, а звезды так и сыпались с неба, давая возможность всем, абсолютно всем загадать и исполнить свои самые сокровенные желания…
Итан Тонбридж открыл глаза – и немедленно закрыл их обратно. В голове взрывались фейерверки, стреляли орудия, безумные барабанщики соревновались, кто громче и дольше пробьет дробь… Словом, нехорошо было в голове.
Он осторожно перевернулся набок. Легче не стало, зато обзор существенно расширился. Итан даже смог рассмотреть некоторые предметы обстановки. Не все, потому что большую их часть заслоняла собачья физиономия. Мордой ее было называть как-то… неудобно.
Собака была светло-серая, с черными ушами, причем одно стояло торчком, а второе свисало тряпочкой. Глаза у собаки были светло-карие и очень трогательные. Потом Итан моргнул пару раз, потом прикрыл на минуточку глаза, а потом, когда открыл снова, собак стало две.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
