Но перемены коснулись не только названия улицы. Задолго до этого не повезло и поэту, справедливо считавшемуся величайшим гением в истории России.
Его памятник переехал с одной стороны улицы на другую. Другой же поэт, который гордо стоял на площади своего имени, как-то сник из-за частых голосов, предлагавших снести и демонтировать памятник ему — зачинателю революционной поэзии.
Однако самые разительные перемены произошли во внешнем облике улицы.
Появились новые названия, немыслимые еще десять лет назад. От памятников великим поэтам до конца улицы по ночам обычно выстраивались шеренги девочек с одинаково наглым и глупым выражением лиц. При этом сидевшие в автомобилях сутенеры гордились своим ремеслом, считающимся во всем мире самым позорным и самым подлым занятием для мужчин.
В одночасье исчезли с улицы некогда невероятно наглые и бесцеремонные швейцары гостиниц и ресторанов, измывавшиеся над клиентами и устраивавшие у дверей своих заведений подлинные экзекуции гостям города. Если во всем мире швейцары таскали чемоданы гостей и всячески помогали клиентам, то на этой улице еще десять лет назад швейцары стояли в дверях только для того, чтобы никого не пускать.
В книжных магазинах тоже произошли существенные перемены. Раньше здесь продавались книги «грандов» отечественного реализма, которых никто не хотел читать. Любая хорошая книга была невероятным дефицитом. Зато в изобилии повсюду стояли тома классиков того учения, на котором и было построено государство.
Правда, кроме классиков, продавались и увесистые тома очередных вождей, состоящие из их скучных докладов и не менее скучных отчетов. Спустя десять лет, когда улицу уже переименовали, в магазины хлынул иной поток литературы. Это было настоящее пиршество духа. Теперь можно было купить все — от некогда ущербной фантастики до почти запрещенного ранее детектива, от блестящих собраний неведомых доселе классиков, известных всему миру, до книг — воспоминаний действующих политиков. Это была улица, ставшая символом перемен.
Хороших и плохих.
Магазин испанских ювелирных изделий, расположенный в самом начале Тверской, недалеко от здания Государственной думы, был широко известен. Магазин находился в самом центре города и приносил довольно солидную прибыль его владельцам. Однако отсутствие пространства и помещений на главной улице города привело к тому, что магазин был вынужден оставить второй этаж для кафе, куда можно было попасть, войдя с улицы и поднявшись по лестнице.
Коротков и трое его боевиков приехали сюда в половине восьмого вечера.
Машину оставили у Центрального телеграфа. В самом кафе посетителей было еще довольно много, и они сели в угол, сделав довольно скромный заказ. Один из боевиков принес с собой большую продолговатую коробку, в которой мог быть букет цветов. Он бережно положил ее на столик. Время шло, некоторые посетители уходили, некоторые входили. Коротков нервно поглядывал на часы.
Уже перед самым закрытием появился мужчина, поторапливая посетителей кафе.
Официантка, строгая и неулыбчивая, получала деньги с задержавшихся клиентов. К столику, где спокойно сидели четверо мужчин, она также подходила дважды, и каждый раз Коротков обещал, что сейчас они уйдут.
В восемь часов вечера в зале осталась только влюбленная парочка, сидевшая в углу, и одинокий мужчина, уронивший голову на столик. Был уже девятый час вечера, и официантка пыталась уговорить гостей покинуть кафе.
— Эти влюбленные, кажется, и не собираются уходить, — негромко сказал один из боевиков Крота.
— А этот вообще пьян в стельку, — показал на заснувшего за столом мужчину другой.
— Когда вы уйдете? — снова подошла к ним официантка.
Коротков взглянул на часы.
— Все, — решительно сказал он, — больше нельзя ждать. Рома, спустись вниз, — предложил он одному из своих людей, — проследи, чтобы сюда никто больше не вошел.
Тот быстро пошел к лестнице. В этот момент к их столику снова подошел мужчина, очевидно, администратор кафе.
— Когда вы, наконец, уйдете? — строго спросил он.
— Скоро, — улыбнулся Коротков.
— Мы скоро закрываемся, — напомнил администратор.
— Я знаю. — Крот оглянулся. Придется начинать в такой обстановке. Пьяный не в счет, он не проспится до утра, а влюбленных можно запереть где угодно, хоть в туалете. Они будут только рады.
— Давайте поскорее, — предложил администратор и повернулся, чтобы отойти от их столика. Поворачиваясь, он сделал неловкое движение и смахнул коробку со стола. Она с грохотом упала и открылась. В ней лежали автоматы. Один из боевиков с проклятием наклонился за ними, но администратор наступил на них ногой и мгновенно выхватил пистолет.
— Сидеть! — строго крикнул он.
Коротков даже не успел вытащить свой пистолет. Он только схватился за рукоятку. Влюбленная парочка, разом поднявшись, направила на них стволы пистолетов. Заснувший пьяница оказался еще проворнее. Он ловко толкнул выходившего Романа, и тот рухнул как подкошенный. «Пьяница» наклонился над ним с пистолетом в руках. Даже у строгой официантки в руках появилось оружие.
— Вы все арестованы, — громко сказал мужчина, которого Коротков считал администратором. И тогда Крот все понял.
— Сука, Счастливчик! — закричал он, пытаясь подняться.
Но со всех сторон в зал уже вбегали люди. Боевики Короткова испуганно подняли руки. Однако Крот, взбешенный предательством Счастливчика и тем, как его легко одурачили, решился на отчаянную попытку вырваться. Он выхватил пистолет и выстрелил в «администратора», вымещая на нем всю ненависть за свою неудавшуюся жизнь, за столь бесславный конец. Но со всех сторон одновременно прогремело несколько выстрелов. Коротков отлетел к окну. Сразу три пули прошили его, остальные попали в стекло, которое со звоном лопнуло. И Коротков свалился вниз, даже не успев понять, что именно произошло.
Гвоздев подошел к нему, когда Крот уже не дышал. Но в стекленеющих глазах все еще была ненависть.
— Быстро уберите, — приказал подполковник, с неудовольствием замечая, что вокруг собирается толпа, — нужно срочно вставить стекла в витрину, — предложил он. — Может быть, сюда приедет и Счастливчик.
— Не думаю, — громко сказал за его спиной полковник Горохов.
Гвоздев обернулся:
— Почему?
— По-моему, Счастливчик нас всех обманул. Я обошел сейчас магазин. Здесь товара не больше чем на полмиллиона долларов. Никакой новой партии на десять миллионов они не получали.
— Как не получали? — растерялся подполковник.
— Свяжитесь с нашими людьми, — предложил Горохов, — пусть ждут сигнала Счастливчика, он, по-моему, ведет свою игру и хочет, чтобы мы играли по его правилам. Значит, нужно принимать его условия игры.
— Он нас обманул, — скрипнул зубами подполковник.
— У вас есть другие варианты? — строго спросил Горохов. — Звоните Хонинову. Хорошо еще, что преступники начали снабжать наших людей мобильными телефонами. Это значительно облегчает нам работу. Не так ли, подполковник?
Глава шестнадцатая
Поздно ночью Счастливчик вышел из казино и, ни на кого не глядя, прошел к своему автомобилю. Сразу несколько человек обернулось в его сторону. Но он, подойдя к автомобилю, достал из машины какой-то конверт и, закрыв дверцу на ключ, поспешил к станции метро. И оперативники, и боевики Крота, оставленные здесь на всякий случай, уже знали, как трудно уследить за ним, когда он хочет оторваться от преследования.
Тем не менее несколько человек все-таки сделали почти героическую попытку выследить его и поспешили на станцию метро. И, конечно, вскоре потеряли его. В метро в это время было мало людей, и на полупустых станциях и в вагонах было очень нелегко прятаться от все замечающего Счастливчика.
Уже в половине одиннадцатого он умело оторвался от своих преследователей.
Хотя справедливости ради стоит отметить, что ни оперативники, ни боевики не проявляли особой настойчивости, уже предупрежденные о том, что не надо мешать объекту своих наблюдений.
Ровно в одиннадцать часов вечера он подошел к одиноко стоявшему автомобилю. Но, к его удивлению, полковника в нем не оказалось. За рулем сидел какой-то незнакомый Счастливчику молодой человек.
— Садись, — сказал сидевший за рулем, — только на заднее сиденье.
Счастливчик ничего не стал спрашивать и, не колеблясь, сел в машину.
Водитель сразу рванул с места, словно опасаясь погони. Они кружили по городу около часа, пока незнакомец не убедился, что за ними никто не наблюдает. И, посмотрев на часы, свернул в сторону Кутузовского проспекта. За все время, пока они кружили по городу. Счастливчик не сказал ни слова.
Они выехали на Калининский, проехали по мосту, развернулись, проехали под мостом, еще раз развернулись, словно водитель колебался, куда именно ему ехать.
— Вот и он, — сказал наконец водитель, и Счастливчик увидел стоявшего около светофора полковника Тарасова. Тот был почему-то в форме. Кивнув Счастливчику, он сел на переднее сиденье.
