Когда установился санный путь, Ласиниус отправил в Якутск одну за другой две партии с донесением о своем плавании.
Рассчитывая на два года предстоящей работы, Ласиниус с самого начала зимовки уменьшил продовольственные пайки. Начались заболевания цынгой. Первым—19 декабря 1735 г. – умер сам Ласиниус. Вступивший в командование штурман Василий Ртищев увеличил паек, но было уже поздно. В декабре умер еще один человек, в январе 1736 г. – семеро, в феврале двенадцать, в марте четырнадцать, в апреле – трое. Итого тридцать восемь человек. Все остальные также были больны.
Ртищеву все-таки удалось донести Берингу, находившемуся тогда в Якутске, о бедственном положении команды «Иркутска». Беринг решил вывезти оставшихся в живых в Якутск на поправку, а исправный «Иркутск» укомплектовать для продолжения работ новой командой. Новым начальником команды был назначен лейтенант Дмитрий Яковлевич Лаптев – двоюродный брат Харитона Лаптева. Дмитрий Лаптев сейчас же направил к «Иркутску» подштурмана Михаила Яковлевича Щербинина с 14 человеками для оказания помощи отряду Ртищева и приведения в порядок бота. Щербинин добрался до «Иркутска» в начале июня 1736 года. В это время в живых осталось только девять человек (в том числе Ртищев) и все были больны цынгой.
Сам. Д. Лаптев на трех дощаниках с командой и провиантом вышел из Якутска 31 мая и из дельты Лены 25 июня 1736 года. Но весь залив Буор-хая был забит льдами. Тогда, оставив дощаники в Севастьяновой губе (ныне залив Неелова), Лаптев направился к «Иркутску» пешим порядком.
29 июля Лаптев на «Иркутске» вышел из реки Хараулах, но из-за встречных ветров и льдов подошел к дощаникам, на которых находились все запасы, только 7 августа.
11 августа «Иркутск», взяв с дощаников провиант, вышел в море и 13 августа на 73°16′ с. ш., на меридиане мыса Буор-хая, вошел в непроходимые льды. 14 августа на совете было решено из-за позднего времени и безнадежного состояния льдов возвратиться в Лену на зимовку.
6 сентября Д. Лаптев завел «Иркутск» в речку «Борисову» (Берись), впадающую в Лену на 70°40′, 70°37′ с. ш. Здесь было построено пять жилищ, и зимовка прошла благополучно. Заболевания цынгой были, но Лаптев поил больных отваром из шишек и коры кедрового стланика. За всю зиму умер только один человек.
Получив донесение Лаптева, Беринг стал сомневаться, имеет ли он право без разрешения Адмиралтейств-коллегии продолжать работу отряда Лаптева. В связи с этим Лаптев, приведя 8 июля 1737 г. бот в Якутск, выехал в Петербург за дальнейшими инструкциями.
В Петербурге ему было приказано продолжать работы и дана подробная инструкция, что и как делать. Не стесняя инициативы Лаптева, инструкция рекомендовала после достижения Колымы либо итти в Анадырь морем вокруг Чукотки, либо пройти от Колымы освоенным еще Дежневым сухим путем. Оттуда уже на судне, взятом у Беринга, вернуться на Колыму морем вокруг Чукотки.
В рекомендации Адмиралтейств-коллегии Дмитрию Лаптеву надо отметить следующее.
В инструкции, данной Ласиниусу, как уже подчеркивалось, еще звучала неуверенность в том, соединяется ли Америка с Азией. Эта инструкция была написана уже после возвращения Беринга из Первой Камчатской экспедиции. Следовательно, у Адмиралтейств-коллегии в то время еще были сомнения в том, действительно ли Беринг доказал, что Америка не соединяется с Азией. Ко времени составления инструкции Д. Лаптеву в Петербурге уже были известны найденные академиком Миллером в Якутском архиве донесения Дежнева о том, что Дежнев прошел из Колымы на Анадырь морским путем, чем разделение Азии и Америки было доказано.
Маршруты отряда Дмитрия Лаптева в 1736–1739 годах (по Яникову).
Адмиралтейств-коллегия предлагала Лаптеву обратить особое внимание на выяснение вопроса о том, насколько далеко на север протягивается Святой Нос. Сам Лаптев считал, что этот мыс протягивается чуть ли не до 76°20′ с. ш. По-видимому, он полагал, что Ляховские острова являются продолжением материка.
При плавании от Анадыря к Колыме Адмиралтейств-коллегия предписывала Д. Лаптеву произвести тщательную опись Чукотского Носа (так иногда называли мыс Дежнева) и острова против устья Колымы, о котором в Петербург дошли кой-какие сведения. На этом острове в 1655 г. побывал торговый человек Яков Васильев Вятка, в 1669 г. казак Никифор Малгин[114], около 1720 г, промышленник Иван Вилегин. Остров значился на карте Львова, привезенной в 1726 г. в Петербург казачьим головой Афанасием Шестаковым.
В Якутск Лаптев вернулся 25 мая 1739 г., но еще раньше он послал матроса Алексея Лошкина для описи берега по сухому пути от устья Лены до Святого Носа, а геодезиста Ивана Киндякова для описи реки Индигирки от ее истоков до устья.
Лаптев на «Иркутске» вышел из Якутска 7 июня и, спустившись по Быковской протоке дельты Лены, 5 июля вышел в море. Льды задержали его в Севастьяновой губе. Во время стоянки на «Иркутск» вернулся Лошкин, сообщивший сведения о Святом Носе. Штурман Щербинин за это время описал мыс Буор-хая.
Только 29 июля «Иркутску» удалось между льдами продвинуться на восток вдоль берегов залива Буор-хая. 31 июля бот подошел к устью реки Омолой и 4 августа к мысу Буор-хая. Следуя дальше в непрестанной борьбе со льдами, то пользуясь полыньями, то пробивая путь пешнями, бот только 14 августа обошел Святой Иос.
Вскоре на северо-востоке с «Иркутска» был усмотрен остров, названный Меркурьевым, а несколько позже на северо-северо-западе еще один, названный островом Св. Диомида. Возможно, что это были увиденные издали мысы Большого Ляховского. Есть и другое предположение, а именно, что эти острова растаяли, как растаяли в том же море Лаптевых сложенные из вечномерзлого грунта острова Васильевский и Семеновский.
Как увидим дальше, считается, что остров Св. Диомида существовал еще в 1760 году. Проливом между ним и материком прошел Никита Шалауров.
Дальнейшее плавание на восток было очень тяжелым. Мешали сильные ветры и льды, а мелководье не позволяло приближаться к берегу. Приходилось искать выходов в какое-нибудь устье или укрытое место на небольших лодках, сделанных из бочечных обручей и просмоленной парусины. На одной из таких лодок ездил на берег штурман Щербинин, который так долго не возвращался, что его уже считали погибшим.
1 сентября море сплошь замерзло, однако 4 сентября ветром взломало льды и за пятнадцать часов бот отнесло в море верст за сорок. 7 сентября заштилело, и море вновь покрылось льдом. 10 сентября по льду на берег был послан на разведку один из матросов. Возвратившись в тот же день, он рассказал, что устье Индигирки находится всего в 14 верстах. С ним вместе вернулись и люди, посланные ранее на лодках. Все они изголодались, у двоих были обморожены ноги.
Геодезист Киндяков, окончивший в это время опись Индигирки, находился в ее низовьях. Встретившись с людьми Лаптева, он поручил им показать Лаптеву вход в Индигирку, а сам отправился вверх по реке, чтобы организовать помощь на случай гибели «Иркутска».
Д. Лаптев между тем переправил на берег всех людей; на «Иркутске» давно не было ни воды, ни дров. 22 сентября к месту происшествия прибыл Киндяков с собачьими упряжками. На этих упряжках сначала перевезли все грузы, оставшиеся на «Иркутске», затем и всю команду в поселок Русское устье, расположенный в вершине дельты реки Индигирки.
В ту же осень матрос Алексей Лошкин описал морской берег до реки Алазеи и Годыжинскую протоку дельты Индигирки, а штурман Щербинин и геодезист Киндяков описали Среднюю и Восточную ее протоки.
Отчет о плавании и карту берега от Лены до Алазеи повез в Петербург Алексей Лошкин. На обратном пути этот матрос, исполнявший в экспедиции обязанности офицера, психически заболел и больше в работах отряда участия не принимал.
Весной следующего года Д. Лаптев описал реку Хрому, Киндяков – нижнее течение Колымы и оттуда проехал с описью морского берега до Индигирки, Щербинин описал реку Яну.
С 2 по 27 июня 1740 г, вернувшаяся на «Иркутск» команда и 85 местных жителей пробили пешнями во льду (от 5 до 7 футов толщины) канал длиной около 850 метров. Этот канал вел до открывшейся к тому времени полыньи. Как только «Иркутск» был заведен в полынью, поднялся ветер, взломал льды и бот выжало на мель.
Две недели ушло на разгрузку «Иркутска» и снятие его с мели. Люди работали по пояс в ледяной воде.
Только 31 июля отодвинувшиеся льды позволили «Иркутску» двинуться дальше на восток. Следующим утром прошли реку Алазею, а 3 августа увидели остров и подошли к нему вплотную. Это был остров Крестовский, из группы Медвежьих, названный островом Святого Антония. Не высаживаясь на него, Дмитрий Лаптев прошел к устью Колымы. 8 августа Лаптев отправился дальше на восток, но путь у мыса Большого Баранова был прегражден льдами. Лаптев повернул обратно и 23 августа стал на зимовку у Нижне-Колымского острога.
