я пробую на вкус ее соленую кожу.
— Я же сказал тебе, это не я слил информацию.
Жасмин кладет ладони мне на грудь и отталкивает меня.
— И я говорила тебе, что я тебе не верю. Кроме того, что случилось с «Это было один раз»? — она понижает голос на последнем предложении, насмехаясь надо мной.
Мои губы кривятся.
— Возможно, это не совсем правда. Я согласен на повторение, если ты пообещаешь молчать об этом.
Если раньше я думал, что она злится, то это ничто по сравнению с тем, как она смотрит на меня сейчас.
— Молчать? — кричит Жасмин. Если бы мы не были так далеко в недрах этого огромного дома, я бы забеспокоился, что ее громкость привлечет внимание. — Ты, блядь, серьезно? — она снова толкает меня, что я позволяю. — Давайте будем реалистами, — я легко перевешиваю ее на сотню фунтов, если бы я не хотел двигаться, я бы не сдвинулся. — Кем черт возьми, ты себя возомнил? Ты бредишь! Ты так привык, что кто-то потакает всем твоим прихотям, что даже не представляешь, каково это — жить в реальном мире! Ты не можешь просто относиться к кому-то как к дерьму и ожидать, что он смирится с этим! Есть последствия твоих действий! Там, откуда я родом, людей могут убить за неуважение к кому-то, как ты поступил со мной. Мир не всегда красив и приятен, но ты ни хрена не понимаешь, потому что живешь в стране фантазий.
— Ты, блядь, не имеешь ни малейшего представления о том, на что похожа моя жизнь, принцесса, — огрызнулся я. — Поверь мне, я прекрасно знаю, каким уродливым и несправедливым может быть этот мир. Я, блядь, живу с последствиями каждый чертов день, — я сжимаю оба ее запястья в своей руке, когда она пытается ударить меня.
Мы оба тяжело дышим. Кипим. Мне кажется, что я взорвусь, если не найду выхода этой агрессии. Я отпускаю ее запястья и делаю шаг назад, не доверяя себе, но Жасмин сжимает в кулаке ткань моей рубашки и притягивает меня к себе.
Я хмурюсь.
— Что ты…
— Заткнись, — Жасмин приподнимается на цыпочки, обхватывает мою шею сзади и прижимается губами к моим.
Наши зубы сталкиваются, а языки переплетаются в безумии едва сдерживаемого насилия. Мой член дергается, когда она прикусывает мою нижнюю губу достаточно сильно, чтобы пустить кровь, а затем высасывает. Я поднимаю ее крошечное тело, обвиваю ее ноги вокруг моей талии, а затем впечатываю ее в ближайшую стену.
— Черт, — стону я, вдавливая свой член в ее сердцевину. — Ты сводишь меня с ума.
Жасмин стонет, когда я покусываю часть ее шеи.
— Взаимно.
Я шиплю, когда она прижимается ко мне сильнее. Я чувствую тепло ее киски через свои брюки, когда она двигает своим телом вверх и вниз, поглаживая меня.
— Будешь продолжать в том же духе, милая, и тебя оттрахают.
Она выглядит так, будто действительно думает об этом. Боже.
Через мгновение Жас медленно убирает мои руки со своих бедер и опускается на землю.
— Убирайся.
Мое тело воюет с моей головой. Я знаю, что она хочет меня так же сильно, как я хочу ее. На ее коже заметен румянец возбуждения, соски твердые, а губы слегка приоткрыты.
Глаза Жасмин сузились.
— Я серьезно, Кингстон. Уйди. Блядь. Вон.
Я поднял руки.
— Остынь, черт возьми. Я ухожу.
Я ныряю в театральный зал и бросаюсь в одно из плюшевых глубоких кресел, ожидая, пока мой член успокоится. Я стону, приспосабливаясь. Что это, блядь, было? Я никогда — я имею в виду никогда — не позволял своему члену управлять мной до встречи с Жасмин. Слава Богу, у нее хватило ума остановить это крушение поезда до того, как оно зашло еще дальше.
Потому что у меня точно нет.
16. Жас
Я провожу полотенцем по волосам, направляясь в гардеробную, чтобы одеться. Как только я вернулась домой из школы, у меня накопилось столько разочарования за день, что мне нужно было как-то его выплеснуть. Бег всегда был для меня отдушиной, и поскольку я еще не слишком хорошо знакома с этим районом, я решила воспользоваться просторным домашним спортзалом. Конечно, у Чарльза Каллахана есть только самое лучшее оборудование. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, как включить эту чертову беговую дорожку, но как только я это сделала, было довольно легко выбрать запрограммированную дистанцию.
Примерно через четыре мили после начала пробежки я достигла того места в своей голове, где все, на чем я сосредоточилась, было жжение в мышцах. На что было способно мое тело. Это блаженное пространство, где все, что происходит в вашей жизни, не имеет значения. Как раз в тот момент, когда я ощущала столь необходимое мне спокойствие, появился Кингстон, что мгновенно привело меня в ярость. И возбудило.
Что в нем такого, перед чем я не могу устоять?
Да, он, вероятно, самый сексуальный парень, которого я когда-либо встречала, но он также высокомерный засранец. Хулиган. Что-то внутри меня говорит мне, что это еще не все. Что, если я присмотрюсь достаточно внимательно, чтобы найти истинную причину, почему он себя так ведет. Я увидела проблеск боли, когда он накричал на меня из-за того, что живет с последствиями. Последствиями чего, вот что я хотела бы знать. Эйнсли упомянула, что их мама умерла, когда им было восемь лет. Он все еще страдает от этого, почти десять лет спустя, или это что-то более недавнее?
Мне не должно быть до него никакого дела, но я хочу знать, что им движет. Я чувствую, что мне нужно это знать. Когда я заплетаю свои мокрые волосы, я замечаю что-то за окном своей спальни.
Что за черт?
Моя комната выходит на переднюю часть дома, так что у меня прямой вид на круговую подъездную дорожку. Ту самую подъездную дорожку, где сейчас припаркована машина Кингстона. Что он все еще здесь делает? Прошел уже почти час с тех пор, как я сказала ему уходить.
Я выхожу из своей комнаты и решаю провести расследование. Я обыскиваю весь подвал, так как именно там я видела его в последний раз, но его нигде нет. То же самое и на первом этаже. Он должно быть в комнате Пейтон, что беспокоит меня гораздо больше, чем мне хотелось бы признать. После того, как я увидела, как они общаются друг с другом, я не сомневаюсь, что он честен, сказав, что они не вместе, но это не означает, что у них нет ничего физического, несмотря
