Мари попыталась вырваться, но было слишком поздно. Баррас скрутил ей руки шнуром от портьеры и сдавил горло.
— Ты ведь понимаешь, что кричать не в твоих интересах? Может, я тебя еще отпущу, когда все расскажешь. А крикнешь — арестую и отдам под суд по таким обвинениям, по которым революционный трибунал выносит только смертные приговоры.
Он бросил девушку обратно в кресло, а сам шагнул к двери, чтобы закрыть ее на ключ. Однако прежде, чем он успел это сделать, дверь распахнулась и вошла служанка Жозефины Вероника. Она целилась в Барраса из пистолета.
— Отойдите вон в тот угол, пожалуйста, — приказала Вероника хриплым мужским голосом. — И держите руки на виду.
Приблизившись к Мари, Гаевский свободной рукой освободил запястья девушки.
— Повезло тебе, — прошептал он. — Ты куда-то пропала, я пошел искать, а у двери в кабинет Барраса внизу широкая щель. Я всегда так подслушиваю.
— Тогда зачем ты позволил ему меня связать? — Расстроенная, униженная Мари разминала запястья и не хотела даже смотреть в сторону Барраса.
— Затем, чтобы ты перестала наконец говорить о нем как о достойном человеке, — усмехнулся Антон. — А знаешь, все к лучшему. Когда я увидел караул, то решил, что ничего не получится. Но раз так вышло… Мсье Баррас, прикажите снять караул у спальни Колиньи, или я прострелю вам голову. Хотя простите, не так: я с удовольствием прострелю вам голову!
Баррас, как и все порочные натуры, любил жизнь. И даже пиетет, который он испытывал перед Колиньи, еще не был достаточно силен, чтобы Баррас решился рискнуть ради него. Покусывая губы и представляя, что он сделает с обоими или обеими, когда поймает, он пошел к двери.
— Просто высуньте голову и позовите офицера, — уточнял задачу Антон, тыча пистолетом Баррасу между лопаток. — Офицера в кабинет не пускайте. Просто прикажите тихо разойтись. Можете еще сказать, что хотели арестовать Колиньи утром, но убедились в своей ошибке и теперь не хотите, чтобы он догадался. Пусть на цыпочках уйдут.
Баррас сделал все, что приказано, не пытаясь спорить — он и правда был очень разумным человеком. После этого уже его связали шнуром от портьеры, а рот ему Гаевский заткнул собственным передником.
— Ну вот, — довольно сказал он, — теперь я больше не буду служанкой мадам Богарне. И это уже праздник. Я бы еще с удовольствием пристрелил Колиньи, но, боюсь, дело слишком важное. Позови Остужева. Саша там, наверное, извелся весь.
Мари кивнула и вышла из кабинета. Сначала она пыталась оправдать поведение Барраса воздействием льва, но вспомнила, что тот не работает. Оставалось признать неприятную правду — Баррас ей нравился. Но он оказался трусом и слизняком, случайно вынесенным на вершину волной революции. Мари было обидно и стыдно.
— Александр? — Она заглянула в комнату Вероники-Гаевского. — Путь свободен. Только постарайся все сделать тихо. Если он спит — ради бога, не буди! Это не подлость. Это убийство зверя.
— Не знаю, способен ли я на такое, — вздохнул Остужев И проверил пистолеты. — Где Антон? Мне было бы куда спокойнее, если бы вы теперь ушли из дома. Дальше действовать буду я.
— Уйдем вместе. А Антон сейчас держит под пистолетом Барраса, и, возможно, для бегства нам этот тип пригодится.
Покачав головой, несколько удивленный Остужев спустился по лестнице вслед за Мари. Они на цыпочках прошли по коридору и остановились у нужной двери. Высунувшись из кабинета Барраса, Антон с улыбкой помахал им пистолетом.
— С Богом! — прошептал Александр и попытался открыть дверь, оказавшуюся запертой.
— Не старайся! — раздался изнутри тихий голос Колиньи. — Ты пришел убить меня?
— Именно так, — хриплым от волнения голосом ответил Александр. — И я тебя убью.
Он попробовал плечом выбить дверь, но она оказалась прочной. Мари оттолкнула его в сторону, опасаясь пистолетного выстрела сквозь дерево. Чтобы ворваться в комнату, требовалось что-то тяжелое, пригодное для тарана. Александр оглядывался и слушал тихий голос врага.
— Если зашумишь, прибежит караул. В лучшем случае унесешь ноги. А дверь ты не высадишь, я забаррикадировал ее. Уходи. Встретимся в другой раз.
— Он тоже не хочет лишнего шума! — прошептала Мари. — Эй, послушай! А что, если мы расскажем Баррасу про льва и не только про него? Он захочет это получить — и имеет все возможности. Он хозяин Франции!
— Тогда вам не достанется лев, — протянул Колиньи. — Ты та девочка, Мари, которая тоже собиралась меня убивать? О, с тобой мы также еще встретимся. А сегодня уходите, у вас ничего не вышло.
На лестнице раздались чьи-то быстрые шаги. Остужев и Мари спрятались за углом, Гаевский закрылся в кабинете. Именно туда и постучал сонный лакей. Спустя минуту ему открыл сердитый Баррас.
— Прошу прощения, мсье, но вы приказывали в любое время докладывать вам о прибытии мсье Дюпона. Он у дверей.
— Один? — спросил Баррас и качнулся, когда Антон слегка пихнул его пистолетом в спину. — Впусти, и пусть поднимается сюда. Один, провожать не надо.
Лакей ушел. Мари, ломая руки, спустилась, и через минуту наверху появился поддерживаемый ею Дюпон. Он был страшно бледен и шел по коридору, держась за стену. Узнав обо всем произошедшем, он захотел сам поговорить с Колиньи.
— Я не позволю тебе поставить льва на службу Западному клану, — сказал Дюпон через дверь. — Париж уже обложен, помощь идет отовсюду. Ставки слишком высоки, я лучше пойду на открытую войну. У нас есть кое-какие предметы, как ты знаешь, и все они ударят в первую очередь по тебе. Бесполезно тянуть, Колиньи.
— Утро вечера мудренее, — мягко отозвался враг. — Может быть, ко мне тоже спешит помощь? А открытая война — глупость. Это только все испортит. Нам придется очень трудно, но вас-то вообще уничтожат собственные правительства.
— Ну, если ты не хочешь слушать голос разума, я прикажу своим людям ворваться в дом и начнем штурм. У меня хватит сабель продержаться достаточно долго, чтобы разломать хоть десять таких баррикад, как твоя. Или постой! Я могу поручить это Баррасу. Он получит предмет, но, учитывая мое на него влияние… Да, пусть получит!
Дюпон, конечно же, блефовал. Баррас с фигуркой льва очень быстро вышел бы из-под его контроля и не боялся бы никакого компрометирующего материала.
— Есть еще вариант, — нехотя сказал Колиньи. — Давай ни тебе, ни мне. И только если ты гарантируешь мне жизнь.
— Что значит «ни тебе, ни мне»? Ты кому-то хочешь отдать льва? — В голосе Дюпона звучало удивление. — Послушай, ты дураком меня считаешь?
— Нет, это ты меня послушай. Разойдемся миром, а льва я отдам генералу Бонапарту. Во-первых, мы оба следили за ним, оба все о нем знаем, и оба понимаем, что он не является агентом Запада, так же как не является агентом Сопротивления.
— Допустим, — Дюпон пожал плечами.
— Во-вторых, как ты знаешь, предметы, отнятые силой, не всегда «включаются» у нового владельца. В таком случае Бонапарт окажется лишь глупым клоуном, который заполнит паузу в представлении, пока униформисты переставляют декорации. А пауза — не будем лукавить — необходима и мне, и тебе.
— Продолжай.
— В-третьих, он достаточно силен. Он выдержит любое нападение, все войска в Париже уже в его руках, а не Барраса. И последнее, какой-то слабый предмет у него уже есть, и глаза генерала не поменяют цвет. Лишние люди, для которых все это лучше оставить втайне, не поймут, куда делся лев.
Отойдя на несколько шагов, Дюпон прислонился к стене и задумался. Мари жестом подозвала Александра.
— Это для нас вариант! Он тебя не видел и в саду точно не узнал! Теперь молчи, не разговаривай с ним, чтобы не догадался и по голосу. Ты друг Бонапарта, и мы сможем вернуть льва.
— Со временем, возможно, — вздохнул Дюпон. — Надеюсь на это.
— Лучше захватить дом, как вы предлагали! — горячо прошептал Остужев. — Он не может вот так просто отделаться!
— Как захватить дом? — усмехнулся шеф. — Ты же не думаешь, что я привел пару сотен головорезов? Я приехал один. Боюсь, разумнее принять его предложение.
Он вернулся к двери и продолжил разговор:
— Как ты предлагаешь это сделать?
— Ты имеешь влияние на Барраса. Пусть он вызовет генерала для срочного дела. Такое бывает. Бонапарт не глуп и к Баррасу относится с большим подозрением. Не сомневаюсь, что он явится не один, а с ротой солдат.
— Согласен, — кивнул Дюпон.
— Вот и все. Я впущу его, передам льва, которого он тебе покажет, и кое-что расскажу. Немногое, сам понимаешь.
— Я должен присутствовать при разговоре, — жестко сказал Дюпон. — Даже не делай попыток его завербовать.
— За несколько минут? — в голосе Колиньи послышалась насмешка. — Хорошо, я согласен. А поборемся за генерала мы потом. И еще: мне нужно твое слово, гарантирующее, что я уйду из этого дома живым.
