— Конечно, приходи. И возьми с собой ту девушку из Нью-Йорка. Я нашел еще музыку для нее. Песни моей мамы, спетые, когда я был мальчиком. Я вспомнил ее голос, как у ангела.
Кирк тяжело вздохнул от расстройства. Даже его дедушка был против него. Отношения с Анжеликой привели бы к сплетням, без которых они вполне могли обойтись. А еще и история с Элис отравляла его душу. Ему уже хватило страданий.
— Я спрошу Анжелику. У нее могут быть другие планы.
— Чем она может быть занята в Смоки-Холлоу? — спросил дедушка.
— Я не слежу за ней каждую секунду, — ответил Кирк.
— Я слышал, у участников фестиваля сегодня была репетиция? — спросил Хирам.
Кирк никогда не переставал удивляться, как много его дед знал, не выходя в город.
— Ей понравилось, — ответил он.
— Она участвовала. Она может рассказать мне все за ужином. Я поставлю барбекю, ты можешь что-нибудь приготовить.
— Хорошо, мы будем около шести, — сдался он.
Анжелика была рада принять приглашение Хирама. Кирк подъехал вечером. Она все еще пребывала в восторженном состоянии.
— Я могу все рассказать об этом твоему дедушке. Я все еще хочу, чтобы он спел на фестивале. Думаешь, он придет? — спросила она, надевая шлем.
— Нет, но ты можешь попросить.
Хирам наблюдал за ними из окна и вышел, как только подъехали к двери. Его собака приветливо лаяла и прыгала вокруг них, поднимая пыль в воздухе.
— Привет, мисси, расскажи мне, как все прошло на репетиции, — поприветствовал он ее, как только Кирк остановился.
В течение нескольких минут Кирк сидел на мотоцикле, наблюдая за тем, как Анжелика очаровала его дедушку своей восторженной и искренней оценкой всего, что видела. Она была в восторге от похвалы и добавила, что еще одному певцу было необходимо ее мнение.
— Я замолвлю о вас словечко Джине, — закончила она, улыбаясь Хираму.
Кирк наблюдал, как дедушка, казалось, обдумывает предложение. Мог ли он действительно попытаться спеть на фестивале?
Втроем они готовили ужин. Анжелика попросилась помочь. Когда они сели за старый фермерский стол, Кирк попытался вспомнить, когда в последний раз здесь была женщина. Хирам был оживленным — таким внук его давно не видел. Визит молодой женщины пошел старику на пользу. Он надеялся, она будет вспоминать Хирама время от времени и, возможно, пошлет ему записку.
— Таким образом, вы видите, что нужны нам, — сделала она вывод, когда попросила его спеть. — Я думаю, вам следует выбрать ту песню, к которой вы переводили слова. Как считаете, я смогу разучить музыку вовремя? Я разыскивала ее и все-таки нашла ноты в тетради Уэбба Френсиса. Я могу аккомпанировать вам.
Хирам посмотрел на Кирка:
— Что ты думаешь?
— По поводу ее возможностей, из того, что я знаю, она на самом деле, один раз услышав песню, играет ее. Ты хочешь петь?
— Может быть.
— Прекрасно. Давайте позвоним Джине прямо сейчас. У тебя есть ее номер? — спросила Анжелика, глядя на Кирка.
— Он в книге. Правда, дедушка?
— Ты думаешь, что я не смогу? — спросил он раздраженно.
— Я думаю, это было бы чудесно и притом замечательно, — ответил Кирк. — Звони ей, посмотрим, что она скажет, — дал он наставление Анжелике.
Спустя десять минут улыбающаяся Анжелика повесила трубку.
— Она сильно взволнована. Сказала, что получается намного больше людей.
— Я полагаю, придут, чтобы посмотреть, есть ли у меня еще голос, — сказал Хирам с иронией.
Она засмеялась:
— Вы покажите им. Мне надо репетировать, чтобы аккомпанировать вам.
— Конечно, тем более больше некому.
— Давайте посмотрим, что у нас есть. Я могу начать утром, — сказала она.
— Я уберу, — предложил Кирк, когда они встали, чтобы пойти в переднюю часть дома обсудить предложения.
Он помыл посуду и вышел на улицу, чтобы проверить, как идут дела на ферме. Забор был укреплен.
Свиньи выглядели достаточно счастливыми в больших загонах. Он положил ногу на низкий затвор и прислонился к нему, любуясь темнеющим небом.
На следующее утро Кирк едва успел выпить кофе, когда зазвонил телефон. Это был его дедушка.
— Я приеду, чтобы увидеться с Анжеликой, мы собираемся репетировать в музыкальной комнате Уэбба Френсиса. Ее ученики придут в полдень, поэтому мы будем заниматься все утро.
— Хорошо.
— Давай пообедаем. Она сказала, что у тебя есть удивительная скульптура, над которой ты сейчас работаешь. Может старый человек посмотреть на нее?
— В любое время, ты это знаешь. Если я в студии, заходи. Могу прерваться, если вспомню, что время обеденного перерыва.
Хирам будет проводить часы с Анжеликой всю следующую неделю. Если бы Кирк мог слышать, если бы мог петь, он бы первым предложил свою помощь на фестивале, только чтобы быть рядом. Он завидовал своему дедушке.
Как жаль.
Следующая неделя быстро пролетела. Кирк привык, что дедушка приходит к Анжелике каждое утро. В полдень у нее занимаются Тереза и Сэм. Кирк редко ее видел. Он взялся за еще одну работу: помогал семье на противоположной стороне города. Это был тяжелый труд, остальные рабочие постоянно испытывали его терпение. По вечерам занимался скульптурой. Свободное время Кирк старался проводить как можно дальше от дома.
Он не виделся с Анжеликой, но желание не угасало. Как-то раз Кирк снова поехал на ферму.
— Ты был занят? — спросил Хирам, когда они сели есть.
Кирк кивнул.
— Анжелика сказала, что вы редко встречаетесь. Она, конечно, тоже занята, готовится к фестивалю, — продолжил Хирам.
Кирк смотрел на него мгновение, затем спросил:
— Ты все еще поешь?
Хирам кивнул:
— Все улажено. Ты идешь?
— Да. Я бы хотел услышать твой голос. Он пробуждает во мне светлые воспоминания.
На мгновение он пожалел, что не может повернуть время вспять.
Но мог ли он и вправду сделать что-нибудь иначе? Кирк был почти глух.
— Джоди Миллер звонил пару дней назад, спрашивал у меня, нормально ли ты питаешься, — произнес Хирам.
— Почему тебе? Я занимаюсь очередным проектом.
— Я знаю, и он сказал, что ты работаешь, как медведь с больной лапой. Что-то мучает тебя?
Кирк пожал плечами.
— Может, прекрасная девушка из Нью-Йорка? — предположил его дедушка.
— Она скоро уедет.
— И это задевает тебя?
Кирк посмотрел на старика, затем вздохнул и кивнул.
— Она красотка, и у нее мягкий характер. Немного напоминает твою бабушку, когда она была молодой и сильной. Я сделал все неправильно. Сожалел об этом все эти годы.
Кирк оторопел. Хирам никогда не говорил о своей жене. Кирк не слышал от него ни слова сожаления, признания собственной неправоты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
