— К тому времени он может исчезнуть вместе со львом. Я решился, Мари, не отговаривай.
Время тянулось медленно. Обитатели дома Богарне и их гости, кажется, угомонились и легли спать. Наконец в одном из окон появился огонек, который трижды мигнул. Мари молча встала и потянула Остужева за собой. Девушка ко всему прочему и в темноте видела, как кошка. Аккуратно обойдя посты, а кое-где заставляя Александра пригнуться, она подвела его к стене дома точно под мигнувшим окном.
— Надеюсь, у тебя хватит сил не только подняться, но и сделать это тихо, — чуть слышно сказала она. — Удачи, и будь благоразумен.
Сверху Антон аккуратно спустил свою свежеесплетенную из разорванных простыней веревку. Подергав для проверки, Остужев решил, что все должно получиться. Подтягиваться на руках оказалось очень тяжело, будто и не он сегодня дважды дрался с множеством противников и совершенно не устал. Наконец его схватила за плечо рука Антона, и мгновение спустя Саша оказался в комнате.
— Втяни веревку, — шепотом сказал Александр. — Если будем уходить тихо, то снова выбросить недолго.
— Подожди, пока Мари заберется, — усмехнулся Гаевский. — Разве что ей помочь? Но она лазает по канатам, как матрос.
— Мари осталась в саду, ждать ответа от Дюпона.
— Да ну! — не поверил Антон и выглянул в окно. — Может, хотела остаться? Но не осталась, вот она, принимай.
Действительно, секунду спустя голова Мари показалась над подоконником. Выглядела девушка чрезвычайно рассерженной.
— Не могу вас одних оставить, — прошипела она. — Вот и все. Антон, где Колиньи?
— Да, теперь о самом интересном, — начал Гаевский, втягивая веревку. — Все очень плохо. Колиньи разместили в одной из лучших спален на втором этаже. Но он не спит, он попросил Барраса зайти к нему для какого-то важного разговора. Только что он пришел к Колиньи. Мне кажется, лучше нам дождаться, пока Баррас покинет его.
— Пойду послушаю! — решительно сказала Мари. — Ждите здесь.
Она выскользнула из комнаты и бесшумно сбежала вниз по знакомой лестнице. Рядом с отведенной для раненого спальней находилась небольшая кладовка. Мари вошла в нее, нащупала среди утвари чашку, которую не раз использовала, и прижала ее к стене. Слух, как и зрение, у нее был чрезвычайно острый.
Баррас сидел в кресле возле постели Колиньи. «Коммерсант», полностью одетый, если не считать обрезанной брючины на раненой ноге, лежал поверх одеяла и одну руку держал под подушкой.
— Благодарю вас за тепло, с которым вы меня приняли и защитили, — сказал Колиньи, опасливо поглядывая то на дверь, то на окно. — Какой все-таки ужас: засветло, на глазах у прохожих, целая шайка напала на мою карету. Куда катится Париж? Надо навести порядок, мсье Баррас, вы обязаны это сделать!
— Вы меня за этим сюда позвали? — Баррас, сложив руки на груди, с долей презрения разглядывал гостя. — За тепло и заботу скажите спасибо Жозефине, эта прекрасная женщина вас пожалела.
— Прекрасная женщина?.. — задумчиво протянул Колиньи и усмехнулся. — Да, она прекрасна. Но нет, я просил вас прийти не за этим. Скажите, Баррас, зачем вы водите дружбу с таким человеком, как Дюпон? Что вам вообще о нем известно?
При упоминании имени Дюпона Баррас резко выпрямился в кресле и насторожился.
— А вы что-то о нем знаете?
— Что-то знаю, — кивнул Колиньи. — Но не время о нем много говорить. Время много говорить о вас, о вашей судьбе. Баррас, вы любите деньги. Вам платит Дюпон? Я буду платить больше. Вы боитесь Дюпона? Я страшнее. Вы ведь чувствуете это прямо сейчас: я страшнее, много страшнее вашего Дюпона. И еще я могу вас от него защитить.
Баррас не понимал, что происходит. Этот малоприятный тип действовал на него просто магически. И вправду, Баррас уже не понимал, почему раньше боялся Дюпона и тех сил, что стояли за ним. Всесильный глава Директории не знал, что у Колиньи было много талантов, но умением убеждать, запугивая, он владел едва ли не лучше всего. Сейчас же, когда «тихий коммерсант» уже практически выиграл многолетнюю битву, азарт победы придавал ему новые силы, и сопротивляться напору Колиньи не смогли бы и куда более сильные, чем Баррас, люди.
— Баррас! — позвал Колиньи. — Ну, ответьте мне: вы согласны раздавить этого Дюпона как вшу, если я вам помогу и защищу?
— Да, — тихо сказал Баррас, в то время как ему хотелось кричать: «Да, тысячу раз да, я раздавлю всех! Если ты со мной, я никого не боюсь!» — Да, я хотел бы наказать Дюпона за то презрение, с которым он ко мне относился.
— Будем считать, что мы договорились. Завтра утром полиция и армия должна начать поиск этого проходимца, — распорядился Колиньи. — Я загнал его в угол, но в Париже слишком много углов. А когда его найдут, просто предоставьте его мне. И больше вы никогда не услышите о Клоде Дюпоне. Кстати, у вас тут все бродила такая девочка рыжая, некая родственница вашей жены, что ли. Она тоже мне нужна.
— Да, хорошо. Я ее даже и не знаю почти, кажется, зовут Мари. Это все?
— Нет, совсем не все! — рассмеялся Колиньи. — Это могло бы быть «пока» все, если бы не две детали. Во-первых, выставьте на ночь караул у моей двери.
— Как прикажете, — воля Барраса была совершенно покорена этим человеком, от которого просто исходили отвага и решимость. Ему хотелось получать приказы от него.
— А завтра мы поговорим подробнее, и вы поймете, что силы, которые запугивали вас уже долгое время, совсем не так страшны. Кроме того, они собирались вовсе превратить вас в ручную обезьянку, Баррас. Да-да, хотели сделать из вас марионетку. Вы видели новую игрушку вашей Жозефины, этакий кулон в виде кролика?
— Да, видел и, признаться, был очень удивлен, что она захотела носить на себе нечто не из золота. — Глаза Барраса потеплели при упоминании Богарне. — Но она искренне любит меня, она очень честная и порядочная женщина!
— Кролик, — повторил Колиньи и перестал улыбаться. — Вы ведь именно в последнее время вдруг воспылали любовью к женщине, которая вам давно наскучила. Разве не так, Баррас? Все дело в кролике, которого ее заставили носить ваши и мои враги. Вот как они уважали вас. Только не показывайте виду — просто как-нибудь снимите с нее этого кролика, как бы она ни просила оставить его. А потом, когда кулон не будет ее касаться, проверьте свои чувства — точно ли вы любите Жозефину так сильно?
— Благодарю вас. — Баррас помрачнел. — Так вот, значит, как. Хорошо, я ничего ей не скажу.
— Ну что ж, тогда будем считать наш первый разговор законченным. Остальное — завтра. И не забудьте о карауле, это очень важно.
Баррас пожелал Колиньи спокойной ночи и вышел из спальни, распорядился выставить часовых у двери и отправился в кабинет. Нужно было подготовить на завтра распоряжения по поиску Дюпона, а потом пойти к Жозефине и… Он не успел подумать про это «и», как перед ним оказалась Мари.
— Мсье Баррас, мне необходимо поговорить с вами прямо сейчас, — очень серьезно сказала она. — Уделите мне хоть несколько минут, иначе потом пожалеете. Я хочу уберечь вас от страшной ошибки.
Услышав про караул и поняв, что покушение на Колиньи сорвалось, Мари не удержалась и решила поговорить с Баррасом. Этот человек чем-то очаровывал ее, был дорог ей.
— Присаживайся, — жестом пригласил Мари Баррас. — Не знаю, как ты смогла так неслышно войти… Что ты хочешь мне сказать?
— Не верьте Колиньи. Ни единому слову. Он управляет вами, понимаете? Ну, как кролик управляет вашим отношением к Жозефине.
«Она все слышала! — с ужасом подумал Баррас. — Не зря Колиньи приказал и ее найти. Чертовка почти жила в доме и шпионила за мной все это время!»
— Опять кролик. Я начинаю чувствовать себя удавом. Чем же он так страшен? — спросил Баррас, добродушно улыбаясь.
— Этого я вам не могу сказать. Может быть, когда-нибудь, если мсье Дюпон разрешит… — Мари вздохнула. — Прошу вас, мсье Баррас, не верьте Колиньи, верьте Дюпону. Дюпон — хороший человек и не причинит вам вреда.
— Ясно. — Баррас встал и прошелся вокруг стола. — А где сейчас Дюпон?
«Кролика Жозефине тоже наверняка дала она, — думал он. — И вообще много знает. Надо с ней хорошенько поговорить еще до того, как отдать Колиньи. Пусть он пока отдыхает».
— Я не знаю, где сейчас мсье Дюпон. — Она попыталась встать, но Баррас схватил ее за плечи и удержал в кресле. — Что вы делаете?
— Ты хотела со мной поговорить? Теперь я хочу с тобой поговорить. Как давно ты шпионишь для Дюпона, что ты узнала и многое другое. — Баррас прижал ее сильнее. — И ты мне все расскажешь. Даже если мне придется самому ломать тебе пальчики.
Мари попыталась вырваться, но было слишком поздно. Баррас скрутил ей руки шнуром от портьеры и сдавил горло.
— Ты ведь понимаешь, что кричать не в твоих интересах? Может, я тебя еще отпущу, когда все расскажешь. А крикнешь — арестую и отдам под суд по таким обвинениям, по которым революционный трибунал выносит только смертные приговоры.
